«Только мы, дети и музыка». В чём видит свою миссию Григорий Обрезанов

«Случается, что руководитель работал хорошо, при нём учреждение или предприятие процветало, а ушёл он – и всё развалилось. Так вот это вообще не про Григория Александровича, – признаётся «Белгородским известиям» директор Пятницкой детской школы искусств Г. А. Обрезанова Наталья Повидыш. – Он начал меня готовить на своё место за полтора года до того, как отправился на заслуженный отдых. Передал всё ниточка в ниточку, научил всему».

По словам Повидаш, Григорий Обрезанов и в коллектив вложил силу, традиции, такие отношения построил, что все как семья:

«Здесь очень уютно работать, наши выпускники возвращаются к нам педагогами, и это установка на десятилетия».

Он вложил душу в своё дело, отдавался работе целиком – так говорят о Григории Александровиче земляки. А ещё о том, что он необыкновенно позитивный человек, который просто не способен бездействовать и в 81 год излучает поразительную и заразительную радость жизни. Это ли не повод встретиться с замечательным человеком.

Фото: Павел Колядин

— Григорий Александрович, давайте начнём с истоков: откуда у вас страсть к музыке? Это что‑то генетическое?

— Пожалуй, да. У меня был удивительный дед по матери – Григорий Захарович Кучерявенко, сельский музыкант-самоучка, который играл на скрипке, контрабасе, балалайке, знал Чайковского. Когда я уже учился в музыкальном училище, боялся при нём выглядеть профаном: у деда был абсолютный слух, он просто не переносил фальшь. Теперь, когда я большую часть жизни прошёл, понимаю, что лучше моего деда никто не пел «Хуторок». И потому волоконовское село Новоивановка, где я родился и вырос, всё поющее. Помню, идут две девки на гулянье, нарядные такие, боты резиновые на каблуках, на два голоса поют. Идут три – на три голоса. Это потрясающе было. Когда растёшь в такой среде, трудно не полюбить музыку.

— Вы же уже взрослым поступали в музучилище?

— После армии. Уже женат был, когда учился, второй ребёнок родился. Конечно, из нас с супругой кто‑то один мог учиться. Моя Екатерина Павловна уступила эту возможность мне.

— Представляли ли вы, студент музучилища, что станете директором музыкальной школы сразу же по его окончании?

— Абсолютно нет. Просто в советское время считалось: если человек отслужил в армии, ему уже можно доверить что‑то серьёзное. Администрация училища, видимо, из этого и исходила, когда рекомендовала меня на должность директора вновь открывшейся школы в Пятницком. Первый год мы работали в клубе сахарного завода: в одной комнате на первом этаже размещались, через год нам двухэтажное здание передали, мы набрали 50 учеников с пианисткой Светланой Николаевной Волковой. Тогда бумаг было мало, контролёров над нами ещё меньше. Только мы, дети и музыка.

— Как вам, человеку искусства, давалось на директорском посту крещение коммуналкой?

— Авралы были постоянно. Отопление водяное, и в мою бытность его прорывало три раза. Технички звонят из средней школы: «Григорий Александрович, у вас опять стена мокрая». Или просыпаюсь среди ночи – батарея холодная. Вскакиваю – и в школу. Всю ночь воду сбрасываю, спасаю отопление.

— Первое, что приходит на ум, когда видишь нынешнюю школу искусств в Пятницком: не может быть!

— Я её, можно сказать, вымечтал. В школе уже 300 учеников было, а у нас всего 13 классных комнат. Несколько лет я рисовал ночами картинки нового здания, фантазировал. Редко-редко где в стране в музыкалках был концертный зал, а я думал: в нашей школе будет обязательно.

Конечно, можно мечтать сколько угодно, но посёлок, да и район, такую стройку не потянул бы. Своими соображениями я поделился с тогдашним главой администрации Алексеем Михайловичем Шенцевым (руководил Волоконовским районом в 2000–2012 годах – прим. авт.). Помню, в ноябре 2007-го он привёз к нам Евгения Степановича Савченко. Походили, чай попили, губернатор ничего не сказал. Только на выходе двух пацанов во дворе к себе подозвал и им говорит: «Будет вам новая школа искусств». То есть не просто музыкалка, а много творческих отделений.

Фото: из архива музыкальной школы № 1 Белгорода
«Рвение познать музыку»: с чего начиналась история старейшей музыкальной школы Белгорода

Я тогда этого не понял, зато позже оценил. Стали мы ждать. Пока Гражданпроект проект сделал в 2009 году, потом деньги заложили, время идёт, я волнуюсь. Тут март 2011-го, а на площадке, где школу наметили, тополя режут. И я ожил.

