Голос из Ленинграда. Почему белгородке Людмиле Куценко в детстве снились булки
«Белгородские известия» побеседовали с женщиной, которая пережила блокаду Ленинграда
Людмила Куценко, 1997 год-
Статья
-
Статья
…На другом конце телефона звонко откликнулись: «Я слушаю!» – «Людмила Ивановна?» – «Да, это я!» – «Можно мы с вами встретимся и вы расскажете о себе?» – «Встретиться у нас не получится, но могу рассказать по телефону. Вы уже записываете? Меня зовут Людмила Ивановна Куценко – в девичестве Бурмистрова. И я пережила в Ленинграде самый трудный блокадный год…»
Прятались под столом
Когда началась война, Людмиле было три с половиной года. Старшей сестре Вале – шесть с половиной.
«Детей не должно было быть в блокадном Ленинграде, но они там находились. Правительство распорядилось эвакуировать детей из города, но всех вывезти не успели. Поэтому мы остались», – вздыхает пожилая женщина и на несколько секунд замолкает.
А потом погружается в воспоминания:
«В городе – голод и холод, он под бомбами и снарядами, окружён фашистскими войсками. Нет света и воды. Мы с сестрой дома одни. Когда по радио объявляют воздушную тревогу, у нас нет сил идти в убежище. В центре комнаты стоит большой стол с длинной скатертью, свисающей до пола – под ним мы прячемся до отбоя».
«Плакать не было сил». Почему Вера Уткина после войны выбрала другую профессию
Радио, по словам женщины, работало хорошо. И она до сих пор помнит бодрый голос Левитана, который читал новости.
«И всегда в конце передачи он говорил: «Наше дело правое, мы победим!» Поэтому мы кричали: «Мама, наше дело правое! Мы победим!», когда мама приходила с работы», – плачет, вспоминая, Людмила Ивановна.
Родители девочек пропадали на работе. Мама Ефросинья Акимовна трудилась ткачихой на суконной фабрике и приходила поздно вечером, отец Иван Александрович работал на судоремонтном заводе.
«Он был высококвалифицированным ремонтником. Когда началась война, на фронт папу не взяли: у него была бронь. Отец находился на казарменном положении – дома появлялся только в выходные дни, и то, когда отпустят. Работал день и ночь. У него даже не было времени свой мизерный паёк съесть. Когда папе стало плохо от недоедания и он потерял сознание, его привезли домой. А через три дня он, не приходя в сознание, умер. Похоронили папу на Пискарёвском кладбище», – рассказывает женщина.
Блокадный хлеб / Фото: Вадим Заблоцкий
Просыпались и плакали
Это было зимой 1942-го, как раз накануне частичного прорыва блокады Ленинграда. Но порадоваться этой новости, как все остальные ленинградцы, Иван Александрович не мог – он уже лежал в беспамятстве.
«Когда по радио сообщили, что частично прорвали блокаду и по Дороге жизни в Ленинград отправились машины с хлебом и продуктами, мы плакали от радости. Объявили, что теперь взрослым будут давать по 500 граммов хлеба, а нам, детям, – по 250», – говорит Людмила Ивановна.
«Хаты горели, как спички». Каким было военное детство у белгородца Николая Примакова
До этого по карточкам в день давали в два раза меньше: взрослым работающим – 250 граммов, детям – 125.
«Если бы вы знали, как нам хотелось есть! Когда мы засыпали, нам снились булки. Мы просыпались и плакали», – голос в трубке звенит от слёз.
Осиротевшей семье удалось выжить благодаря тому, что матери Людмилы Ивановны на работе иногда давали какие‑то продукты помимо хлеба, например сухую картошку и морковку.
«Ещё блокадникам давали папиросы, потому что многие курили, в том числе и женщины. Но мама не курила. Она эти папиросы меняла на хлеб. И вещи на хлеб меняла – отнесла на рынок всё, что было в доме ценного, в обмен на продукты», – вспоминает женщина.
«Мама, Гика бимбит!» Что помнит о блокадном Ленинграде белгородка Людмила Протасова
А ведь кормить Ефросинье Акимовне приходилось не только своих двух дочек, но и племянника-подростка Толю Жачкина, которого она взяла под опеку. Это случилось, когда его мама, дедушка и бабушка, с которыми жил 12-летний мальчик, умерли от голода. А отец его в то время воевал. Специальная служба хотела определить сироту в детский дом, но он попросил отвезти его к тёте.
«Когда его привезли, он упал на колени и стал просить: «Тётя Фрося, миленькая, не отдавай меня в детдом! Возьми меня!» Мама говорит: «Ну что ж, помирать – так вместе». И взяла», – рассказывает Людмила Ивановна.
К счастью, отец Толи вернулся с войны живым и забрал сына у Ефросиньи Акимовны осенью 1945 года. Но до этого момента оставалось долгих три года, наполненных голодом, лишениями и страхом.
Людмиле Куценко (справа) 28 лет / Фото: Владимир Юрченко/ личный архив семьи Куценко
Уцелели чудом
Эвакуировали семью Бурмистровых из Ленинграда в августе 1942 года. Их вывезли на пароходе через Ладожское озеро. А дальше на товарняке переправили в Сталинград.
«Когда нас туда привезли в конце августа, город был разрушен полностью: ни одного дома уцелевшего не было», – говорит Людмила Ивановна.
