«Пластинки – мои таблетки». Любитель винила из Белгорода болеет музыкой и ею же исцеляется

Любовь к винилу, зародившаяся в детстве, не отпускает Андрея почти полвека.

Увидел музыку и влюбился

«Давайте я поставлю что‑нибудь», – предлагает Андрей. 

Что‑нибудь оказывается приятной ритмичной композицией.

«Это Cerron. Supernature», – поясняет мужчина. 

Андрей Ладнов / Фото: Вадим Заблоцкий

И продолжает: 

«Вот есть у меня любимые вещи, а есть те, что цепляют не только своим внутренним наполнением, но и связанными с ними событиями. Например, благодаря этому треку я окончательно заболел музыкой. Мне 14, 1978 год. Нормальной музыкальной аппаратуры у меня ещё не было, не говоря уже о таких пластинках. Мне б советскую в магазине за 2,20 купить. А в «Энергомаше» уже крутили дискотеку – вела её единственная на тот момент в Белгороде девушка-диджей Лиля Французова. И я пришёл туда за два часа до начала в надежде увидеть, как люди занимаются музыкой. А потом каждый день начал туда бегать. Стал таким мальчиком «принеси-подай». 

Мне кнопочки разрешали нажимать, ставить пластинки, делать громче-тише – я был на седьмом небе от счастья. И в тот момент «Энергомаш» купил в магазине «Радиомузыка» дорогущую «Электронику Б-1–01»: усилитель, две колонки и проигрыватель стоили тысячу с лишним рублей – сумасшедшие по тем временам деньги! И наушники к ним в комплект. И вот я их надел, эту пластинку включил, и в первый и единственный раз в жизни не только услышал, но и увидел музыку. Как она закручивается над головой, летит вперёд и назад. Для меня это было таким потрясением!»

Фото: Алина Михайлова
Звук, который мы заслужили. Рассказываем о культуре слушания музыки

От «Сакты» до «Радиотехники»

«Хотя моя любовь к музыке началась гораздо раньше. Дома был проигрыватель – старая советская радиола, кажется, «Сакта». И были пластинки с «Бременскими музыкантами», я их до дыр заслушал, знал наизусть. Потом, когда уже окончательно заболел музыкой, купил себе «Радиотехнику». Это был уже хороший проигрыватель по тем временам – с сенсорным управлением: вместо кнопок два контакта, которые пальцем надо было замкнуть, и проигрыватель начинал работать. Сейчас у меня два проигрывателя. Один обычный японский – но я им редко пользуюсь. А другой специально купил – на 78 оборотов (имеется в виду скорость вращения опорного диска проигрывателя: 78 оборотов в минуту – прим. авт.). Усилитель и колонки хорошие. Но я не загоняюсь на тему high-end’ов. 

Когда в начале нулевых винил стал мейнстримом, появились новые проигрыватели. Но современная аппаратура, которая сейчас делается, и в подмётки не годится той, что делали раньше. Сколько бы она ни стоила. Я за свою жизнь столько техники в руках передержал, поэтому разбираюсь. И про себя думаю: как же сейчас людей разводят – мрак! Тогда ведь техника делалась на злобу дня, люди только над этим и думали. Хорошие проигрыватели 1–2 класса были дефицитом, да и стоили дороже. А 3-го класса в магазинах был большой выбор, от разных производителей. Такие проигрыватели в каждой школе по кабинетам стояли – на них пластинки по программе включали».

Фото: Вадим Заблоцкий

Ползарплаты за пластинку

«Советских пластинок тоже много продавалось. В той же «Радиомузыке», она была там, где сейчас магазин «Техносила». А ещё в Белгороде был знаменитейший магазин «Мелодия», он кочевал с места на место, в последнее время был на «Родине», где сейчас ювелирный. И музыки было много хорошей в советское время. Например, «Весёлые ребята». И в то время их пластинки были крайне популярными, да и сейчас пользуются спросом – продать их можно без проблем. Нравился мне Юрий Антонов с группой «Аракс». «Песняры» я всю жизнь люблю. А ещё «Акварель», отличнейшая группа была. А вот с русским роком, я, как ни странно, не подружился. Я кусочками его любил – отдельные песни у отдельных исполнителей. Например, когда «Пикник» появился, я его взахлёб слушал. Интересная группа была, советская, но уже не ВИА. Но такой музыкой я всё равно не заболел. Наверное, потому, что чувствовал повторы из зарубежной. 

