«Помни путь, который мы прошли». Как архангельский библиотекарь воевал под Белгородом
«Белгородская правда» рассказывает о Константине Грязных, который в годы Великой Отечественной стал чекистом и посвятил защите Отечества всю жизнь
![«Помни путь, который мы прошли». Как архангельский библиотекарь воевал под Белгородом «Помни путь, который мы прошли». Как архангельский библиотекарь воевал под Белгородом](/media/filer_public_thumbnails/filer_public/04/5f/045fe307-2be4-4eec-a7d6-5c94d2cdafad/168525-main.jpg__750x415_q75_crop-True_subsampling-2_upscale.jpg)
-
Статья
-
Статья
Символ Курской битвы – танковое сражение на Прохоровском поле. Однако у других родов войск в этой битве тоже был свой звёздный час. Наши артиллеристы в бою у села Новенькое всего за 40 минут сожгли 28 немецких танков. И вынудили отступить рвущуюся к Обояни стальную армаду.
Про этот уникальный бой белгородским журналистам рассказал в 1999 году Константин Семёнович Грязных. Он прошёл Великую Отечественную войну с первых её дней и до Победы. К сожалению, чекиста, воевавшего на передовой, уже нет среди нас. А его личное дело в архиве Управления ФСБ по Белгородской области засекречено. Но дочь Константина Семёновича – Нина – сохранила вырезки из белгородских газет, напечатавших в конце 1990-х – начале 2000-х несколько рассказанных ветераном эпизодов его боевой биографии.
Согласия никто не спрашивал
Константин Грязных родился в 1920 году в архангельской деревушке, затерявшейся среди лесов и болот. Ходил в школу за 7 км от дома. После семилетки окончил библиотечный техникум в Великом Устюге – этот город известен сейчас как родина Деда Мороза. Работал библиотекарем в Архангельске, но недолго.
В 1939 году Константина призвали в Красную армию и как имеющего среднее образование направили в Ленинградское пехотное училище. 6 июня 1941 года выпускнику Константину Грязных присвоили звание лейтенанта, а 22 июня началась война…
С июля Грязных уже в бою под Смоленском – командиром роты в составе 145-й дивизии. А в августе Константина неожиданно для него самого назначили оперуполномоченным особого отдела 28-й армии.
«Согласия моего никто не спрашивал, заявления никакого я не писал, – вспоминал Константин Семёнович. – Особые отделы комплектовали тогда за счёт офицерского состава и сержантов, имеющих образование не ниже среднего. К работе опера в смысле законодательства подготовлен был каждый офицер, окончивший военное училище. А конкретные задачи мне поставили в двухчасовом инструктаже: поддерживать моральный дух воинов, заботиться, чтобы войска обеспечены были всем необходимым».
Как чекисты подрывали боеспособность немецких войск на Курской дуге
Особист, который батальон или полк обслуживал, это не тыловик, он – на переднем крае. Без особиста в армии и пушку не списывали: надо было удостоверить, что её не бросили где‑то.
Хотя основное, конечно, безопасность, работа против паникёров, изменников, дезертиров, шпионов.
Впрочем, на переднем крае шпионам делать нечего, они в тылу действовали. А паникёры и трусы бывали, конечно.
Но за это Грязных ни одного человека не арестовал:
«Ведь война! Не каждый там сразу героем становится. Бывало, идёт в санчасть один солдат, в руку раненный, а его аж двое сопровождают, оправдываются: «В уставе же написано, что ни в коем случае не бросать раненого». Вот и объясняешь им: «Он такой и сам дойдёт, тут же ходу – с полкилометра». Поговоришь по‑человечески, и возвращаются люди на позиции. За что их расстреливать?»
Что касается изменников, то был такой случай. Только прибыл Грязных в батальон, как из одной батареи приходит солдат и говорит: «У нас в расчёте все хотят изменить родине».
