В музее красненского села сохранили дневники учителя-фронтовика из немецкого плена
Историю жизни жителя Красненского района Ивана Трекурова, попавшего в немецкий плен в первые дни Великой Отечественной войны, рассказывают «Белгородские известия»
-
Статья
-
Статья
21 июня 1941 года, сразу после окончания лётной школы, его командировали в литовский город Кальвария. В первую же ночь советский военный городок начали бомбить немцы, а спустя несколько дней Трекуров с выжившими товарищами попал в плен. Там он провёл все четыре военных года. И там же, на случайно найденных немецких бланках, огрызком простого карандаша сумел записать все ужасы лагерей для военнопленных. 12 пожелтевших листков с его записями бережно хранят в музее Кругловской школы, где Трекуров после войны работал учителем.
Первый день войны
Иван Иванович Трекуров родился 27 августа 1919 года в селе Заломном. Учился в Красненской средней школе. Потом поступил в лётное училище, которое окончил в звании младшего лейтенанта.
«Его призвали в 374-й стрелковый полк 128-й стрелковой дивизии, – рассказывает учитель истории Кругловской школы Нина Масленникова. – И направили в литовский город Кальвария. Он прибыл туда 21 июня 1941 года, за день до начала войны».
Борьба против фашизма. Какие мучения пережили наши земляки в немецком плену
«Маленький железнодорожный узелок, – пишет в дневниках Иван Трекуров. – Сам вокзал казался маленьким домиком, в котором торговали ситро и бутербродами. По прибытии на этот вокзал мы увидели бешеную работу солдат, которые разгружали железнодорожные вагоны: боеприпасы и пушки. Нам это бросилось в глаза».
Затем младший лейтенант сетует на то, что поужинать в день прибытия ему и его товарищам толком не удалось. Зато они успели попасть на кинокартину «Дружба народов СССР». Правда, после тяжёлой дороги почти все его друзья тут же заснули и проспали весь сеанс. В военный городок отправились поздно.
«Шли группами, – отмечает Иван Трекуров. – Потому что по прибытии в Кальварию нас предупредили: население к военным относится очень жестоко. Подчас даже одиночек убивают. Прибыли благополучно. Частей в городке не было. Здесь жили жёны командирского состава и их дети».
Сразу после прибытия Трекуров с товарищами крепко уснули. Разбудил их оглушительный взрыв бомбы, которая упала прямо рядом с казармой.
Нина Масленникова / Фото: Павел Колядин
Оказали сопротивление
«Бомбу бросили немцы, – пишет младший лейтенант. – Это они, стервятники, нарушили мирный договор. Но для нас этот взрыв был нежданным. Мы вскочили и бросились в одном белье на улицу. Нас остановил у входа дневальный, развернул назад и разъяснил положение. Мы пришли в себя, оделись, обулись, надели снаряжение и отправились через поля туда, где стоял наш стрелковый батальон. Пробираться туда было недалеко, но трудно. Немцы стреляли с самолётов».
В дневниках Трекурова говорится, что солдаты к войне подготовлены не были: «Не обучены, личного состава во взводах 30 процентов». Тем не менее заняли оборону и оказали сопротивление. Так, огрызаясь огнём, продержались до 23 июня, когда был дан приказ отходить.
Иван Иванович Трекуров, 1939 год / Фото: сайт «Память народа»
«Противник заметил это и начал обстреливать отходящих, – продолжает рассказ младший лейтенант. – Бойцы и командиры были ранены. Наши медики бросились, как могучие львы, спасать им жизнь под огнём противника. Скоро потемнело, бой прекратился, немцы отошли. Командир 82-го полка, майор Павлов, собрал нас, долго говорил о нашем положении и в конце поставил боевую задачу: «Брать маленькие группы и двигаться прямо на восток, укрываясь и в бой не вступая».
На этом записи о попытках вырваться из окружения обрываются. Дальше – быстрым и ровным почерком фраза: «Так началось мытарство по лагерям пленных».
