Табор на пне
Узкий придорожный поворот заставлен автомобилями. Возле них экипируются добытчики: кроссовки с тройным носком от колючек, воротник до ушей защитит от мелкой живности, капюшон – от коварных еловых лап, штаны для общего стиля подтянуть до подмышек.
Слева разместилась бодрая компания пенсионерок в камуфляжных костюмах. На одной – ярко-розовые кроссовки, видимо, подарок от внучки. У другой – резиновые сапоги и огненная помада. Женщиной нужно оставаться в любой ситуации.
В нашем комплекте ещё и одноразовые перчатки: вычищать из‑под ногтей грибные останки – то ещё удовольствие. Правда, если в руках побывала поганка, перчатки лучше сразу выкинуть. Иначе следующий взятый гриб тоже станет несъедобным. Пакет мне заменили на ведро, любимый кухонный нож – на складной: «Ещё споткнёшься, где в лесу хирурга искать?»
«Осталось только вырезать посошок, – оглядев наряд, удовлетворённо заключает мой спутник Владимир Макарович. – Лучше из орешника, его ветви ровнее».
Минута – и в моих руках деревянное копьё, которому позавидует индеец.
«Заостряем с одного края, чтобы в землю лучше втыкался. Не смейся, это не скандинавская ходьба. Листва сейчас плотная, наступишь на ветку под ней, она прокрутится, и скатишься в овраг с переломанной ногой», – по‑отечески наставляет он.
Уже через сотню шагов убеждаюсь: сие изобретение нужно запатентовать. Палки, бутылки, мох, спрятавшиеся под густым лиственным ковром, регулярно покушаются на целостность голеностопа. Комаров и клещей в лесу сейчас нет. Зато паутины столько, что можно намотать её на палочку как сладкую вату.
Фото Анны Морозовой
У посошка есть и другая роль – им разгребают листву в поисках грибов. Можно, конечно, и руками, но есть риск нарваться на продукты жизнедеятельности косули. Чувствую себя минёром и на всякий случай втягиваю носом воздух. Странно, но грибами не пахнет.
«Призывно пахнут обычно поганки, нормальные грибы в рекламе не нуждаются», – парирует Макарыч и вдруг, замолкая, тычет пальцем в деревья.
Олень! Застуканный рогатый, бодро вскинув копыта, за секунду скрылся в чаще.
«Видишь ямки без листвы? Это их лежбища, – объясняет Владимир Макарович. – А тут он рога чесал об дерево. Не переживай, грибы они не едят. Наши конкуренты – мышки да белки. Они сейчас ассорти из них на зиму сушат. В этом году у зубастых раздолье: кабанов не стало, все жёлуди тоже их».
Наклоняемся к пню, чтобы разглядеть замаскированную в нём мышиную норку, а там – первые грибы. Сбившись в кучу, опята облепили корягу со всех сторон – как и лисички, они не признают одиночества, предпочитая семейственность. Да тут целый табор! Полведра с одного пня – нехилый трофей.
Фото Анны Морозовой
Осенние найдёныши
Опята – это в простонародье, а по‑научному – армиллариа (armillaria). По легенде, люди, нашедшие первый опёнок на пне, увидели рядом такие же грибы и сказали: «Опять они» – отсюда и название. Оказывается, именно за этими, неказистыми с виду грибочками, вереницами тянутся в лес белгородцы. Я несколько разочарована. А как же душистые рыжики, крепыши белые, на худой конец сыроежки, маскирующиеся под краснеющий осиновый лист?
«Сыроежки брать не советую, рядовки тоже – они любят расти рядом с агрополями и впитывают в себя всю химическую отраву. Белые грибы идут в середине лета, но в этом году их, почитай, не было. С маслятами много мороки: хвою да песок очищать замучаешься. А опята и собирать просто, и чистить не надо – достаточно помыть. Они вкусные», – объясняет Макарыч.
Отличительная черта многих поганок – юбочка под шляпкой – у опят, наоборот, служит акцизной маркой съедобности. А ещё – слизни. Ядовитые дикоросы они есть не станут.
Фото Анны Морозовой
«Опята и лисички почти не бывают червивыми. Первых много там, где прелый лист и полусгнившие деревья. У молодого гриба шляпка полушариком и покрыта чешуйками. Взрослея, она становится гладкой и похожей на зонтик. Если юбочки нет, а шляпка яркая – это лжеопёнок. Самый опасный их вид – серно-жёлтый. У хорошего опёнка оттенок неброский: от кремового до коричневого», – предупреждает грибник.
Наши найдёныши – осенние опята. А ещё есть летние, зимние и куча других, не связанных с сезонностью видов. Все они считаются условно-съедобными. А ещё – паразитами из‑за того, что живут практически на деревьях.
«Срезаем только малышей и под самую шляпку. Земли меньше попадёт в корзину, чистить не придётся. У тех, что повзрослее, ствол пустой и твёрдый – будет невкусно. А вот и зимний опёнок! Рановато пошёл. Он ещё морозы переживёт», – уверяет мой спутник.
Зимняк, как звали его на Руси, даже снега не боится. На Западе его культивируют и на японский манер зовут «энокитаке». Что бы там ни говорили французы про свои шампиньоны, а по питательности наш зимняк им не уступит. Кстати, сушёные зимние опята продаются в Интернете по немалой цене – почти 3 тыс. рублей за килограмм. Правда, как выяснилось, из документов у таких продавцов только «чес-стна слова».
Фото Анны Морозовой
Многолюдный лес
Сворачиваем с тропинки в чащу. Похоже, урбанизм добрался и сюда: на некоторых деревьях развеваются пластиковые пакеты.