«Спрашиваю: «Почему?» – «А они украинцы, у них семьи в оккупации, они хотят к семьям уйти». Иду к командиру полка, а тот: «Ты не верь, они только что танк подбили». Вместе с парторгом полка сходили в батарею, поговорили, и в дальнейшем никаких эксцессов не было, никто к немцам не перебегал. Я всегда находился в передовых частях, а что делали другие особисты, особенно в тылу, не знаю. Хотя допускаю, что какой‑нибудь оперуполномоченный мог не разобраться в ситуации, и закончилось бы всё это для красноармейцев печально».
![Чекист Грязных / Фото: семейный архив Грязных Чекист Грязных](/media/filer_public_thumbnails/filer_public/79/da/79dad125-b6f1-4359-8ccb-8090f553fe6a/chekist_griaznykh_-_sidit_.jpg__650x486_q75_subsampling-2_upscale.jpg)
![Константин Грязных в 1945 году / Фото: семейный архив Грязных Константин Грязных в 1945 году](/media/filer_public_thumbnails/filer_public/36/88/36885ccc-e298-4b2f-a8c2-e85398aed4b0/griaznykh_v_1945-m_.jpg__650x486_q75_subsampling-2_upscale.jpg)
Снаряды из тыла врага
События, о которых пойдёт речь, произошли в августе 1941 года севернее города Рославля Смоленской области. В разгар ожесточённых боёв начались перебои с поставкой на передовую снарядов.
На головной артиллерийский склад в районе разъезда Озобичи с заданием выяснить обстановку направили оперуполномоченного Константина Грязных.
А обстановка была такой: на разъезд время от времени налетают немецкие бомбардировщики; охранявшие склад солдаты попрятались кто куда; командир роты охраны растерян, не знает что предпринять. Он обрадовался прибытию чекиста Грязных и попросил его принять командование ротой.
Юный лейтенант собрал роту и приказал загрузить эшелон снарядами.
«По существу, мы тогда уже были в тылу врага, – вспоминал Константин Семёнович. – Однако я знал, что впереди железнодорожный путь пролегает по болотистой местности, а немец тогда по болотам не шёл, только по дорогам. До сих пор не понимаю, как у меня хватило смелости всё это сделать – ведь боевого опыта не было, сам, по сути, мальчишка, а тут ещё сто 20 солдат оказались под командованием».
Эшелон прибыл к месту дислокации наших войск в 30 км от разъезда Озобичи. Его разгрузили, и вечером состав двинулся обратно за новым грузом снарядов:
«Всю ночь, несмотря на усталость, мы грузили ящики со снарядами в наш эшелон. Временами слышалась стрельба и взрывы бомб. С рассветом состав благополучно выехал из Озобичей и прибыл к нашим войскам. Мы разгрузили вагоны и вновь поехали на разъезд. И ещё одну ночь люди работали без сна, чтобы вывезти остатки снарядов».
Через двое суток лейтенант Грязных доложил командованию, что весь головной склад боеприпасов вывезен, потерь нет. За этот подвиг в августе 1941 года Константина Грязных наградили медалью «За отвагу». А вскоре ему присвоили воинское звание старший лейтенант.
Спасительный залп «катюши»
С октября 1941 года Константин Грязных воевал под Москвой. Его назначили оперуполномоченным 21-го гвардейского отдельного миномётного дивизиона БМ-13 артиллерии Резерва Верховного Главнокомандования. Проще говоря, дивизиона «катюш». Вот как это было:
«Зашёл по делам в штаб, а туда, в распоряжение 49-й армии, как раз прибыл командир дивизиона. У него беда – убили оперуполномоченного, он горячится: «Пока опера мне не дадите, в часть не поеду! У меня же секретное оружие!» Я и оказался под рукой у начальства: «Поезжай, временно поработаешь». Артиллерийские данные орудий каждый офицер знает, а вот про «катюши» я узнал, пока с командиром ехали с одной окраины Серпухова до другой».
Дивизион – это 12 «катюш». Их огневая эффективность огромна – один дивизион мог нанести удар, по мощности сравнимый с залпом 12 артиллерийских полков, укомплектованных 152-миллиметровыми гаубицами в количестве 48 штук.