Детей, в числе которых были маленькие Люда с Валей и их двоюродный брат Толя, посадили в машину и привезли на берег Волги, откуда должны были забрать на пароме и перевезти к месту размещения эвакуированных. Ефросинья Акимовна же отправилась за вещами на вокзал, но по дороге упала и разбила об рельс ногу. И пока ей оказывали помощь в медпункте, подошёл тот самый паром. Весь берег был заполнен эвакуированными ленинградцами: детьми, женщинами и стариками. Солдаты стали помогать людям с погрузкой. Нужно было спешить, ведь в любую минуту могли налететь вражеские самолёты. Погрузили и Люду с Валей и Толей. Но те начали плакать: как же без мамы плыть? И их троих высадили. Так втроём они и остались дожидаться маму на берегу.
«Когда она пришла, паром уже выплыл на середину Волги. И тут налетели вражеские самолёты и разбомбили паром до щепки – никому не удалось спастись», – всхлипывает, вспоминая пережитый ужас, женщина.
«В 6 лет я умела гасить зажигалки». Как девочка Нина жила в блокадном Ленинграде
Вечером пришёл другой паром – и семью Бурмистровых благополучно переправили в одну из деревень Камышинского района Сталинградской области. Эвакуированных ленинградцев распределили к жителям на квартиры. Мама девочек, как только обустроились, пошла работать в колхозные ясли, а осенью устроилась в леспромхоз – колоть и пилить деревья. Затем с весны до лета работала в колхозной огородной бригаде: сажала, поливала, полола. А летом в колхоз приехал представитель Южтранстроя агитировать людей на восстановление железнодорожных путей, которое должно было начаться от Сталинграда на юг.
Дорога в Белгород
Лето 1943 года семья Бурмистровых провела в Сталинградской области возле железной дороги, в строительстве которой принимала участие Ефросинья Акимовна. Жили в палатках, продукты выдавали по карточкам. Когда похолодало, зимой 1943-го, строителей перевезли в Солнцевский район Курской области. А в 1944 году их перебросили в Белгород.
«Летом мама работала в подсобном хозяйстве от железной дороги – оно находилось в Старом Городе. А зимой трудилась на стройке: возводила депо и железнодорожный вокзал», – вспоминает Людмила Ивановна.
В 1946 году Ефросинью Акимовну наградили медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне». В том же году маленькая Люда пошла в первый класс школы № 24 Белгорода.
Людмила Ивановна с внуком, 1990-е / Фото: Владимир Юрченко/ личный архив семьи Куценко
Жила семья в Старом Городе. Сначала снимали там квартиру, а в 1950-м построили свой небольшой домик на улице Котовского.
«Мы думали вернуться в Ленинград. Мама каждый год ездила туда в отпуск: так как она работала на железной дороге, ей давали бесплатно билеты. Но в 1954 году сестра вышла замуж за белгородца – не могли же мы оставить её здесь одну», – поясняет женщина.
Брат Ефросиньи Акимовны, вернувшись с войны, тоже не смог устроиться в родном городе, хотя у него там была собственная квартира. Но дом разбомбили, поэтому возвращаться было некуда. И мужчине вместе с сыном пришлось прописаться в Приозёрском районе Ленинградской области.
Почему коренные ленинградцы переехали в белгородскую глубинку
Тихая жизнь
Семья Бурмистровых в итоге осела в Белгороде. После окончания школы в 1956 году Людмила Ивановна пошла работать. Вначале устроилась курьером в прокуратуру, а когда научилась печатать, стала машинисткой. Потом перешла в Межколхозстрой, где доросла до заведующей машинописным бюро. В той же должности какое‑то время поработала на заводе пластмасс. Но вновь вернулась на автокомбинат Межколхозстроя – уже секретарём: эта работа позволяла ухаживать за мамой, которая заболела и слегла.
Годы пролетали в работе, заботах о больной маме и двух подрастающих сыновьях. В 1977 году, когда ей исполнилось 40, Людмила Ивановна похоронила супруга Ивана Дмитриевича, а в 1988-м не стало её мамы. И дальше женщина одна поднимала сыновей, младшему из которых – Павлу – на тот момент было всего 6 лет.
В 1993 году Людмила Ивановна вышла на пенсию. Казалось – живи да радуйся: жди в гости сыновей, нянчи внуков и дожидайся правнуков. Но судьба приготовила женщине ещё одно страшное испытание – её старший сын Александр трагически погиб в 46 лет.
Сейчас Людмила Ивановна ведёт тихую, размеренную жизнь. Очень любит разгадывать кроссворды, смотреть телевизор и читать – у неё большая домашняя библиотека. Особенно ей нравится передача «Что? Где? Когда?». Из дома она практически не выходит из‑за больных ног. А если пожилой женщине куда‑то очень нужно поехать, например в поликлинику, её сопровождает невестка Галина, о которой Людмила Ивановна отзывается с большой теплотой. Та, впрочем, тоже называет женщину не свекровью, а мамой и окружает её заботой.
А ещё Людмила Ивановна по возможности старается не пропускать торжественные мероприятия, на которое её приглашают в качестве почётной гостьи. Например, в 2021 году женщину порадовал праздник, приуроченный ко Дню Победы, который устраивал госпиталь для ветеранов войн.
«А в 2022 году 27 января меня приходили поздравлять школьники из 5-й гимназии. Вручили небольшой подарочек, открыточку и гвоздички, сделанные своими руками. Это было так трогательно. Цветы у меня сейчас стоят на столе», – хвастается на прощанье пережившая блокаду белгородка.
Тамара Акиньшина