Из Алжира в Сторожевое. Как семья Божковых выбрала жизнь в заброшенном прохоровском хуторе

А вопросов действительно много. Например, кто же такой Николай Божков? Учитель математики, который три года преподавал в Алжире на французском языке, писатель, взявшийся за перо в 50 лет, или потомственный пчеловод?! 

Или, прежде всего, он – человек, который 32 года назад бросил город и карьерные перспективы и вернулся вместе с семьёй возрождать жизнь в родном прохоровском хуторе Шевыри (который теперь называется Сторожевое-Первое – прим. ред.), имея при себе только три палатки и большую любовь к малой родине, о которой он потом писал так: «А какое счастье осознавать, что твоя родина – это небольшое село или живописный хуторок с погостом на взгорочке, где покоятся твои предки и где ты уже присмотрел себе укромный уголок».

Уроки на французском

Божковы: два поколения

Поводом для знакомства с семьёй из прохоровского хутора стал всероссийский конкурс «Семья года», в котором чета Божковых лидировала в номинации «Золотая семья». «Супружеская пара, прожившая вместе не менее 30 лет», – сухо сообщает пресс-релиз. 

Божковы вместе вот уже 50. Вырастили двух прекрасных дочерей и шестерых внуков.

Хотя, как пишет Николай Иванович в своих рассказах, воспитывали не только они, но и пасека, которая стала центром жизни большой семьи:

«На южном склоне опушки дубового леса (…) теперь построен современный дом. Он окружён фруктовым садом, а в тени садовых деревьев стоят ульи, гудят пчёлы. К пасеке примыкает благоухающий хвоей сосновый бор. За яром – берёзовая роща с подберёзовиками и свинушками. Рядом озерцо, куда внуки с удочками ходят ловить карасей». Так усадьба Божковых выглядит сегодня. Но путь к возрождению умершего хутора, уже канувшего в вечность и растворившегося в зарослях терновника и американских клёнов, был извилистым. И начался он… в Африке. В 1984 году русский учитель уехал вместе с семьёй в Алжир – преподавать математику на французском языке.

Три палатки

«Я тогда работал в белгородском гороно, – вспоминает Николай Иванович. – И предложил свою кандидатуру для работы учителем за границей. Поначалу думал, что поеду в советскую школу в Монголии. Но меня направили сначала в Москву, изучать французский язык, а потом в Алжир».

Супруги Божковы прожили вместе 50 лет / Фото: Валерия Шатько

Вылетали из Шереметьево в августе. И впечатления о новой стране сразили буквально на трапе самолёта.

«Первое, что мы ощутили, – другой, ни с чем не сравнимый аромат, – делится Божков. – Алжир пах кофе. К этому благоуханию примешивался и другой, более резкий запах какой‑то карболки с местных рынков, в которой сохраняли мясо в отсутствие холодильников. Сразу обратили внимание на местные дороги. Там преимущество у тех машин, которые дороже и круче. И очень хаотичное движение».

Советского учителя математики определили в лицей в алжирском городе Батна. Поручили работу сразу в трёх классах, увеличив положенное по контракту количество часов с 18 до 24. Каждый день – 4 часа лекций на чужом языке.

Фото: из личного архива
В Буонметхуот и обратно. Как белгородцы преподавали английский во Вьетнаме

«Было трудно, – признаётся Божков. – Мой предшественник буквально сбежал из этого лицея, не выдержал. И дело не столько в нагрузке, сколько в учениках. Половина из них была ваххабитами. Небритые студенты, смотрят косо. Если ты им ставишь двойку, угрожают, что вечером перережут горло. Я решил тогда: если всё это кончится миром, то я брошу всё, уеду в свой хутор и буду жить на пасеке».

Хотя были и другие причины. В лицее Божков подружился с одним из преподавателей по имени Ибрагим. Тот однажды свозил друга к себе на родину в горное селение, бережно восстановленное жителями после войны. В ответ Божков позвал Ибрагима в Россию, но крепко задумался. Показать новому другу он мог лишь свой заброшенный хутор Шевыри и разрушенную лачугу, в которой родился.

«И вот тогда меня впервые посетила мысль взять в родных местах хорошую усадьбу и построить такой дом, чтобы его не стыдно было показать любому, – решил Николай Иванович. – А в 1991 году, когда появилась законная возможность иметь гектары земли в собственности, мы поставили в Шевырях первые три палатки. Одну для взрослых, вторую для детей, а третью – для цемента».

Без выходных и отпусков

О том, чем будут кормиться в отсутствие привычной городской работы, Божковы даже не думали – решение обзавестись собственной пасекой созрело давно. Благо и супруга Николая Ивановича, как и он сам, родилась в семье пчеловодов.

«Вы представляете, что такое заброшенный хутор? – спрашивает глава семьи и сам отвечает на свой вопрос: – Всё заросло терновником, одичали сады, вишни, сливы, всё это сплелось. Чтобы первые палатки поставить, надо было поработать топором. Но пасека была в приоритете, затем стройка, затем полеводство. Выходных дней и отпусков с тех пор мы не знали. Три года жили без электричества, семь лет без газа, девять лет без воды (колонка за километр). Всё лето 91-го провели в палатках до самой осени, пока не закончили возводить первое помещение. Пола не было, стены не оштукатурены. Но ощущение правильности происходящего было стойким».