При угрозе попадания в руки противника «катюшу» надлежало взорвать. Для этого под каждой установкой был специальный заряд:
«И у нас случались критические ситуации, но до взрывов дело ни разу не дошло. А вот своих выручали часто. Помню, немецкие танки прут на Каширу. Наш дивизион направили на помощь обороняющимся войскам. И получилось так, что перед Каширой никаких частей, кроме нашего дивизиона, не оказалось. Немецкие танки пошли в нашу сторону, начали нас обстреливать. А мы ответить не можем, потому что в то время разрешение на каждый залп из нового секретного оружия давало только вышестоящее командование. Ни командир дивизиона, ни комиссар, ни начальник штаба такого права не имели».
![Советские бойцы едут на реактивном миномёте БМ-13 «Катюша» во время боёв на Курской дуге / Фото: waralbum.ru Советские бойцы едут на реактивном миномёте БМ-13 «Катюша» во время боёв на Курской дуге](/media/filer_public_thumbnails/filer_public/93/08/930889a2-9cf9-4d5d-8060-6f6ea6e93baa/334803-main.jpg__650x486_q75_subsampling-2_upscale.jpg)
Ситуация, по воспоминаниям Грязных, была критическая:
«Катюши» могли попасть в руки врага. И я потребовал бить по танкам. Авторитет чекистов был настолько велик, что мой приказ беспрекословно выполнили. Но до танков было слишком близко, мы бы промахнулись. Под вражеским огнём «катюши» отвели на 2 км и дали несколько залпов. А через пару часов подошёл кавалерийский корпус генерала Белова, и Кашира была спасена».
Константина Семёновича как‑то пригласили на встречу ветеранов воинских частей, сражавшихся под Каширой в ноябре 1941 года. Ехал, волновался: помнят ли? А там:
«Слушай, как ударили вы тогда, так всем фашистам пришёл капут!»
И в письмах бывшие пехотинцы благодарили:
«Спасибо вам, что я жив остался. После вашего залпа у немцев некому стало сдерживать наше наступление под Каширой».
28 танков за 40 минут
В мае 1943 года Константина Грязных назначили оперативным работником особого отдела 483-го истребительно-противотанкового артиллерийского полка.
На вооружении у полка были пушки ЗИС-3 (такую пушку можно сегодня увидеть у музея-диорамы в Белгороде). В ночь на 6 июля полк по тревоге перебросили из‑под Сум, где он стоял в обороне, в село Верхопенье. Началась Курская битва, немцы перешли в наступление и 5 июля прорвали наши позиции.
«До полутысячи танков немцы двинули, какая сила могла их сдержать? – волнуясь, вспоминал те дни Константин Семёнович. – В Верхопенье мы несколько дней охотились за ними: прорываются танки – мы перетягиваем пушки, стреляем с новых позиций. Все: и солдаты, и офицеры – таскаем пушки по ярам. Но танки не пропустили! Тут новый приказ: оборонять село Новенькое».
Прибыли на место – там тихо, спокойно, писк комариный слышен. Но командиров предупредили: завтра утром здесь ожидается наступление гитлеровцев.
Были у немца новые танки – тяжёлые «тигры», средние «пантеры», самоходные орудия «фердинанд»:
«Тигра»‑то мы уже знали, готовились к встрече с ним. Под Ленинградом наши захватили такой танк, исследовали его и все данные «тигриные» сообщили артиллеристам: куда стрелять, где у него уязвимые места. А вот «фердинанд» – полная загадка. Командование полка задумалось: поставить пушки за пехотой, так она может дрогнуть, потери будут большие. Значит, надо нам, артиллеристам, самим встречать фашистские танки».
Основные силы развернули на окраине Новенького. А батарею капитана Алексея Горькова поставили у урочища Толстое, к подножию возвышенности, чтобы у накатывающихся танков мёртвое пространство образовалось, и артиллеристы, подпустив их поближе, ударили бы прямой наводкой. Ведь с дальней дистанции «тигра» из пушки ЗИС-3 не поразишь.
