Будто попадаешь в сказку. Заповеднику «Белогорье» исполнилось 100 лет

Там волна, тут волна

Самым первым из кластеров заповедника под охрану был взят «Лес на Ворскле» в Борисовском районе. Именно с него начинается история современного «Белогорья». В 2022 году заповедник возглавил Ян Мурзаханов, который к тому времени уже успел приобрести внушительный опыт в природоохранном деле. Родом он из Красноярского края, три года работал в оперативной группе «Баргузин», боровшейся с браконьерством на территории «Заповедного Подлеморья», а потом трудился в информационно-аналитическом центре поддержки заповедного дела в Москве.

«Первый раз в Белгородскую область я попал 8 мая 2022 года. Началась СВО, много в первые месяцы было фейковых новостей, но я в них не верил. Тем более немало моих друзей участвуют в спецоперации. Взял отпуск, жене и родителям сказал, что поехал на рыбалку, а сам отправился сюда. До 16 мая трудился волонтёром в пункте временного размещения на «Вираже», потом вернулся в Москву на работу. В июне приехал в регион уже с отцом», – вспоминает Ян Артурович.

Фото: Алексей Дацковский

Через пару месяцев Министерство природных ресурсов и экологии РФ направило его в «Белогорье». В августе он вступил в должность исполняющего обязанности директора:

«Первое, что меня удивило, это огромные дубы. Есть и 300-летние, такие мало где найдёшь. Причём это единственная нагорная дубрава в Европе, сохранившаяся в таком состоянии. В фильме «Последний богатырь» действие происходит в сказочном Белогорье. Вот и у нас зайдёшь летом в лес – будто попадаешь в сказку. Меня поразило цветение ковыля. Это похоже на море. Там волна, тут волна… А ещё удивили меловые горы, которых я до этого не видел».

Когда он пришёл в заповедник, то отметил, насколько хорошо тут организованы охранная и научная деятельность. Поэтому упор в работе решил делать на экопросвещение и развитие туризма. Хотелось, чтобы о заповеднике узнало больше людей не только в области, но и в России. Коллектив стал участвовать в областных фестивалях, посетил выставку-форум на ВДНХ.

Ян Мурзаханов / Фото: Алексей Дацковский

Большая мечта – сделать во всех кластерах заповедника экотропы с настилами и информационными стендами. А ещё совсем скоро, в марте, в заповеднике откроется обновлённый музей природы:

«Когда мы его делали, мнения разделились на два лагеря. Старшее поколение считало, что не нужно менять концепцию, стоит оставить чучела под стеклом, только немного всё обновить. Молодёжь хотела интерактива. Мы решили делать современно, потому что основная наша аудитория – школьники и студенты. Их взгляд цепляется за картинки, текст должен быть кратким. Поэтому информацию подали доступно и ёмко. Это облегчит восприятие. В музее также появятся проектор и специальные столики для мастер-классов. Сможем мастерить поделки из природных материалов, создавать рисунки, проводить различные акции».

Фото: Анна Черкашина
В Белгороде презентовали Календарь памятных дат на 2024 год

На территории заповедника в вольерах живут птицы и животные, пострадавшие от столкновения с цивилизацией. Травмы оказались несовместимы с жизнью в дикой природе, поэтому заповедник стал их приютом. Канюк, например, врезался в машину и потерял навыки полёта. А енотовидная собака стала жертвой людской беспечности. Её забрали из природы совсем маленькой, но через время решили, что содержать дома такое животное сложно и неудобно. Однако навыков для жизни в дикой природе у него не было. Пришлось забрать в «Белогорье». Обитают в вольерах и длиннохвостая неясыть, чёрный коршун, ушастая сова.

«На сегодняшний день это большая проблема, – отмечает Ян Мурзаханов. – Непонятно, что делать со спасёнными животными. Вот звонили мне в сентябре, говорят: «Тут лебедь, с ним что‑то не так, вылечите, спасите». Отвечаю: «Мы этим не занимаемся, но я знаю специалистов, которые смогут его выходить. Только ведь лебедя надо потом куда‑то везти». Нет условий для содержания, и никто его не возьмёт. Такие обращения нередки. Но что потом делать с этими птицами? Закон у нас приняли о жестоком обращении с животными, а службы, которая может спасти, выходить и отпустить, нет. Получается, бросаем спасённых на произвол судьбы. Выживет или не выживет? Мы с удовольствием помогаем тем, для кого у нас есть условия содержания. Но вот лебедя или утку приютить не можем. Было бы замечательно, если бы придумали какой‑то механизм для решения этой проблемы».