Суп из ботинка
Россия глазами Ги Зайера: как увидел сражение за Белгород немецкий солдат
«Привезли нас в один сарай, где мы жили трое суток, – описывает Трекуров первые дни немецкого плена. – Хлеба давали один раз в сутки, а также и воды, и больше ничего. На второй день привезли одного старшего политрука, долго допрашивали, а затем расстреляли. У всех на глазах. Это была мучительная картина. Он погиб большевиком со словами: «Звери! Наши отомстят!»
Из этого безвестного сарая Трекурова вместе с товарищами перевезли в Восточную Пруссию в местечко Эбенроде. Сегодня этот городок находится на территории Калининградской области. А во время Второй мировой войны там располагался лагерь для военнопленных Офлаг 52 (1D). По разным оценкам в нём погибло от пяти до восьми тысяч советских солдат.
«Там под открытым небом мы прожили 19 дней, – пишет младший лейтенант. – За это время люди стали похожи на кротов. Они врывались в землю, где спасались от дождя и холода. Издевательство здесь было нечеловеческое, трое суток люди не получали никакой пищи, затем стали давать хлеб, который заплесневел так, что и кушать было нечего».
Фото: Павел Колядин
Как вспоминает Иван Иванович, суп в этом лагере пленным наливали прямо в пилотки и ботинки, посуды не давали. Избивали за каждое слово и каждый пустяк. Одного младшего лейтенанта били до полусмерти за то, что тот был обут в старые немецкие сапоги.
«Да не только били, но и убивали, – продолжает Иван Иванович. – Двумя выстрелами за неповиновение. Таких случаев не перечесть. Эти звери не обошли и меня. Однажды дали хлеб. Я его тронул, он развалился, есть было нечего. Я к солдату, дескать, хлеб, видите, какой. Он, недолго думая, разворачивается и бьёт меня что есть силы прикладом. Потекла и у меня кровь».
Людоедство и борьба
Из Эбенроде Трекурова отправили в Хаммельбург, где располагался нацистский лагерь для военнопленных офицеров Офлаг 13 (D). Иван Иванович отмечает, что там держали офицеров всех побеждённых государств – французов, сербов, бельгийцев, англичан. И что общаться с ними было невозможно.
Как простая девушка в ситцевом платье стала героем Советского Союза
«Лагерь был огорожен в несколько рядов проволокой, – описывает младший лейтенант. – На каждом углу стояла вышка, а на вышке – пулемёт. Гестапо развернуло свою работу при помощи продавшихся людей из среды пленных. Они стали выявлять политработников, евреев и тех, кто открыто говорил при всех против Германии. Те, кто попадал в гестапо, больше в лагере не появлялись».
Иван Иванович замечает, что в Хаммельбурге люди стремительно худели, становились похожими на скелеты, обтянутые кожей.
«Началась смертная эпидемия от истощения, – пишет он. – Люди уходили в могилу один за другим. В лагерях началось людоедство. Человек старался выжить как мог. И такая была жестокая борьба за существование! Но чем хуже становилось жить, тем больше жить хотелось».
В декабре 1941 года Трекуров попал в число 500 офицеров, которых отправили на строительство дорог в Разиндорф.
Музей боевой славы в школе села Круглого / Фото: Павел Колядин
Вторая Сибирь
В это место, которое немцы именовали второй Сибирью за суровые зимы, людей привезли уже истощёнными и измученными. Через месяц и здесь начался повальный мор. Умирали от голода, холода и тяжёлой работы. Хотя немецкий врач в причинах смерти всегда указывал одно и то же – дизентерия.
«Людей на работу привезли в зимнее время почти разутых и раздетых, – пишет Трекуров. – Хлеба на работе давали 250–300 граммов. Хотя и он был с опилками, разными примесями. На работу пленные ходили два километра от лагеря 2,5 часа. Туда шли сами, а оттуда до полуночи волокли многих за ноги или на санках. В лучшем случае человека притаскивали замёрзшего и без кожи на спине или на боку. После чего его раздевали и везли в мертвецкий барак».
