Патент на ностальгию. Каким был старейший комиссионный магазин Белгорода

Ностальгическое для многих место с шахматной плиткой на полу, старыми деревянными дверями, книгами по бросовой цене и неповторимой советской атмосферой на наших глазах уходит в историю. 

Особая атмосфера

Когда сворачиваешь с шумной Богданки в старые дворы Свято-Троицкого, невольно успокаиваешься и ловишь совсем другой ритм. Удивительно, но даже остановку здесь всё ещё называют «Родиной» – в память об одном из старых кинотеатров города, который в 2000-х здесь сровняли с землёй.

Фото: Павел Колядин
«Дух старого города». Что хотят видеть горожане в центре Белгорода

Чудом уцелевшие колоритные двухэтажки по чётной стороне жмутся друг другу, роняют сосульки с шиферных крыш и тревожно ждут перемен. Эти дома, построенные в 1950-е годы в центре разрушенного войной Белгорода, вот уже лет 20 признают аварийными. Поэтому здешние жители очень устали от постоянной неуверенности в завтрашнем дне. Вот и старичок «Патент» сдался. 

Под стеклянной витриной над входом со старым адресом «пр. Ленина 64/1» и надписью МУП висит объявление о книжной распродаже и переезде магазина. Дёргаешь чуть дребезжащую дверь, шагаешь по пожелтевшей от времени шахматной плитке и вдыхаешь запах старых книг. В глубине зала за столом замечаешь продавца. Светлана Савина проработала в комиссионке почти 13 лет. И ей, как и большинству постоянных посетителей, грустно, что «Патент» доживает свои последние дни.

«Люди очень жалеют, – говорит Светлана Алексеевна. – Привыкли за столько лет. Да и атмосфера тут всегда была особая. А когда тут сервизы чехословацкие, гэдээровские продавали, монеты, марки, советское всё, – как в музее было. Удивительно, но всегда на каждую вещь находился свой покупатель. Вот может простоять какая‑нибудь хрустальная ваза полгода, никому ненужная. А потом заходит женщина: «Ой, я всю жизнь её искала, моя». Это такие эмоции!» 

Сейчас в пыльных витринах лишь остатки былой роскоши – забытая чайная пара, обрывки пожелтевших газет. Часть магазина между обитыми тканью колоннами закрыта, остальное занимают стеллажи с книгами. Их спешно распродают за полцены, от 25 рублей. В феврале помещение закроют окончательно.

Скрипит старая дверь, и в магазин заходит очередной постоянный посетитель, включается в разговор:

«Раньше я здесь часто бывал, – говорит Александр. – Конечно, хотелось бы сохранить старинные постройки, но теперь уже тут всё так изуродовали, понастроили высотных зданий. И мне кажется, что это процесс необратимый. Хотя все мы понимаем, что и прогресс нельзя останавливать. Остаётся только вспоминать».

Кипела жизнь

 А вспоминать есть о чём. И Светлана Савина вдруг оживляется, рассказывает:

«До «Патента» тут был магазин «Пионер». Я его прекрасно помню, это был магазин моего детства. Тут можно было купить учебники, тетради, канцелярию. А в 1967 году это было единственное место в городе, где начали продавать шариковые ручки. До этого мы писали перьевыми, и это была диковинка. Так вот, в «Пионере» выстраивались огромные очереди за шариковыми ручками, давали по одной в руки, и стоили ручки тогда очень дорого. Колбасу мы покупали по 2,20 за килограмм, а одна ручка обходилась в 3,50». 

Тот самый магазин «Пионер» на первом этаже дома хорошо помнят и старожилы квартала. Они ходили сюда порой даже без денег, потому что все продавцы считали их своими и на ходу бросали: «Потом занесёшь!»