Пока стройка шла – это самое счастливое для меня время было. Я на стройплощадке жил. В проекте всё предусмотреть нельзя, по ходу что‑то корректировали. Кажется: стройка, грязь, а люди настолько хорошие, на всё откликались.

Например, вижу: на сцене запланирована одна дверь, но это неудобно: пока это хор с оркестром разойдутся за шторами. Говорю прорабу: «А давай ещё сбоку одну сделаем». Он: «Нет проблем», раз – и разметил. Или стену выложили – две коморки получаются. Прошу: «Ребята, разберите». Они кивнули, раз – стены нет. И прекрасная приёмная вышла. А вообще, мы перед стройкой поездили по области, посмотрели, у кого какие проблемы.

Особенно переживал за акустику: везде с ней плохо было, обили залы гипсокартоном после ремонтов – звуку конец. Мы, конечно, этого не допустили, заштукатурили, и всё. Приехало начальство из Белгорода и ахнуло: «Акустика лучше, чем в филармонии, как вы сделали?» Отвечаю: «Так получилось». Единственное, что не удалось и о чём я сильно сожалею, – открыть при школе детскую мини-типографию. Она тогда стоила от 10 до 25 тысяч долларов, а мы не предусмотрели для неё отдельную комнату. Школа сейчас бы денежку зарабатывала, а дети журналистике бы учились.

— А для вас самого материальные блага что значат?

— Мы прожили, не зацикливаясь на этом. Что было, то и было. Деньги всегда в одной коробочке. Надо пианино из школы в клуб перевезти – я супругу прошу: «Дай трёшку для грузчиков». Она вспоминает до сих пор, сколько я трёшек перетаскал. Вещи большие в кредит покупали. Всю жизнь у меня была «шестёрка», только в позапрошлом году внучка на юбилей иномарку подарила. Я так переживал, две ночи не спал. Никак не мог осознать, что стал владельцем такой техники.

— Откройте секрет: трудно было управлять творческим коллективом?

— Да какой там секрет, просто работали, и всё. Я уважал всех, не ругал никого. Больше замечал в людях хорошее, видел сильные стороны и уже их развивал. Если человек востребован, его это окрыляет, он растёт, ему интересно. Моё дело было только направлять всех в нужную сторону.

— Как так получилось, что вашу поселковую школу знают по всей стране?

— Мы много ездили на конкурсы и фестивали. Только в Новосибирск три раза, понимаете, какой это путь? А в Москву, Питер, Воронеж, Карелию, Орёл – бесчисленно. И везде призовые места брали. Представьте: I Дельфийские игры в Саратове – наш ребёнок завоёвывает большую золотую медаль. Потом международный конкурс народников в Петрозаводске – лауреат I степени. Два года назад образцовый духовой оркестр на предновогоднем концерте в Государственном Кремлёвском дворце выступал, а там отбор особый, со всей страны коллективы смотрят. И так далее. А потом наши выпускники успешно поступали и поступают в лучшие музыкальные вузы страны, в том числе Московское военно-музыкальное училище, куда в год набирают только 50 человек. А наших там семеро выучилось.

— Сейчас сразу поинтересуются: а кто поездки‑то финансировал, где деньги брали?

— Администрация. Глава района Алексей Михайлович Шенцев нас очень поддерживал. Он бывший председатель колхоза, но всегда был небезразличен к искусству и гордился тем, что в районе есть духовой оркестр, народники, казачий ансамбль. В Белгород едет делегация – кого брать? Самых забойных – пятницких. Для руководителя это тоже вопрос престижа. Ну а мы его не подводили.

— Это важно для директора – уметь ладить с вышестоящими?

— Конечно, нужно быть дипломатом, чтобы добиться чего‑то. Но себя принижать тоже не следует, всё в меру. Ещё, чтобы уважали, не нужно ломать через колено старое, наработанное. Надо брать его на вооружение и дальше двигаться.

— Была ли когда‑то у вас проблема с набором учеников?

— Никогда. К нам с желанием всегда шли и идут. Если в общеобразовательной школе было 600 учеников, то у нас 300. Те, кто нашу музыкалку окончил, своих детей обязательно приводят.

— Вы ушли на заслуженный отдых в 73 года. Как мне кажется, это очень рано для человека с вашей энергией.

— Меня не отпускали, но понимаете: после завершения стройки я год отработал и почувствовал пустоту, мне уже другой масштаб был нужен, ещё бы одну стройку. Я понял, что свою миссию для этой школы я выполнил, ей другие люди нужны.