У нас в Белгороде были люди, которые возили и продавали зарубежные пластинки. А любители часто сами за ними в Харьков катались. Рубль – постоял в тамбуре – и ты в Харькове. Там иностранцев полно было – они подтягивались, привозили и пластинки, и аппаратуру. На «Балке» (харьковская книжная ярмарка, где продавались и пластинки – прим. авт.) были обмены, продажи. Хотя и гоняла милиция сильно. И обманы были.

Фото: Вадим Заблоцкий

Моему товарищу, например, продали пластинку с переклеенным лейблом под видом фирменной. Конверт был оригинальный, а пластинка левая. Ну и сразу шум подняли, типа, милиция. Все врассыпную и кого ты потом найдёшь. Товарищ домой приехал, включил, а там Симфония № 7. Обидно не то слово. Ведь стоили хорошие пластинки дорого – рублей 40 в лучшем случае. А бывало, что люди по ползарплаты за одну отдавали. 

Переносили пластинки по улице, завернув в газету, чтобы никто особо не видел, что несёшь. Потому что поругать наши органы могли и отобрать, и чуть ли не посадить, если у тебя, не дай Бог, что‑то из запрещённого списка типа AC/DC или Nazareth. Помню, идёшь по улице с такой пластинкой, завёрнутой в газету, под мышкой, и чувствуешь себя крутым: у тебя она фирменная, а не обычная. Ещё было: попадёт к кому‑то редкая пластинка, и человек её не продаёт. Просишь: дай записать! Дают на час. А почти у всех или катушечники или кассетники были. За час успеваешь добежать до дома, включить и записать. Так и бегали. Интересная жизнь была».

Виниловые «таблетки»

«В юности я, конечно, как и многие, слушал Deep Purple, Pink Floyd и другие иностранные группы – стандартный набор. Мне часто говорят, как ты мог их любить, если не знал, о чём поют. А мне плевать на слова было, я их на слух воспринимал, просто как музыку. Вот она мелодия, гармония, аранжировка – для меня это было самым главным. Но и Макаревич с Градским и тот же Лещенко с его «Соловьиной рощей» ничем не хуже были. И то, и другое – шедевры, как можно что‑то отмести, поставить выше или ниже? Да никак!

Я не считал, сколько в моей коллекции пластинок, но думаю, что примерно 4 тысячи. Любовь к музыке – моя болезнь, а они – таблетки. Купил новую – полечился. Я и сейчас продолжаю их покупать, но уже меньше. 

Фото: Вадим Заблоцкий

Как у всех, был у меня перерыв, с 1992 года до конца 90-х, когда компакт-диск появился. А потом случился ренессанс – и весь мир вернулся на винил. Люди смахнули пыль с проигрывателей и вдруг осознали: а не дураки ли мы, что отказались от него? С тех пор меня и не отпускает. И я думаю, уже не отпустит.

В 90-х у меня были частые поездки в Европу по работе – основная масса пластинок в моей коллекции оттуда. В каждую поездку покупал-покупал-покупал. А потом уже ездил туда специально за ними. Там люди не просто продавали пластинки на блошиных рынках, они организовывали целые пластиночные тусы. Например, в Берлине такие были в разных районах города. А основная туса раньше была в Голландии, в Утрехте. Сейчас, правда, она перебралась в другой город. Я когда туда добрался, у меня просто шок был, пять минут на входе стоял: перед тобой миллионы пластинок и множество продавцов со всего мира. Когда столько людей на одну тему думают и разговаривают – это что‑то невообразимое».