Фото: Павел Колядин
«Ищите хорошее!» Почему на Свято-Троицком бульваре в магазины ходили без денег

Эти времена отлично помнит Наталья Давыдовна Фунштейн, и по сей день живущая прямо над магазином «Патент». Она переехала в Белгород из Ростова вместе с семьёй в 1954 году. Тогда её отца – Давида Ароновича – назначили ответственным секретарём «Белгородской правды», и семья Фунштейн заняла квартиру, в которой до этого жил первый секретарь обкома Михаил Крахмалёв. Наталья Давыдовна до сих пор со смехом вспоминает, как 1 января тащили по деревянной лестнице на второй этаж тяжеленный дубовый шкаф, который и сейчас занимает полкомнаты и выглядит уже как музейный экспонат.

Да и сама комната уже больше похожа на музей: чёрно-белые семейные фотографии, кресло-качалка и огромная библиотека. Многие книги здесь из того самого магазинчика внизу.

«Пионер» я просто обожала, – рассказывает Наталья Давыдовна. – Там висели красные галстуки на стенах, продавались тетради, карандаши. У меня вообще было море тетрадей для рисования, я всё это страшно любила, хотя рисовать и сейчас не умею. Заходила я туда часто, все продавцы меня знали: «это свои пришли». Да и в 1990-е я там часто бывала, покупала книги. Мне нравилась ещё посуда, а мама не любила. После переездов, эвакуации она была равнодушна к вещам. Я же наоборот».

Наталья Фунштейн / Фото: Павел Колядин

Снести нельзя оставить

Я рассматриваю книжные полки, а тем временем за большим столом в гостиной собираются и другие старожилы Свято-Троицкого. Навестить старую подругу приходит Татьяна Кириченко в компании маленькой собачки Зоси. Они тоже много лет живут неподалёку. 

«Я к этому магазину внизу всегда очень хорошо относилась, – говорит Татьяна Дмитриевна. – Там же книги были, можно было выбрать что‑то интересное. Я купила, например, первое издание Ильфа и Петрова, книги Марка Твена и многое другое. Хорошо, что он был тут. Старики умирали, а родственники часто, чтобы не выкидывать, несли книги сюда. Это правильно. Да и вообще там как в музее было – так же как и в этой квартире. Кто здесь только ни бывал».

Наталья Давыдовна согласно кивает, вспоминая, как к ней, учительнице немецкого языка 4-й школы, постоянно ходили ученики.

«Собирались по праздникам, – говорит она. – Тут весь мой класс помещался. На 8 Марта мальчики девочкам, например, готовили птичье молоко. Было всё по‑домашнему как‑то. На улице сажали всем двором сирень, яблони, жердёлы – маленькие абрикосы. Иногда соседи прямо во дворе шашлыки жарили. А с фасада, наоборот, кипела городская жизнь: Олимпийский огонь, например, несли по этой улице, и даже автобус тут когда‑то ходил. И теперь я выхожу на улицу, я всех знаю: мои бывшие ученики, знакомые. И как отсюда можно уехать? Для нас это равносильно смерти».

Фото: Павел Колядин

Вопрос о переезде и сносе аварийных домов как дамоклов меч висит над жильцами уже второе десятилетие. Между тем старожилы убеждены, эти дома простоят ещё 100 лет. И в качестве доказательства нам даже открывают подвал, где крепкие высоченные потолки и основание стен из бутового камня.

Фото: Владимир Юрченко
Место с историей. Каково жить в Белгороде в домах, построенных сразу после войны

Среди белгородцев ходят легенды, что фундаменты для этих домов строили из остатков монастырских сооружений. Как бы то ни было, выглядят стены подвала очень внушительно. В таком же подвальчике у соседнего подъезда тоже долгое время была букинистическая лавка, а ещё раньше – городской тир, который местные помнят очень хорошо. 

Покидаешь старые дворики в печальном настроении. Очень уж жаль уютного квартала с уцелевшими кое‑где маленькими заборчиками, дремлющими фруктовыми садиками и следами кошачьих лап на чистом снегу. А больше всего жаль жителей, которые так отчаянно не хотят уезжать отсюда, мечтают растить здесь своих детей и внуков и сохранять память о том самом Белгороде, о котором многие почти забыли. В каком‑то смысле эти жители и сами уже превратились в уникальные музейные экспонаты, которые, увы, никому не нужны. 

