«Ищите хорошее!» Почему на Свято-Троицком бульваре в магазины ходили без денег

Атмосферное место

Рассказывая об улицах Белгорода, обычно мы начинаем с истории, но сегодня решили немного отодвинуть встречу с прошлым. Ведь, согласитесь, своей притягательностью Свято-Троицкий бульвар обязан не только и не столько историческим событиям, сколько особому духу.

Его невозможно не почувствовать, хоть раз побывав на знаменитой «стометровке» – так народ прозвал сквер на Свято-Троицком бульваре от мемориала «Вечный огонь» до остановки «Родина».

Крепкие лавочки, плотное тенистое покрывало, пышные клумбы. А среди сотни гуляющих ни одного недовольного или хмурого лица, ни грамма агрессии или нервозности. Лишь улыбки, умиротворение, приветливость, плавность в жестах, словно вокруг беспечные отпускники, а не отягощённые заботами горожане.

Римма и Светлана / Фото: Павел Колядин

«Здесь аура приятная», – объясняют эту особенность педагоги-музыканты Римма и Светлана.

Мастера татуажа Иван и Александр считают бульвар атмосферным местом, идеальным для философских размышлений.

А если приглядеться, то многие на бульваре выгуливают свои модные образы, иногда даже эпатажные. Словно в подтверждение встречаем даму в удивительных по форме туфельках и вьетнамской шляпке нон, расфуфыренных парней, стриженых и одетых а-ля Билан, брюнетистую кокетку в майке и украинских шароварах. Чем не Монпарнас?

Живущая в одном из домов Ольга Аполлоновна, не скрывает, что в свои 80 предпочитает элегантную классику. Ещё у неё внутри – счастливая лампочка: 

«Жизнь прекрасна, и улица наша – лучшая!»

Четырёхлетний петербуржец Кирюша радуется простым вещам: на бульваре тепло, много ягод (показывает на куст шиповника) – и удобно кататься на велосипеде. Он вообще не прочь остаться в Белгороде «на все времена года», хотя поначалу собирался гостить у дедушки только летом.

Дед, Александр Волков, с ним соглашается и искренне восторгается абсолютно всем вокруг.

«Ищите во всём хорошее – и будете счастливы!» – возглашает он главный девиз свой и Свято-Троицкого.

Мы же, немного ошалев от концентрации довольных жизнью людей и позитива, двигаемся дальше – за воспоминаниями старожилов.

«Провинциальность во всём»

«При росте метр семьдесят я страшно стеснялась своей внешности в школе, на танцах», – вспоминает юность, выпавшую на 1950-е, жительница бульвара Наталья Фунштейн.

Трудно поверить в то, что 60 лет назад модельный рост был для девушки огромным недостатком. Как и в то, что в 1954 году Свято-Троицкий обликом напоминал в лучшем случае заштатный посёлок.

Сегодня Свято-Троицкий бульвар начинается от Соборной площади и заканчивается пересечением с улицей Пушкина – практически у стен Марфо-Мариинского монастыря. Когда‑то бульвар был Соборной улицей (1768–1925), ул. Чичерина (1925–1953), проспектом Мира (1953–1957). В 1957 году нынешний бульвар стал частью длинного проспекта Ленина, идущего от Вокзальной. А в 2004-м вновь укоротился, получив новый статус и имя – Свято-Троицкий бульвар. Консервативным белгородцам оно, в отличие от многих других современных переименований, пришлось по душе.

«Провинциальность проявлялась во всём, – рассказывает Наталья Фунштейн о тогдашнем проспекте Мира. – Во‑первых, никаких дорог, тротуаров не существовало. Под ногами лежал песок, который постоянно насыпался в обувь, ходить было очень неудобно. В домах не было удобств. Всё – на улице. И тут абсолютно все друг друга знали».

В 1950-е её отца, Давида Ароновича, как опытного ответсекретаря вызвали налаживать работу вновь образованной областной газеты «Белгородская правда». Поселили с семьёй в доме № 6, в квартире, где перед этим жил первый (во всех смыслах) секретарь обкома КПСС Михаил Крахмалёв.

Наталья Давидовна демонстрирует построенный во времена большого начальника балкон-веранду: это подпёртая изнутри колонной комната, идеальная для чаепития.

«Там, где сегодня из двора есть проход на улицу, – наша собеседница на выдохе произносит «Пятидесятилетия-Белгородской-области» (ну кто любит это название?), – тогда была глухая кирпичная стена, а во дворе стояла будка – укрытие для милиционера, который охранял Крахмалёва».

Жителям нравилось такое соседство: двор убирали усиленно, шпана не шастала. Хотя, вспоминает Фунштейн, бояться и так особо было нечего:

«Помню, как прожив 12 лет, мы потеряли ключ от квартиры. Соседка сказала, что у неё есть запасной, и принесла точную копию утерянного. Оказалось, что все квартирные замки в доме одинаковые, их можно было открыть одним ключом». 

