«По слуху определяли, кто летит бомбить». Что вспоминали белгородцы о немецкой оккупации
«Белгородские известия» собрали некоторые воспоминания старожил Белгорода из сборника «Оккупация»
Фашисты наблюдают за горящим домом в оккупированном населённом пункте, 1943 год-
Статья
-
Статья
5 августа 1943 года Белгород освободили от немецко-фашистских захватчиков. В честь освобождения его и Орла в Москве был дан салют, первый за время Великой Отечественной войны. Именно 5 августа закончились те долгие и страшные 20 месяцев оккупаций (первая продлилась с 24 октября 1941-го по 8 февраля 1943-го, второй раз немцы держали город с 18 марта по 5 августа 1943-го) и белгородцы, пережившие их, вздохнули на родной земле свободно.
В 2010 году в Белгороде издали книгу «Оккупация» тиражом 1 000 экземпляров. В издание его авторы-составители Александр Крупенков, Тамара Утенина, Любовь Хромых включили архивные документы, публикации газет, послевоенные репортажи суда над немецкими пособниками – изменниками Родины. Но самое ценное в этом сборнике – воспоминания очевидцев: старожилов Белгорода, которые в те годы были ещё детьми, горожан, угнанных в плен.
«Неявившиеся будут расстреляны»
«…И хоть 1 сентября 1941 года все дети сели за парты, в октябре занятия были прекращены. Началась эвакуация. Мы, девчонки и мальчишки, по мере сил помогали нашим солдатам. Особо запомнилось рытьё окопов, участие в строительстве заградительных сооружений», – вспоминала белгородка Л. А. Соловейченко.
Захватив Белгород в октябре 41-го, немцы установили в городе свои порядки. По сути, это стало временем грабежей, насилия, кровавого террора и истребления мирных жителей.
Фото: Анастасия Состина (архив)
Как вели себя в Белгороде немцы в первые дни своего господства, рассказывала Г. С. Петрова:
«…Мы зашли в свой дом, а они там уже хозяйничают – срывают с подушек наволочки, рвут их на куски и обматывают ноги сверху портянок. Уже начинало холодать, и они готовились к зиме. Нас из дома выгнали и устроили в нашей квартире какую‑то контору. Мы перебрались во вторую половину дома, к соседям, но потом выгнали и оттуда, и мы переехали на улицу Кирова, где жила наша бабушка».
16 ноября 1941-го в «Белгородской правде» опубликовали распоряжения немецких захватчиков Белгорода. Одно из них касалось прописки:
«1. Все лица обоего пола свыше 16 лет, которые до 1 августа 1941 года НЕ ПРОЖИВАЛИ в г. Белгороде, а поселились в нём позже и живут в городе в настоящее время, обязаны 14 ноября 1941 г. явиться в комендатуру к 10 час. утра.
Неявившиеся будут расстреляны».
«Если останусь жива, увидимся». Как жили белгородцы при немецкой оккупации
Другое фактически утверждало новые кровавые правила жизни для мирного населения:
«Партизаны обоего пола, захваченные в военной или гражданской форме, будут публично повешены».
К партизанам причисляли тех, у кого было оружие и военные материалы, кто слушал русские известия по радио, кто передвигался по городам и сёлам без документов.
«Сёла или дома, где партизаны скрывались, находили пристанище и питание, будут сожжены, жители расстреляны или повешены, если не будет доказано, что население партизанам сопротивлялось или получило потери».
Вот ещё одно свидетельство старожилов о немецких зверствах:
«В октябре 1941 года в квартиру Анны Ивановны Плеховой вошли немцы и увидели на стене географическую карту. Они приказали её сыну Борису снять карту и отдать им. Когда Борис отказался снять карту, то немцы сорвали её со стены и, выходя из квартиры, приказали Борису следовать за ними, следом за сыном пошла и мать. Из здания комендатуры Бориса повели по направлению к улице Будённого, а затем свернули во двор, к каменной стене сада Пионеров. Мать неизменно следовала за сыном. Фашистские бандиты стали прогонять Анну Ивановну Плехову, а её сына Бориса втолкнули в пролом каменной стены. Чувствуя гибель своего сына, мать закричала, но палачи, не обращая внимания на её крик, столкнули Бориса в яму и выстрелили в затылочную часть головы, труп невинного юноши был забросан торфом».
Беженцы возвращаются в освобождённый Белгород, 1943 год
«Зима была беспощадной»
Оставшимся мужчинам, женщинам, старикам и детям пришлось выживать в таких условиях.
«…Холодная и голодная зима пришла рано и была беспощадной. Много людей умирало от холода и голода. Выходить за город, передвигаться в близлежащие сёла было опасно»,– вспоминал житель Белгорода В. Н. Дубинин.
Он же и продолжал:
«Но голод заставлял людей преодолевать страх, и они отправлялись на поиски хоть каких‑то «съедобий» или чего‑либо, что могло быть использовано в пищу. Женщины и дети с надеждой передвигались от одного пустого склада к другому, от одного подвала к следующему. Радость приходила в дома, когда удавалось из‑под снега добыть обгоревшего зерна, горсть рассыпанной в спешке отступления какой‑то крупы, мёрзлой картошки или свёклы».
«…Воду пили в основном от растаявшего снега, а есть нечего было. Как‑то убило большую лошадь, так вся улица Воровского сбежалась, по кускам растащили и радовались: какая вкусная конина!» – делилась страшными подробностями жизни в оккупированном городе А. Н. Балагурова.