Фото: Алексей Дацковский

От засечного леса

Официальной датой основания заповедника считается 1924 год. 28 февраля вышло постановление Главнауки о возложении на зоопсихологическую станцию в Борисовке обязанности по охране заповедника «Лес на Ворскле».

В давние времена на этом месте были засечные леса. Наши предки организовывали естественные преграды для защиты от татарских и ногайских набегов. Деревья валили рядами или крест-накрест вершинами в сторону противника. Позже эти земли перешли во владение графа Шереметева. Часть из них была отдана под усадьбы священников, служивших в Борисовском Богородице-Тихвинском женском монастыре.

«А остальная территория представляла собой что‑то наподобие современного охотничьего заказника. Она была исключительно графской, посторонних сюда не пускали. Если кто и мог охотиться, то только сами Шереметевы и их близкие», – рассказывает замдиректора заповедника по научной работе Мария Щекало.

Мария Щекало / Фото: Алексей Дацковский

Всё изменила Октябрьская революция. В 1919 году в Борисовку для организации зоопсихологической станции направили Сергея Малышева. Сергею Ивановичу эти места были знакомы с юности, здесь проходили его первые научные экспедиции, а семья монастырского священника Вениамина Пузанова стала для него вторым домом.

Впоследствии он женился на дочери отца Вениамина – Евдокии. К 1922 году на базе бывших усадеб монастырского духовенства обустроили метеостанцию, лабораторию, музей местной природы. Сергей Иванович спас от уничтожения уникальную нагорную дубраву. А сделать это было ой как непросто. Население, охваченное волной революции, видело здесь не памятник природы, а лишь графское достояние. Люди устремились на прежде недоступную территорию, чтобы вырубать деревья и стрелять дичь. Борьба против этого была поистине героической. Сергею Ивановичу приходилось лично отбивать лес от порубщиков. Выкопали пограничную межевую канаву, создали проволочные заграждения, высадили колючую живую изгородь, расставили информационные таблички.

Сергей Малышев / Фото: из архива заповедника

Бороться приходилось и с органами власти, по распоряжению которых, например, в 1924 году вырубили ольховую рощу и свыше сотни вековых дубов. В итоге в 1931-м после ряда доносов зоопсихологическую станцию ликвидировали. Малышева уволили из научного института из‑за того, что он был сыном священника. 

После приезда нового директора, Владимира Сукачёва, Сергей Иванович и Евдокия Вениаминовна уехали из Борисовки. Но их вклад в создание заповедника, сохранение местной природы и просвещение жителей трудно переоценить.

«Владимир Сукачёв – крупнейший учёный, основоположник биогеоценологии. Свою теорию он выдвинул как раз работая здесь и организовывая комплексные мероприятия по изучению природных систем. Именно Сукачёвым заложены основы летописи природы. Она ведётся в каждом заповеднике. Это наш основополагающий научный документ. Всё, что за год мы изучали, и все материалы, которые получили, оформляем туда. Мы берём не отдельные части, а всю систему в комплексе: и растительный, и животный мир, и связанные с ними факторы неживой природы», – объясняет Мария Щекало.

Фото: Алексей Дацковский

Найти и обезопасить

Научные планы нарушила война. Заместитель директора Зоя Санина осенью 1941 года, когда немцы стали подходить к Борисовке, с двухлетней дочкой и бабушкой отправилась пешком в Хопёрский заповедник. С собой они несли все ценные документы «Леса на Ворскле». Скорее всего потом эти бумаги попали в Воронежский областной архив и сгорели. После освобождения Борисовки в 1943-м Зоя Михайловна вернулась и принялась за восстановление заповедника. Работала от рассвета до заката, расчищала завалы, накладывала повязки на раненые дубы.

«В первую очередь, конечно, нужно было обезопасить лес – найти неразорвавшиеся снаряды и оружие. Ей в помощь дали пленных немцев. С ними Зоя Михайловна уходила на работу и очищала территорию. Хотя полностью очистить, конечно, не получилось. Мы до сих пор периодически находим склады боеприпасов Великой Отечественной. Однажды кабаны раскопали землю, а там снаряды. Вызывали сапёров, которые всё это уничтожали», – вспоминает Мария Викторовна.