Фото: Павел Колядин

Подышать воздухом

У бывшего владельца магазина «Патент» Владимира Коршунова взгляд на эту историю практический, предпринимательский. 

«Конечно, есть печаль внутри, – говорит Владимир Викторович. – Всё же 20 лет мы были там. Но мы же разумные люди, должны понимать, что цивилизация не стоит на месте, нужно двигаться дальше. С одной стороны, старую архитектуру хотелось бы оставить, ведь даже в крупных городах есть такие квартальчики, где уютно и тепло, патриархально как‑то. И жалко их, безусловно. Но дальше что? Я считаю, даже если бы выделили средства на реставрацию, то тот, прежний, особый дух не сохранили бы. Это как зайти в дом после ремонта. Не будет той плитки советской, вместо колонн и стен, обитых тканью, сделают навесной потолок, штукатурку. Исчезнет настроение». 

Книги, которые останутся в «Патенте» после распродажи, Владимир планирует перевезти в ещё один свой комиссионный магазин – на улице Мичурина. По иронии судьбы он тоже называется «Пионер». И тем, кто хочет вспомнить, каким был «Патент» в свои лучшие годы, – туда. Тот же самый запах старых книг и брошюр, сервизы и новогодние советские игрушки, пластинки, старые чемоданы и значки, которые переехали сюда со Свято-Троицкого. 

«Многие приходили в «Патент» даже не за покупками, – говорит Владимир Коршунов, – а просто подышать воздухом. Они успокаивались там. Товарищи звонили и говорили: «Володя, я на взводе, я у тебя погуляю полчаса?» Я отвечал: «Да без проблем». Они приходили, смотрели, дышали. И мы пытались эту атмосферу поддерживать».

Фото: Павел Колядин

Как рассказывает Владимир Викторович, «Патент» был уникальным, ведь долгие годы там был отдел по соцобеспечению, и почти до последних своих дней он был полумуниципальным. Сюда приносили старые вещи, одежду, обувь не только на продажу, но и на благотворительность, раздавали нуждающимся. 

«Хотя интересно ещё и такое наблюдение, – делится Коршунов, – что по отношению людей к старым вещам можно судить, насколько всё плохо в стране. Так, например, были хорошие времена, когда люди просто отдавали свои вещи, книги, особенно переезжая куда‑то. Но вот в 2000-х или сейчас, например, люди стали беречь каждую копейку, просто так ничего не оставляют. А нам, в свою очередь, сложнее выживать».

В «Патенте», 2014 год / Фото: Александр Михайлов

Когда пора прощаться

Таких комиссионных магазинов в Белгороде больше нет, говорит Коршунов. А всё потому, что это не самый выгодный бизнес. 

«Нет возможности предугадать, купят ли что‑то сегодня или нет – рассказывает предприниматель. – Мы пытались анализировать, что гарантированно берут. Но это нереально. И тем не менее, чтобы выжить мы должны заработать около 100 тысяч рублей в месяц, примерно 3 тысячи рублей в день. Это будет работа в ноль. Потому что нужно платить аренду, коммунальные, зарплаты. Так что приходится крутиться».

Зато, как отмечает Владимир Коршунов, комиссионки как никакие другие магазины вызывают у человека много эмоций. И, несмотря на стереотип, что только люди поколения СССР заглядывают в такие магазины, здесь бывает и молодёжь. 

«Студенты заходили в «Патент» и сюда («Пионер» на улице Мичурина – прим. авт.) заходят часто, – говорит хозяин магазина. – Им прикольно, они фотографируются, иногда задают вопросы: «А кто это на портрете?» Я говорю, читайте. Читают: «Ленин». Спрашиваю, знаком ли им такой персонаж. Отвечают: ну да, был такой царь. А недавно нам принесли огромный бюст Чайковского, тестируем на нём молодёжь. Кто говорит, что это Достоевский, кто – Вернадский, а некоторые называют Росомахой из «Людей Икс».