Фото: Владимир Писахов
Виниловый рай. Зачем житель Шебекино собирает старые грампластинки

Первые прессы и несуразицы

«Сам себя я коллекционером не считаю, я больше собиратель. Мне нравится музыка – я её покупаю. Получается, собираю эмоции. Если, например, есть на пластинке одна песня, которая меня убила – могу купить пластинку только ради неё. А если уже три, которые нравятся – это прямо очень хорошая пластинка. По альбомам крайне редко такое бывает, чтобы было хорошо от и до. У меня таких с десяток, когда включаешь, и от начала до конца сплошной кайф. 

А если ты коллекцию собираешь, это должны быть первые прессА (первые издания – прим. авт.): вышла пластинка в 1969 году, вот её и надо иметь. Но как можно иметь первый альбом тех же Led Zeppelin 1969 года, который стоит 2–4 тыс. евро? 

Накладно покупать пластинки в первом прессе. Поэтому ищешь по максимуму – второй-третий пресс. А я и новые издания старой музыки не брезгую покупать, их куча в моей коллекции. Хотя, конечно, по возможности выбор сделаю в пользу первого пресса. Даже если эта пластинка будет в худшем состоянии, всё равно её предпочту, потому что она в цене не потеряет никогда. Вот условно стоит она 40–60–100 евро, я куплю её, потому что она пропитана духом времени, у неё своя история. Как ни крути, её кто‑то купил в магазине: выбрал, слушал, люди под неё танцевали, влюблялись. А современная пластинка прошла цифру и немножко мёртвенькая.

За то время, что занимаюсь пластинками, собрал с десяток, как я их называю, несуразиц. Например, вот оригинальная пластинка Supermax: с лейблами, в фирменном конверте. Включаем первую сторону (Андрей ставит пластинку на проигрыватель, звучит музыка): да, это Supermax. Переворачиваем на вторую сторону (переворачивает пластинку – звучит хорошо узнаваемый Род Стюарт): да, это Род Стюарт.

Или вот наше, советское издание «Мелодия» Адриано Челентано. На первой стороне он, а на второй «Нежность» Анны Герман. Просто матрицы перепутали, когда пластинку изготавливали, они же могут на одну цифру отличаться. Бывает, лейблы переклеены. А бывает, лейбла просто нет, хотя пластинка записана, всё с ней нормально. Это брак, по большому счёту. Но он кому‑то и где‑то был продан, а потом дошёл до меня, вот что интересно».

Между аналогом и цифрой

«У меня музыка дома не выключается. Утром по выходным встаём с женой, я достаю какую‑то советскую пластинку, включаю: сам кайфую, жена кайфует – завтрак готовим. Вот в чём принципиальная разница аналога и цифры. Аналог поставил, и он плавненько, потихонечку идёт – не бухает, не цыкает. А цифра на тебя стеной давит. Просто идёт на тебя, как цунами: навалилась и ты потерялся. Поэтому от неё быстро устаёшь. Доходишь до третьего трека и слушать расхотелось. Но немногие эту разницу осознают. Поэтому тех, кто вник и осознанно перешёл на винил, единицы. А для остальных это просто мода. 

Хотя я сам, несмотря на то, что люблю пластинки, от цифры не отказываюсь. У меня дома компактов примерно столько же, сколько и пластинок. Покупал их, в том числе и потому, что в начале 1990-х куча хорошей музыки была, а выпускать пластинки практически перестали. Например, альбом Оззи Осборна 1995 года, который крайне популярен во всём мире, выпустили на пластинках очень маленьким тиражом уже после официальной презентации альбома. И то в Голландии, в Англии уже на тот момент не нашли производства. Эта пластинка стоит сейчас тысяч 40 рублей. А компакт-диск ты купишь за 300, причём лицензионный. Но если у меня появляется пластинка, компакт я кому‑нибудь дарю. Не то, чтобы я от них избавляюсь. Просто если есть пластинка, зачем компакт?