Зоя Санина с дочерью / Фото: из архива заповедника

В 1951 году в Советском Союзе прошла реорганизация заповедников, в результате которой их число уменьшилось в три раза. «Лес на Ворскле» стал учебно-опытным лесным хозяйством. Сюда приезжали на практику студенты из Ленинграда, а также немало известных учёных. Исследования продолжились в том же ключе, что и до войны. В конце 1960-х перезаложили дендрарий, который существует по сей день. Туда завозили различные виды растений, в основном древесных и нетипичных для нашей природной зоны. Работники смотрели, как они приживаются. В те годы подобные эксперименты были довольно популярны.

В 1979 году «Лес на Ворскле» вернул себе статус заповедника, был сформирован штат специалистов. С тех пор осталась и учебно-научная база Санкт-Петербургского университета «Дубрава». Но с 2020 года из‑за ковида и СВО студенты не приезжают.

Фото: Алексей Дацковский

«1990-е для заповедника были трудными. Процветало браконьерство, так как не наладили должным образом охрану. С приходом директора Александра Шаповалова всё стало меняться. Усилилась работа по охране природы, инспекторы боролись с браконьерами. Экопросветительскую работу наладили. И научную тоже. Все эти направления функционируют сегодня примерно в том же объёме, несмотря на трудности с финансированием, которые у нас есть, как и у всех заповедников», – замечает Мария Викторовна.

Видовое разнообразие

В 1990-е заповедник сменил название и расширил территории. Сегодняшнее «Белогорье» – это пять кластеров в трёх районах области: «Лес на Ворскле», «Ямская степь», «Острасьевы яры», «Лысые горы», «Стенки-Изгорья». В его ведении также находится природный парк «Ровеньский».

Фото: Вадим Заблоцкий
Лоскуток рая, или Ботаническая аномалия «Ямской степи»

«Все наши территории расположены в зоне лесостепи Среднерусской возвышенности. Встречаются виды растений и животных, характерные как для лесов, так и для степей. За счёт этого мы имеем большое видовое разнообразие. «Лес на Ворскле» – единственный сохранившийся участок естественных дубрав во всей Европе. Несмотря на свою маленькую площадь, он отличается разновозрастным составом деревьев», – рассказывает Мария Щекало.

В дубраве обитают кабаны, косули, лисы, барсуки. Здесь можно найти растения, которые представлены в региональной Красной книге. Например, печёночницу обыкновенная и хохлатку Маршалла. В охранной зоне по реке Ворскле встречается белая кувшинка – тоже краснокнижный вид. Из редких животных по реке повсеместно можно увидеть болотную черепаху. Ещё богаче мир насекомых: различные бабочки (мнемозины, подалирии, махаоны) и типичный обитатель дубрав – краснокнижный жук-олень. Из‑за того, что старовозрастные насаждения пропадают, его численность резко и повсеместно сокращается. Ведь цикл развития жука очень длительный, и на стадии личинки в старых трухлявых пнях он может проводить от 5 до 7 лет. Только потом появляется взрослое насекомое.

Фото: Алексей Дацковский

«Больше всего краснокнижников у нас, конечно, в степных районах, так как там имеются выходы мела на поверхность. А меловые экосистемы довольно своеобразные. Не каждое растение и животное будет жить в таких условиях, где практически нет питательного субстрата. Там сформировавшееся сообщество растений. Это и некоторые виды полыни, и адонис, лён украинский, аносма донская, копеечник крупноцветковый… В самой степи тоже видовое разнообразие растений богатое», – говорит Мария Викторовна.

Продумать маршрут

Фото: Вадим Заблоцкий
Чем интересны белгородские первоцветы

Старинные здания административного комплекса давно требуют ремонта. Но уже удалось начать техническое переоснащение: закуплены туристический микроавтобус, лесопатрульный комплекс для противопожарных действий и ещё несколько единиц техники.

Сегодня в заповеднике работают 48 человек.

«Как показывает практика, в заповедниках и национальных парках трудятся люди идейные. Вроде бы всё в этой сфере непросто: маленькая зарплата и другие проблемные вопросы…Но люди работают вопреки всему», – отмечает Ян Артурович.