«Пальто свалилось с её плеч…»
На Базарной площади – на месте сегодняшнего кинотеатра «Победа» – поставили виселицу, где прилюдно казнили белгородцев. В нынешнем парке Памяти, а тогда Дальнем, убивали и хоронили тысячи горожан. Здания города превратили в места заключения, пыток и смертей для сотен человек – гражданских и военнопленных. Самую печальную и страшную славу получило здание аптеки № 8, располагавшееся на пересечении сегодняшних проспекта Славы и улицы 50-летия Белгородской области. Из здания гестапо мало кто вернулся живым. В Белгородском доме колхозника и доме № 17 по ул. Будённого (сегодня – часть проспекта Славы) немецко-фашистские захватчики организовали лагерь военнопленных.
Перелистывая страницы книги, понимаешь, насколько болезненными были воспоминания горожан о том, что они видели, что им пришлось пережить.
«…Ежедневно нас сгоняли во двор бывшего горвоенкомата (находился на современной улице Фрунзе). Отсюда водили работать на разные объекты. Однажды в феврале 1942 года нас под дулами автоматов пригнали к дальнему парку (ныне парк имени Гагарина) для очистки снега на дороге. И вот здесь мы увидели, как фашисты казнили белгородцев, среди которых была наша знакомая Мария Сергеевна Парфёнова с улицы Зареченской. Фашисты привезли в парк несколько человек на крытой машине, отвели людей на окраину, расстреляли и сбросили в яр», – рассказала Л. А. Соловейченко.
Советские солдаты на окраине Белгорода, август 1943 года / Фото: waralbum.ru
«Придя на огород, я увидела, как немецкие солдаты, вооружённые винтовками и автоматами, вели по шоссейной дороге, по направлению Дальнего парка, группу женщин… Из этой группы женщин выводили по одной и тут же их расстреливали. Первой вышла девушка лет 18, и, когда в неё выстрелил фашистский бандит, пальто свалилось с её плеч, и она осталась только в нижнем белье. Когда я вскрикнула во время выстрела, то один из палачей стал угрожать выстрелом в меня, и я ушла», – вспоминала А. А. Гринякина.
Многое читать и вовсе страшно. Опрошенный как свидетель А. П. Кондратюк рассказывал о пытках в здании аптеки № 8:
«Там было большое скопление арестованных, примерно до 600 человек, и были они так изнурены и измучены, что их трудно было узнать. Меня били два раза, но так сильно, что я терял сознание. При одном допросе, после побоев, приказали положить пальцы в щель двери, но я был настолько слаб, что не смог поднять руки. При избиении завязывали глаза, чтобы не видно было, кто производит пытку. Нарушая всякие приличия, жандармы держали в камерах совместно мужчин и женщин».
«Душепотрясающий факт злодеяний»
Именно так вслед за составителями книги можно назвать страшную трагедию на месте бывшего камышитового завода 5 февраля 1942-го. В этот день немцы устроили массовую казнь ни в чём не повинных горожан: их расстреляли, а затем сожгли. Число погибших доподлинно неизвестно до сих пор.
На пепелище дома. За что немцы жестоко расправились с Анной Кривцовой и её детьми
Камышитовый завод оцепили немецкие солдаты, жителям близлежащих домов под угрозой расстрела запретили выходить из своих квартир, где тоже стояли немецкие патрули. На смерть людей привозили в огромных переполненных машинах от здания аптеки № 8, вели группами к сараю камышитового завода, а затем по нему открывали стрельбу из автоматов.
После сарай взорвали и сожгли. На следующий день пожарище и остатки трупов облили горючей жидкостью. Ещё через день мучители забросали недогоревшие человеческие останки песком.
«Это было пятое августа…»
Из воспоминаний жительницы Белгорода А. Н. Балагуровой:
«…В сорок третьем, с конца февраля до середины мая, почти и не вылезали из подвала, уже невмоготу было, а все сидели. Бомбили беспрерывно. Улетали наши, прилетали немцы, и так без конца. По слуху определяли, кто летит бомбить. Вычисляли, где будут падать бомбы, – прятаться скорей или подождать?»
«…Когда я задумываюсь над тем, что же нас спасло, я чувствую во рту вкус горелой пшеницы. На Крейде находился элеватор. Отступая, наши войска подожгли склады, но зерно, перегорев, превратилось в чёрно-песочную массу, которую мы, кое‑как обрабатывая, использовали в пищу. Никто не думал о последствиях. Хотели как‑то спастись от голода», – рассказывал В. Н. Дубинин.
И всё‑таки 5 августа 1943-го наступило.
«…Недалеко от нашего дома была большая воронка возле разбитого дома. Мы притащили сюда матрацы, сверху постелили доски, а сосед наш старенький забросал землянку всяким хламом. Там мы просидели несколько дней. Рядом, сверху, немцы ходят, разговаривают, не дай бог, кто провалится и найдёт нас. На четвёртый день слышим русскую речь, разгребает кто‑то. Ну, думаем, полицаи с немцами, расстреляют, – делилась подробностями освобождения города Г. С. Петрова. – А это наши красноармейцы. Оказывается, они уже взяли Белгород. Мама бросилась одному из них на шею, плакала и целовала его. Начали и другие люди, прятавшиеся в подвалах, вылезать из них. Это было пятое августа 1943 года».
Подготовила Оксана Придворева