Фото: Анастасия Состина

Молодёжь раньше гуляла в «Патенте» как в музее. А совсем недавно молодые люди стали покупать в комиссионке вещи в подарок своим родителям. Например, игрушечное ружьё из советского детства. 

«Родственники подарили мужчине на 55-летие, – улыбается Коршунов. – Потом приходили, делились эмоциями. На празднике 100 человек было, все с подарками, а ружьё – лучший. Именинник с ним весь вечер просидел. Хотя куда уж проще. Вообще, это всё эмоции, конечно. И человек находит те вещи, которые его трогают: игрушку увидел – заяц с барабаном, а у него была такая в детстве, и сразу счастье. Это может быть что угодно: посуда, светильник или книга». 

Но, несмотря на такой интерес, добавляет Коршунов, выживать с каждым днём всё сложнее. Во многом из‑за того, что многие люди предпочитают продавать и покупать какие‑то вещи через Интернет. Ведь тогда география сделок не ограничена. А Белгород, увы, город в этом смысле молодой. И если в мегаполисах, например, с более богатой историей комиссионки часто перерастают в антикварные магазины, то у нас это невозможно.

Хотя и сейчас иногда работа преподносит сюрпризы. Не так давно Коршунов нашёл в макулатуре первый выпуск газеты Белгородского государственного университета «Учительская смена». Пожелтевший листок поместили в рамку и повесили в одном из торговых залов. 

Я брожу по магазину как по выставке, завожу беседу с одной из сотрудниц. Она, словно экскурсовод, показывает мне прилавки. Вот рыбки, по ним определяли достаток в семье. Вот грустный красный конь-качалка. Вот уютные чайнички, которые были свидетелями жизни какой‑то семьи. А я, не задумываясь, забираю с собой старенькие ёлочные игрушки в виде шишки и сосульки: такие были у меня в детстве. Бережно сжимаю хрупкую находку в ладонях, смотрю на, казалось бы, бесполезные стекляшки, и в горле щекочет. Чего‑то невыразимо жаль: то ли своего детства, то ли ностальгического магазинчика «Патент», который мог дарить такие глубокие эмоции, то ли всего Свято-Троицкого бульвара, который был частью и того, и другого. 

Белгородцы о закрытии «Патента»:

Роман Скачков:

«Узнал о «Патенте», когда учился в университете. Гулял в перерывах между парами и зашёл посмотреть, что там есть. Привлекло объявление: монеты, значки, книги. Тогда там ещё было разделение на своего рода комиссионку: посуда, одежда, фарфор и магазин книг, значков и всякой всячины. Для меня «Патент» – это как раз второе. Бывал там достаточно часто, иногда 3–4 раза в неделю. Просто смотрел что‑то новое или покупал, когда появлялись интересные значки или книги. В магазине всегда можно было купить что‑то почитать для простого обывателя или же, наоборот, что‑то редкое в свою библиотеку. В этом вся прелесть «Патента».

К закрытию отношусь отрицательно. Вопрос об этом напрямую связан со сносом всего квартала на Свято-Троицком. Жаль. У нас больше нет таких букинистических магазинов в городе. Мне можно возразить: сейчас всё продаётся онлайн. Но прелесть такого места в его атмосфере: запах книг, возможность полистать, посмотреть атрибутику советских лет, найти что‑то интересное в личную коллекцию». 

Нинель Ленина:

«Ужасно отношусь к тому, что «Патента» больше нет. Мне будет его очень не хватать. Бывала я там часто, несколько раз в неделю. Знала его с тех пор, как живу в Белгороде, – лет 25 уже. По сути, нас лишили возможности покупать книги по адекватной цене, а людей – избавляться от ненужного, не выбрасывая это».

Наталья Гребенюкова:

«Жаль, конечно. Уходит эпоха».