Сны о море. Зачем Вячеслав Воробьёв переехал с Камчатки в Прохоровский район
Он рассказал «Белгородской правде» о том, как моряку живётся вдали от моря
Вячеслав Воробьёв-
Статья
-
Статья
Вячеслав и Елена Воробьёвы десять лет назад переехали в Прохоровку с Камчатки. Здесь дом, сад, огород, походы за грибами, а там осталась молодость на рыбопромысловых судах и морские приключения.
И икра вкуснее
У Воробьёвых большой и светлый дом – сами строили. Живя на Дальнем Востоке, они устали от хмурого неба, поэтому в гостиной специально сделали большие окна, чтобы ни один солнечный лучик не упустить.
«Там и лето покороче, и зима подлиннее, и снега побольше. В снежный год такой домик, как наш, спокойно засыпать может. Мы ходили по снегу, где верх окон второго этажа на уровне колен был. Выкапывали лесенки от входа и по ним поднимались. Трассы чистили прямо в пургу, иначе потом уже не пробьёшь метровые сугробы», – говорит Вячеслав Воробьёв.
На столе варенье из персиков и орехи – из своего сада. В семейном альбоме кадры с тазиком красной икры – такая же классика дальневосточной съёмки, как открытки с сахалинскими сопками. После такого сытного прошлого от икры из магазина он только нос морщит.
Земля вулканов, или Как на Камчатке называют последнюю парту
«Видел на прилавке «лосося» и «красную треску». Что за названия? Не бывает такой рыбы. Лососёвых пород много, а это что за рыба, спрашиваю. Она мне – лосось. Трески красной тоже не видел никогда. Горбушу тут покупали, а там и за рыбу‑то не считали, только икру из неё брали».
Вячеслав Воробьёв родился на Курильских островах, детство провёл в Феодосии, в школу пошёл во Львове, а окончил её в Уссурийске. Такую географию объяснить просто – отец был военным.
«В армию меня забрали в Уссурийске, попал в «траншейный флот» – в стройбате служил, – рассказывает он. – Покатался от Камчатки до Азербайджана. После армии решил ехать на Курилы, на заработки. Поехал в никуда, но это было нормально, все так ехали. Приходишь в горком, там предлагают: Сахалин, Курилы, Камчатка на шесть месяцев. Я на Курилы хотел, но не успел, судно уже отходило, поэтому отправился на Камчатку на рыбообработку. Но сначала на стройку пошёл бригадиром. Это был 1979 год, от рыбозавода в посёлке Ильпырском строили
жильё, и не только. Мы курятник строили, за это хорошо заплатили».
Поработав на стройке, решил, что без специальности далеко не уедешь, и вернулся на Большую землю, чтобы пойти учиться на рефа – механика холодильного оборудования. Отучившись, какое‑то время работал по специальности на железной дороге, но манило море. Поэтому пришёл в морскую контору в Петропавловске и устроился рефом уже на судно.
«На плавбазах работал, на перегрузчике, который возил рыбу в Корею, Японию, Китай. Потом отогнали корабль в Индию, на гвозди, – вспоминает он. – За 23 года на каких судах только не работал, какие моря не повидал – Берингово, Охотское, Японское…»
Фото: Владимир Юрченко
Бунт на корабле
В памяти запечатлелась первая заграничная поездка в 1991 году в китайский город Далянь – бывший российский порт Дальний. Тогда за границу выпускали далеко не все корабли. Огромный город удивлял всем, но прежде всего богатством товаров в магазинах, когда на родине было пусто и голодно.
«Я там тряпок накупил и миксер. Тогда все в основном везли одежду. Это уже после, когда начали суда за границу выпускать массово, у нас всё появилось», – продолжает моряк.
Вспоминает, как простояли четыре месяца в Китае на ремонте – ликвидировали последствия поджога.