Недаром именно в эту пору своей жизни Николай Иванович открыл в себе писательские способности и начал записывать по памяти устные рассказы своей матери о войне. Но началось всё с запавшей в душу хуторской истории, которая хранилась в закромах памяти почти 20 лет.

Без вести не пропавшие. Как хуторяне сохранили братскую могилу

Писатель в 50

«Однажды в 80-х я как‑то пошёл в наш Сторожевской лес за грибами, – рассказывает Николай Иванович. – И там, среди берёз, увидел дубовый колышек с табличкой, а на ней нацарапан полуграмотный текст «Здесь 1981 г. с 5 по 14 мая отдыхал Бравков Виктор Иванович. 26 июня погиб в Аганестане». Я сообразил сразу, откуда этот колышек и надпись. Витька наш хуторской, он приходил в отпуск из армии и встречался с девочкой на этой поляне. Она и нацарапала надпись. Эта табличка и вся эта история меня тогда сильно потрясли. Я носил в себе её почти 20 лет. В 97-м я болел сильно, лежал, температурил и решил эту историю записать. Так появился рассказ «Памятник». Мне тогда было 50 лет».

Этот самый первый рассказ опубликовали в газете «Крестьянское дело», а Николай Иванович всерьёз взялся за перо. И записал в первую очередь все устные рассказы матери, которая с двумя грудными детьми пережила эвакуацию, оккупацию, тяготы войны.

«Она берегла эти рассказы, – говорит Николай Иванович. – Надеялась, что когда‑нибудь приедет писатель или журналист, и она ему расскажет. Потому что она считала эти истории ценными. И когда мне исполнилось 50, мамы уже не было. Я тогда понял, что никто не приедет и ничего не запишет. И я начал вспоминать и фиксировать в первую очередь то, что мне досталось от мамы. В 2014 году с поддержкой друзей вышла моя книга «Сказы хутора Сторожевое».

Из Индии, Китая и Боливии

Когда писались рассказы, летела к концу и стройка. Окончательно возведение дома Божковы завершили в 2005 году. И вот тогда задумались о приёме гостей.

«В 2009 году нас навестил губернатор области Евгений Савченко и предложил внести нашу усадьбу в число региональных объектов сельского туризма, – рассказывает Божков. – Тогда это направление только развивалось. И спустя ещё год наша усадьба стала лучшим таким объектом в Белгородской области. Я поначалу думал, ну кто к нам приедет. Но оказалось, что всё серьёзно. И на нашу пасеку туристов везли автобусами».

На экскурсию, которую проводил хозяин усадьбы, потомственный пчеловод Николай Божков, приезжали не только школьники со всего региона, но и туристы из Воронежской, Курской областей, Ярославля и Москвы. Но этим география посетителей не ограничивалась. В разное время на пасеке в Сторожевом бывали гости из Индии, Боливии и Китая. Только с началом пандемии посетителей стало меньше. Но, несмотря ни на что, экскурсии на хутор по‑прежнему продолжаются.

Вот и сегодня Божковы встречают целый автобус школьников из Новосадового. Четвероклашки толкаются, смеются, отвечают на загадки о пасеке, с любопытством заглядывают в ульи к зимующим пчёлам и увозят с собой по баночке ароматного мёда.

Фото: Вадим Заблоцкий
По рецепту Йориша. Как борисовские пчёлы делают мёд из овощных соков и сыворотки

«Разных гостей за это время мы смогли принять, – говорит Николай Божков. – Как‑то раз целую неделю у нас жил пресс-атташе посольства Германии Корт Майер-Клодт вместе с дочкой Кирой, мы потом долго переписывались. Время от времени забредают к нам популярные блогеры. А уж сколько моих друзей здесь перебывало. Очень любил усадьбу белгородский фотограф Виталий Собровин. Он как‑то спросил, где у меня «чета белеющих берёз»? Я говорю, зачем? Ну ты даёшь, отвечает. Пушкина любишь и спрашиваешь. Когда я узнал, что Виталия Ануфриевича не стало, посадил в память о нём две берёзки на въезде в усадьбу».

На гордость и удивление

Так и живут Божковы в возрождённом ими хуторе. Обихаживают пчёл – сегодня у них 200 ульев, – встречают гостей. Дети и внуки приезжают помогать. Все они работали на пасеке с малых лет, «как только дымарь смогли подымать». Один из внуков украсил усадьбу деревянными скульптурами – хранителями пасеки. Каждый вложил частичку души в это место. И все с большой радостью восприняли новость о том, что Николая Ивановича и Валентину Викторовну пригласили в Москву как финалистов конкурса «Семья года». Из этой поездки супруги привезли не только почётные награды и дипломы, но и новые впечатления и десятки памятных фотографий. На одной из них Валентина Викторовна на ВДНХ позирует на фоне ракеты. Такой же снимок сделал Николай Иванович 50 лет назад, когда привёз молодую супругу в столицу сразу после свадьбы.