В рубашке родился. О чём вспоминает сын полка родом из Белгорода Анатолий Завгородний

Посчитать несложно – в паспорте у Анатолия Завгороднего годом рождения указан 1935-й. Но сам ветеран утверждает, что дата в документах припоздала и на самом деле он родился году так в 1932-м. Но, как ни считай, по любому выходит, что ещё мальчишкой бегал, когда началась Великая Отечественная война.

Первый трофей

«Наша хата в Белгороде стояла на том месте, где сейчас находится госуниверситет (на нынешней улице Победы – прим. ред.), – вспоминает Анатолий Александрович. – Там ещё была деревянная мельница, монастырь, а за ним – двухэтажная школа, где я перед войной перешёл в 4-й класс».

Место за мельницей подтопленное, и однажды Толик свалился в болото с дерева, куда забрался за грачиным гнездом. Может быть, и затянула бы его трясина, если бы не друзья, которые пригнули молоденькую берёзку для спасения.
Но это случилось ещё до войны. А когда гитлеровцы пришли в Белгород и стали хозяйничать здесь, сколько раз бедовому мальчишке грозила гибель! Судьба берегла его.

Во время бомбёжек города жители прятались кто где мог.

«Мама ходила искать сына среди повешенных фашистами»

«Мама с меньшими детьми отправилась к сестре, а мы со старшим братом Лёней пешком пошли в село Угрым к бабушке Насте», – рассказывает Анатолий Александрович.

Никакой ластик не сотрёт в его памяти тот летний день 1943-го, когда возле бабушкиного дома остановился немецкий плавающий танк. Фрицы стали требовать у хозяев провизию, устроили между собой соревнование по отстрелу кур. Старший офицер с перевязанным глазом, похожий на пирата, в азартном запале положил на скамейку свой планшет, на который Толик сразу обратил внимание. И как только удалось подстрелить спрятавшуюся в куче хвороста пеструшку, он больно схватил мальчика за ухо и велел достать добычу.

«Мне бабушкиных кур очень жалко было, – признаётся Анатолий Завгородний. – И ещё зло взяло, что офицер ухо мне крутанул. Я незаметно взял планшет, бочком-бочком, по‑над стенкой через огороды – и ускользнул».

В укромном месте за селом он стал рассматривать трофей. Приглянувшиеся было часы оказались компасом. Всё богатство – перочинный нож да простой карандаш, а больше, на мальчишеский взгляд, ничего интересного: фрицевские семейные фотографии, письма и какая‑то карта с отметками. Однако, увидев ту карту, Толя понял, что дома ему лучше не показываться.

На память о годах службы остались фотографии

Не думал про страх

Не мог тогда ребёнок понимать, что из‑за планшета с важными документами оккупанты могли погубить всё село, включая его родных. Они ведь, обнаружив пропажу, набросились на бабушку с вопросами про внука. Не знал ребёнок и о том, что от гибели жителей села спас наш лётчик-истребитель, расстрелявший тот танк со свастикой.

Но это будет чуть позже, а пока Толик заночевал там же, в своём укрытии.

«Просыпаюсь среди ночи от того, что кто‑то навалился на меня. Как заору – всё, думаю, нашли… А мне рукой рот прикрыли – мол, тихо, свои. И правда, свои – разведчики за языком шли. Я показал им планшет, карту, а старший говорит: мальчишке домой возвращаться нельзя. Командир тогда велел – пристройте при кухне, пусть помогает. Вот так я попал на войну».

Мама, Ирина Михайловна, думала, что сын по‑прежнему у бабушки. А Толик отправился защищать Родину. При кухне‑то ему не интересно было. Другое дело – разведка! Настоящие серьёзные задания – ходить за сведениями на оккупированную территорию. Неужели не боялся?

Поедем, Лёнька, воевать… Как три подростка из Викторополя стали сынами полка

«Не думал про страх, – признаётся ветеран. – Собирались идти на ту сторону. Маскировали меня. Сумка через плечо – сухари, картошка. Сам босой, чумазый, вохлатый (растрёпанный, лохматый – прим. ред.). Легенда простая – корову или козу потерял. Плакать умел хорошо: остановят, чуть что спросят – я в слёзы. Ни бумаги, ни карандаша с собой».

Пробирается юный разведчик в занятую фрицами деревню и смотрит: где вражеский флаг и машины – значит, штаб.

Грузовики с бочками заезжают – там бензосклад. А если ящики завозят – стало быть, склад боеприпасов. Легко сходился с местными пацанами, расспрашивал их, что да как. Потом уже, вернувшись к своим, рассказывал, отмечал на карте всё, что удалось разведать.

Кроме прочих сведений, старался узнать, кто из жителей перешёл на сторону врага и помогает оккупантам. Именно от полицаев больше всего доставалось сыну полка Толе Завгороднему:

«Полицаи ловили меня пару раз, закрывали в сарай. А я найду какой‑нибудь черепок, начинаю землю копать. Услышу, начинается обстрел. Под шумок в норку – и бежать».

За успешное выполнение задания смекалистый разведчик получил настоящую боевую награду – медаль «За отвагу». Впереди у него будет ещё много наград и званий, но о той, самой первой, конечно, особая память.

Будем жить

Победный май Анатолий Завгородний встретил в австрийской столице Вене. Домой в Белгород он вернулся в 1948-м. Родной город поднимался из руин. Отца, Александра Андреевича, хоть и признали нестроевым, однако на войну взяли, определили в состав хозвзвода – сапоги военным шил отменные.

Кем бы мог стать Анатолий Завгородний, если бы не война? Может быть, врачом? Или шофёром – водить автомобиль он выучился, и, между прочим, довелось ему крутить баранку знаменитых армейских студебеккеров, виллисов и мерседесов. 

Это было уже в 1950-е, когда бывшего сына полка вновь призвали на службу. И вновь попал в Австрию, в самый непростой период, когда Советский Союз выводил из страны свои войска. Там Анатолий Завгородний получил ранения, которые дают о себе знать и теперь. В ту пору любой день мог оборвать жизнь младшего лейтенанта Завгороднего и его сослуживцев, несмотря на то что Великая Отечественная уже несколько лет как закончилась:

«Ехали мы в сторону венгерской границы. Я за рулём мерседеса, как у Штирлица в «Семнадцати мгновениях весны». Жарко, верх у машины открытый. В кабине сидят генерал, подполковник, майор. Они дремлют, а я в глаза водичкой брызгаю, чтобы не заснуть. Навстречу едет тентованный автомобиль, вроде нашей «Газели». Дорога узкая. Вот мы с ним равняемся, вдруг там поднимается мужчина, кидает в нас что‑то круглое. Не знаю, что у меня быстрее сработало – голова или ноги. Я как дал по тормозам, генерал рядом – бум лбом в стекло! Тут же включаю скорость, и через несколько секунд сзади – бабах, граната-лимонка взорвалась. У меня ноги сделались каменные. Сон со всех сошёл, сидим бледные. Посмотрели – весь багажник нам осколками посекло, но тент плотный, поэтому по затылку никому не досталось. Подполковник сказал мне тогда: какой же ты молодец! Мол, про счастливых говорят, что в рубашке родился, а ты, наверное, не только в рубашке, но и в штанах. Что ж, значит, будем жить».