— Это опознавательные знаки, – поясняет гид. – В прошлом году здесь заметили грибы. А эта канистра на ветке – метка, чтобы не заблудиться.
— А по мху?
— Ерунда, – в прах разбивает школьные знания Макарыч. – Он может не только с северной стороны расти. Я ориентируюсь на квартальные просеки, они у нас по всему лесу. Люди часто петляют, когда туман. Но не потому, что плохо видят, а потому что давление на мозг повышается, он хуже ориентируется в пространстве.
Фото Анны Морозовой
Пока ползаю вокруг очередного пня, узнаю, что лисички предпочитают заселять овраги с валежником, маслята – сосновый бор, вешенки – дубравы, а подберёзовики любят ландыши: «Где весной цвели эти цветы, там позднее ищи слюнявчики».
Среди деревьев то и дело мелькают чужие ягодицы: вопреки логике, чем глубже чаща – тем многолюднее. В лес идут одни старики? Напротив, больше молодых родителей с детьми.
«Пап, а это что?» – интересуется девчушка лет пяти, раскатывая в руках козьи шарики.
Отец чертыхается и лезет в рюкзак за салфетками. А внимание натуралистки уже переключилось на мухомор.
«Красавец и большая редкость, – констатирует его присутствие Макарыч. – Давно таких не видел. Всё чаще серые попадаются, наверное, мутировали».
Позднее Гугл мне расскажет, что серый мухомор – это просто другой его вид (шишковидный). А ещё у нас водится пантерный мухомор, хотя его расцветка скорее напоминает гепарда.
— Говорят, он не такой и вредный, просто готовить его надо по‑другому…
— Не проверял. Но знакомый якут при мне на спор выпил отвар. Потом по настенным коврам ползал.
А я вспоминаю своего деда, который ради эксперимента посыпал как‑то мухомор сахаром и оставил бродить. На бражку покусились только мухи – они летали, врезаясь в стены, и умирали. Дед пробовать новинку не рискнул, дабы потом не «стричь дубы пальцами». Собственно, от слов «мухи» и «мор», то есть смерть, и произошло это название.
Местный мухомор по ядовитости превзойдёт разве что волоконница – её часто путают с розовой сыроежкой. Яд этой поганки способен убить всего за полчаса! Правда, её давненько у нас не встречали. Ещё в местных лесах растёт много всяких рядовок, но съедобные из них только землисто-серая и серебристая.
Самое разумное, что можно сделать с мухомором, – поискать в радиусе десяти метров от него белый гриб. Последнему отчего‑то по душе такое соседство.
Навозник против алкоголя
За весь поход на глаза нам попались всего с пяток подберёзовиков, да и те мы оставили слизням – уж больно они страшные.
«Лето было сухое, а подберёзовики влагу любят, потому такие скукоженные, – говорит Макарыч. – Их, кстати, новичкам собирать проще всего: с ядовитыми перепутать сложнее».
Самая страшная находка для местного грибника – бледная поганка. Одной восьмушки хватит, чтобы отравить целую корзину приличных грибов. Её яд не боится термообработки. Внешне она напоминает шампиньон, но при надломе белая мякоть поганки не темнеет.
Водится у нас, простите, и хреновый гриб – он же ложный валуй. Народ не зря окрестил его неприличным словом – мало того, что ядовит, так ещё и втирается в доверие под видом сыроежки. Разоблачить врага можно по чёрным вкраплениям.
По обочинам селятся свинушки и гребенчатые зонтики, знакомство с которыми грозит как минимум длительным свиданием с фаянсовым троном. Возглавляет топ поганок с романтическим названием серый навозник. Старожилы рассказывают, что это борец за здоровый образ жизни, ведь он активирует свой яд, только если употребить его вкупе с алкоголем, потому в народной медицине его отваром кодируют алкоголиков.
— А какой самый большой гриб вы нашли?
— Груздь. Во какой! – как бывалый рыбак, раскидывает руки в стороны Макарыч. – В ведро, понятное дело, он не влез, мы его палкой проткнули да на плечо!
Фото Анны Морозовой
Итог: всего за пару часов у нас два ведра опят. Повезло. У нашей «девятки» тем временем припарковалось ещё 15 машин. Двое мужчин, с лихвой постигшие тайны грибного царства, засыпают дикоросами полный багажник.
«Ни в одном магазине такие не купишь!» – перехватив мой завистливый взгляд, хвастливо восклицает рыжий.
А вот и нет. В Интернете можно купить мицелии того же подосиновика и подберёзовика. Инструкция по выращиванию прилагается. Но, судя по отзывам с тех же сайтов, по факту вырастить их на дачных участках ни у кого не получается. Пока наука опускает руки, народная тропа в лес не зарастёт.
Беглый обзор комментариев грибников в соцсетях сужает круг поиска: белые грибы часто находят возле борисовского села Стригуны, маслята – в Новотаволжанском сосновом бору, за лисичками едут в смешанные грайворонские зелёные массивы, за рыжиками – под Шебекино и Валуйки.
Свою удачливость я проклинала тем же вечером. Три кастрюли скворчат на плите, уже закончились пакеты для заморозки, а опятам всё нет конца. Зато зимой бросишь на сковороду обледеневший комок осенней добычи – и потянет лесным духом. На минуту покажется, что до лета рукой подать и скоро снова войдёшь в чащу, пошуршишь посошком листву и закричишь сквозь лес: «Макарыч! Есть грибы, е-е-есть!»
Предлагаем пройти тест «БелПрессы» и проверить, сможете ли вы отличить хорошие грибы от ядовитых.