«Отдать все свои силы». Как белгородские партизаны сражались с оккупантами
Хуже всего было то, что в лагере из числа пленных назначали надзирателей.
«Эти полицаи из‑за миски супа били своих же товарищей, – замечает Трекуров. – Избиение доходило до такого состояния, что человек терял сознание. Тогда его раздевали наголо и мыли холодной водой из брандспойта на цементном полу. Это было что‑то особенное, нечеловеческое. За небольшой период жизни в лагере умерло 100 человек и 200 было отправлено в госпиталь. Но и там многие погибли. Кто не видел своими глазами, не представить ему никогда этих ужасов плена».
После десяти месяцев в Разиндорфе в декабре 1942 года Трекурова перевели в город Ансбах в 44 км от Нюрнберга. Там, в железнодорожной команде одного из немецких капиталистов, Иван Иванович работал до 5 апреля 1945-го.
Фото: Павел Колядин
Скелет весом 40 кг
Долгое время в родных краях Трекуров считался пропавшим без вести. После того как война завершилась, он около года пробыл уже в советских фильтрационных лагерях, где проверяли его благонадёжность. Вернулся домой в Заломное в 1946 году.
«Иван Иванович окончил Острогожское педучилище, – рассказывает Нина Владимировна. – И всю оставшуюся жизнь работал учителем. Сначала в Кругловской семилетней школе вёл немецкий язык и математику. Потом трудился в Хмелевом, Готовье и Заломном. Меня поразил рассказ его жены Александры Тимофеевны. Она упоминала, что крепкий, высокий до войны парень вернулся из плена весом 40 кг. Скелет был, ветром сдувало. И в школу на уроки приходил, обматываясь таким клетчатым стареньким пледом крест-накрест, потому что очень сильно зяб».
Как провалилась наступательная гитлеровская стратегия
О первом послевоенном времени Иван Иванович тоже оставил небольшие воспоминания. В них он писал, что учебников и тетрадей не хватало, но учителя старались передать детям все свои знания.
«Время было тяжёлое, послевоенное. В школе – холодно, но ученики очень старательные и занимались с охотой. Дома родители разводили детям чернила и наливали в бутылки, которые те приносили в школу. В морозную погоду чернила замерзали, приходилось их отогревать», – вспоминал учитель.
Судьба военнопленных
Но годы, проведённые в немецких лагерях, отразились не только на внешности Ивана Трекурова. Они оставили неизгладимый трагический след в его душе и повлияли на всю его дальнейшую судьбу.
«Бывшие военнопленные были никому не нужны, – объясняет Нина Масленникова. – Это такая боль. Их считали кем‑то второго сорта. Александра Тимофеевна рассказывала, что её супруг несколько раз пытался покончить с собой. Но она и трое сыновей помогли ему выжить. Долгое время День Победы оставался для него очень тяжёлым днём, так как власть не считала нужным приглашать его на торжества и не баловала своим вниманием. Такова была судьба почти всех военнопленных».
Всё изменилось только в 90-е годы. Тогда Ивана Трекурова впервые пригласили на праздник в памятный день – 9 Мая. И Александра Тимофеевна потом ещё долго вспоминала, каким счастливым, со слезами на глазах, вернулся оттуда её муж.
«Эти люди, пережившие такие ужасы, ведь действительно ничем себя не запятнали, а страдали потом всю жизнь, – замечает Нина Владимировна. – Хотя они в этом виноваты не были».
К 12 пожелтевшим листкам, на которых уместились четыре года немецкого плена Ивана Трекурова, приложены ещё несколько страниц. На них – незамысловатые, но полные боли рифмованные строки: о Родине, о Победе, о злой судьбе. И о том, что уже ничего нельзя изменить:
«Позабыться бы сердцем усталым
На минуту хотя бы одну.
Чтобы память терзать перестали
Пережитые будни в плену».
(15 сентября 1945 года)
Анастасия Состина