«Шёл седьмой месяц в море, мы были «на селёдке». На обратном пути нам обещали зайти в Корею, а кэп объявляет: идём в Магадан, растаможиваемся и обратно в Петропавловск-Камчатский. Все рыбу сразу бросили обрабатывать, начался бунт. Кто‑то позвонил капитану и сказал, что если не пойдём на Корею, будем гореть. Ну и загорелось в заводе. Подошла к нам плавбаза, как наша, и СРТМ (средний рыболовный морозильный траулер – прим. ред.), туда женщин и обработчиков пересадили и отправили в Магадан, на корабле осталась только команда – человек сто. Дошли мы в Магадан, там береговые пожарные потушили, один погиб».
В Корею корабль так и не попал. Из Магадана в Петропавловск (а это больше тысячи километров по Охотскому морю) судно тащил буксир – руль не работал, кабеля перегорели, связи между машинным отделением и мостиком не было. Восемь месяцев простояли в порту Петропавловска, а потом пошли в Китай на ремонт, потому что там дешевле. Больше года в море не выходили, а кто совершил поджог, так и осталось неизвестным.
Фото: Владимир Юрченко
Махнули не глядя
Пока на родине народ стоял в очередях за суповыми наборами и отоваривал талоны, русские моряки изучали особенности китайской кухни, удивлялись тому, что рыбу к столу можно выбрать прямо в аквариуме, и учили китайских поваров варить борщ.
«Мне в морях нравилось, да всем нравилось. Я механиком был – это средний комсостав, на моей ответственности вся завпродка (холодильники с продуктами – прим. ред.), в ней поддерживал температуру. Жилая каюта была на баке (передняя часть палубы или палубы носовой надстройки корабля – прим. ред.). Снаружи ветрюган дует, мокро, никто туда и не ходил. По коридорам поднимешься в кают-компанию, сядешь за стол, официантка принесёт всё. Раз в десять дней придёт уборщица в каюту, бельё постельное поменяет. Рабочие вахты с 4 до 8 утра и так же вечером. Потом картошки нажарим и наслаждаемся. Ни забот, ни хлопот», – рассказывает он о тех временах.
В море он проводил от полугода до восьми месяцев. С будущей женой Еленой познакомился в Петропавловске и вместе ушли в рейс – он рефом, она шеф-поваром. Когда сын родился, какое‑то время его оставляли у бабушки, потом Елена решила остаться на берегу и сменила профессию на бухгалтера.
Фото: Владимир Юрченко
О переезде задумались, когда вышли на пенсию. Природа там красивая, икра свежая, рыба вкусная, но коммуналка дорогущая, а пенсия маленькая. В Белгородской области были раньше лишь раз, сюда перебрались знакомые, в хутор Сторожевое-2 Прохоровского района.
«Как‑то Лена говорит: надо бы съездить на Белгородчину посмотреть, а я говорю: что смотреть, продаём всё, собираемся и едем. Сын тогда уже в военном училище учился в Уссурийске. В 2008 году продали квартиру в центре Петропавловска и, что называется, махнули не глядя. За 50 тыс. купили домик в хуторе Сторожевое-2, –
рассказывает он о переезде. – Домик был очень маленький, старенький, с печным отоплением, мы в нём две зимы перекантовались, а потом взяли этот участок и начали строиться. Переехали в октябре 2011-го, хотя и недоделок много
было».
На Камчатке осталось много друзей и родственников, но за десять лет были там лишь однажды – дорога очень затратная.
— По чему больше всего скучаете? – спрашиваю Вячеслава Михайловича.
— По природе камчатской, по рыбалке, – говорит он. – В этом году там грибов – завались! Тут я свинушки, волнушки, маслята собираю, а там никогда такие грибы и не брал, только белые и подосиновики. Жимолость на даче сама по себе росла в конце огорода. С куста жена 20-литровое ведро набирала, грибы тоже на участке росли. А рыбалка какая!
На столе открытки с видами Сахалина и Камчатки, красивейшей Авачинской бухты, где и расположен Петропавловск-Камчатский, острова Птичий. В реальности они ещё красивее.
Вячеслав Михайлович видел лежбища сивучей, тюленей и китов в Японском море, встречал медведя в дикой природе на расстоянии 20 м, правда, в Долине гейзеров так и не побывал. И до сих пор видит сны о море.
Ирина Дудка