«Наутро после бомбёжки с воздуха фашист именно на этом участке начал наступление: в атаку пошло до 70 танков. Ползут по склону, подставляя уязвимые места. Батарея Горькова открыла по ним шквальный огонь с близкого расстояния. Тут и другие батареи вступили. Длился бой не более 40 минут. Мы подбили 28 немецких танков. Не выдержали немцы, дрогнули, отступили. И потом на этом участке наступать уже не пытались».
В разгар боя на командный пункт полка прибыл командующий артиллерией армии. Сразу после отражения танковой атаки он поехал на батареи.
Отличившихся воинов представил к награждению орденами и медалями. Раненого капитана Горькова – к ордену Красного Знамени.
А вскоре 483-й полк был удостоен звания гвардейского и преобразован в 312-й гвардейский истребительно-противотанковый артполк.
«Разве забудешь!»
В 1943 году в начале августа 312-й гвардейский артиллерийский полк подошёл к Белгороду.
«Это было в районе цементного завода, – вспоминал Константин Семёнович. – Но не стали Везёлку форсировать, а повернули на Томаровку и, проскочив её, пошли дальше на запад. Спустились вниз у Герцовки, освободили Борисовку, Грайворон и пошли на Богодухов. В районе Ахтырки ввязались в сильнейшие бои. Есть у меня фотография комсорга полка Григория Хазанова. Он, когда дарил мне её в 1943 году, так и написал: «Помни путь, который мы прошли». Да разве всё это забудешь?»
Победу капитан Грязных встретил в Берлине. И потом ещё семь лет прослужил в Германии.
Союзники перестали быть таковыми и вели активную шпионскую деятельность на территории, освобождённой нашими войсками. Особое усердие проявляли англичане. Константин Семёнович лично разоблачил двух агентов английской разведки.
В 1946 году дали Константину Грязных краткосрочный отпуск. Поехал домой и в гостинице райцентра случайно встретил свою землячку Глафиру. Вместе учились в школе, затем – в библиотечном техникуме, но в то время не дружили. Как‑то Глаша получила от Кости письмо с фронта – удивилась, отложила да так и не ответила.
А теперь весь отпуск, каждый вечер Константин проводил в доме Глаши.
![Семья Грязных / Фото: семейный архив Грязных Семья Грязных](/media/filer_public_thumbnails/filer_public/d0/a8/d0a8dead-445c-4e51-a296-2075d6eba0da/semia_griaznykh_.jpg__650x486_q75_subsampling-2_upscale.jpg)
«Он такой стеснительный был! Из очень бедной семьи. Костин отец умер в 42 года и оставил шестерых детей, так что беднее их никого в деревне не было, – вспоминала Глафира Павловна. – Мама моя, когда узнала, что я собираюсь замуж, даже засомневалась. Но отчим твёрдо сказал: «Порядочный человек, умница, не хвастун, сам себя не возвеличивает. До него приезжали к нам фронтовики, так, судя по разговорам, без них и война бы не кончилась, а этот всё больше о других рассказывает». Костя спокойный, не пил, не курил, не хулиганил, всегда общественник, его и в техникуме уважали. В общем, справили мы свадьбу».
Супруги Грязных вырастили дочерей Людмилу и Нину.
После Германии Константин Семёнович был начальником оперативного отдела Калмыцкого комитета госбезопасности. А затем его перевели в Белгород. Здесь он служил в управлении ФСБ. На пенсию вышел в 1993 году в звании подполковника. Белгородскую область любил беззаветно, знал её историю много лучше коренных жителей.
«Я ни одного дня не учился чекистскому делу, а прослужил на этом поприще всю жизнь», – с гордостью говорил Константин Семёнович.
За службу Родине он был награждён двумя орденами Отечественной войны, тремя орденами Красной Звезды и двадцатью медалями.
В материале использованы публикации журналистов Людмилы Мартыновой, Инны Воловичёвой, Татьяны Черных, Ирины Маликовой, Андрея Юдина и Александра Ананьева.
Подготовил Виктор Филиппов