«Работали даже пятилетние». Какой увидели Европу белгородские воины-освободители

«Осталось немного повоевать»

Алексея Зиновьевича Кривцова (1925–2003, Белгород) призвали в Красную армию в конце февраля 1943 года, после первого освобождения Белгорода. Ленинградский фронт, Прибалтика, Польша, Германия… В письме от 30 сентября 1944 года Кривцов рассказывал матери:

«Мы находимся в Латвии. Местность здесь такая же, как и в Эстонии. Местность хорошая, кругом поля, по сторонам небольшие лесочки. Живут латыши, как и эстонцы, небольшими селениями, как вроде хуторками. Мама, мы, как я ещё сообщал, снялись с позиций в Эстонии. Сейчас мы совершаем марши. Уже прошли свыше 180 километров, марши тяжёлые, в день до 50 километров, у меня ружьё противотанковое, тяжёлое, но мы все усилия употребляем, чтобы преодолеть трудности. Враг отступает, местами жжёт всё, что попадается под руки».

Немного позднее, в ноябре 1944-го, Алексей Зиновьевич описал пьяную, по его мнению, контратаку противника:

«Я, как уже сообщал тебе, эти дни был в боях, и боях тяжёлых. Противник в день по несколько раз переходил в контратаку. Немцы лезли напролом. [Они] были в нетрезвом виде, дело доходило до рукопашного боя, и, когда мы его опрокидывали, преследовали, засыпая его огнём из пулемётов, автоматов и гранатами, гнались по пятам за ним, враг не успевал и сдавался в плен».

В марте 1945 года Кривцов писал из Германии:

«Скоро будет окончательный разгром фашизма. Как враг ни сопротивляется, всё равно ему недолго существовать, горючего у него совсем нет, ведь раньше он брал горючее только из Румынии, сейчас Румыния против него. Горючее большую роль играет в войне. Ещё проклятые предатели власовцы и латыши бьются до последнего, так как им всё равно крышка, пощады не будет… Осталось немного повоевать, и тогда нам здесь нечего будет делать, вернёмся на свою родину, в свои дома…»

Советский солдат, даже воюя, остаётся человеком. Алексей Кривцов писал родственникам про немцев, их жизнь, бытовые подробности:

«Сейчас в Германии совсем тепло, как в мае месяце. Сколько мы здесь были, так и не видели зимы. Снегу не было совсем, и в Польше тоже тепло. Ну, насчёт местности, здесь почва неблагоприятная для урожая, как у нас. Немцы её удобряют.

Города и деревни здесь красивые, дома каменные. Раньше немец у нас в России любовался развалинами наших городов и сёл, сейчас у него тоже в некоторых городах одни стены да фундаменты. Немцы, гражданское население, стараются уйти от нас, но танки наши быстрее их повозок, и им приходится, повесив голову, поворачиваться в свой полуразбитый хаус (дом)».

Алексей Кривцов (автопортрет) / Фото: архив Белгородского государственного литературного музея

«Ничего весёлого нет»

Наталья Глебовна Овчарова (в девичестве Бурная, 1923–2008, Белгород) начала фронтовой путь на Карельском фронте в рядах 70-й отдельной морской стрелковой бригады. В декабре 1944 года она служила в польском Кракове и за Одером (Фарендорф, Шейнау, Бреслау) в рядах 497-го стрелкового полка 135-й стрелковой дивизии. По окончании боевых действий Наталья Глебовна в составе Центральной группы войск продолжила службу в Венгрии и Австрии.

В августе 1945 года Овчарова поделилась впечатлениями от Европы в письме подруге – Е. Н. Дунаевой:

«Мы с Юрой опять вместе, в Австрии, среди гор – на большой высоте живём. Недалеко Дунай. Я ездила по вызову в армию и видела его широкие, мутные воды. По одну сторону – мы, по другую – американцы.

Ничего весёлого нет, развлечениями жизнь не обилует. В армии смотрела две немецких картины: «Люби меня» и «Цирк Ренца». Немножко отвлекают – мир артистов и циркачей, ни слова о войне…

Здесь много фруктов, но это невзрачные фрукты, бледные, не особенно сочные. Маленькое селение, высокая кирха, где во время молебна играет орган. У нас квартира из двух комнат, приличная квартирка, с электричеством, с водопроводом. Стирает и моет немка – мы ей оплачиваем шиллингами».

Наталья Овчарова / Фото: архив Белгородского государственного литературного музея

«Участились убийства наших бойцов»

Виталий Степанович Буханов (1926–1965, село Беловское Белгородского района) в рядах 45-го зенитного пулемётного полка в 1943 году служил на территории освобождённых Белоруссии и Польши. Находясь в Белостоке, он общался с местным населением. Написал об этом в дневнике – впечатления не самые приятные.

«Беседовал с жителями – большей частью белорусами – детишками 5–15-летнего возраста. Помню одного… Его звали Кисеек. 12 лет. Забитый. Говорит по‑польски, по‑русски. Причину маленького роста себя и своих друзей он объясняет тем, что есть было мало, а работали даже пятилетние на местной фабрике. Это было, не доезжая Житковичей, в общем, в 5 км от старой границы. Но вся молодёжь радуется вступлению Красной армии, в то время как взрослые мужчины хмуро смотрят на проходящие до зубов вооружённые советские воинские эшелоны».

Хмурые взгляды порой перерастали в нападения. 20–25 сентября 1944 года Буханов написал в дневнике:

«Усилились и участились убийства наших командиров, бойцов. Недавно вырезали восемь человек из расчётов ПЛЗА (полка зенитной артиллерии), шесть человек около Красного костёла, вчера около него были зарезаны капитан и майор».

Подобная запись появилась и в мае 1945 года:

«Участились убийства наших бойцов и офицеров со стороны шайки А. К. (Армия Крайова – прим. ред.). Это фашистская организация, имеющая свои банды. Так, участились нападения на посты ВНСС, на железнодорожные станции, на огневые позиции ПВО. Часто в Белостоке можно слышать об убийстве одного из офицеров или рядовых бойцов».

Виталий Буханов слева / Фото: архив Белгородского государственного литературного музея