Вообще атмосфера Свято-Троицкого в середине прошлого века была простецкой, родственной. В новых двухэтажных домах поровну селили начальство и рабочих, быт был аскетичным, в магазин вообще можно было прийти без кошелька.

«Потом деньги занесёшь», – запросто говорили продавщицы постоянным клиентам.

Один из первых жилых домов на Свято-Троицком бульваре (тогда проспект Ленина), 1950-е / Фото: Из архива А. Лимарова, https://vk.com/belgorodika

Про гламур и Рекса

Советские магазины на бульваре – отдельная история.

Самым востребованным считался гастроном «Центральный» – крупнейший в городе продмаг, который занимал весь первый этаж дома № 1.

В 1960-е в нём продавали, например, кефир за 22 копейки, копчёную охотничью колбаску по 4,20 и консервы из печени трески, которые сбывали как незнакомый товар в нагрузку с селёдкой.

Ещё был папиросный отдел, который запомнили благодаря необычному покупателю.

«В доме напротив жила пожилая женщина с трудной судьбой, Наталья Алексеевна, которая курила «Беломорканал». Дойти до магазина она не могла и посылала своего пса – овчарку Рекса. Клала ему под ошейник денежки, продавцы их доставали и взамен подсовывали пачку папирос», – вспоминает Юлия Копелец, отца которой, Владимира Сергеевича, тоже прислали в Белгород – главным инженером, поднимать цементный завод.

Так вот, говорят, Рекс прожил около 25 лет и был, пожалуй, единственной собакой, к которой местные относились снисходительно. Возможно, из‑за незлобливого характера и таланта всегда возвращаться домой – воровали его десятки раз. Хотя в целом живность в квартирах тогда не жаловали, и собачий лай раздражал соседей больше, чем пьяные песни.

«Обалденный» промтоварный, «где было всё» – от штор до моющих средств, размещался в доме № 4. В сегодняшнем 26а сначала был ювелирный, затем в нём продавали грампластинки – эх, Рио-Рита! Да, теперь здесь снова золото-бриллианты – круг истории.

В 1990-е «музыкой» торговали в полуподвальчике шестого дома (где теперь букинистический), но уже кассетами: на фасаде чудом уцелели нарисованные от руки бумаженции с их изображением.

Знаменитый же комиссионный «Патент» (что тоже в шестом доме) изначально, в 1950–60-е, работал по особому заданию: в нём продавали товары, переданные нашей стране Германией по договору репарации (т. е. в качестве возмещения ущерба за причинённые материальные потери – прим. авт.). Юлия Владимировна хранит чашку из его ассортимента и добавляет, что таким же образом в Белгород попадали и мировые киношедевры.

Репарационные фильмы демонстрировали в клубе железнодорожников (стоял по нынешнему на углу Гражданского проспекта и улицы Попова), и люди валом валили на «Девушку моей мечты», «Поющих под дождём» и другие киноленты.

Ретронапоминание о тех годах – чётная сторона из двухэтажных домов. Это был первый послевоенный квартал, который сохранился до нашего времени почти в первозданном виде из‑за таинственной нерасторопности строителей.

«С 1970-х нас собираются каждый год сносить, а оттого ничего не ремонтируют и не благоустраивают», – иронизирует с балкончика пенсионерка.

Впрочем, сами жители на том не настаивают. Говорят, что эти дома, построенные пленными немцами, дадут по крепости фору новостройкам.

Так что повезло или нет нечётной стороне двухэтажек, которые в 2000-х смели с лица земли, неизвестно. На их месте теперь кафе, бутики, салоны красоты и высотка с дорогой отделкой – сплошные гламур и кутюр.

Чудо возвращения

Долго оттягивала грустную часть своего путешествия по бульвару – его архитектурные и духовные потери.

Дореволюционной постройки тут нет вообще – после войны улица представляла собой руины. Но разруха началась раньше. В 1927 году большевики разобрали Троицкий собор – сердце Свято-Троицкого мужского монастыря.

Величественный, красивейший, великолепный – таким монастырь запомнился сотням тысяч паломников, приехавшим в Белгород на канонизацию святителя Иоасафа в 1911 году. Окружённый крепостной стеной, он представлял собой небольшой город с множеством храмов и, как всем казалось, вечных зданий – выбить кирпич из его стен было невозможно. В 1930 году его взорвали.

До этого, в 1920-м, выселили монахов, выкопали хранившиеся здесь мощи святителя Иоасафа и отправили их из Белгорода (после чудесного обретения мощи вернули в город в 1991 году – прим. авт.).

Добивали святыни с удивительным упорством, разобрав остатки строений в начале 1950-х. Вместе с монастырём исчезло и его кладбище – вся чётная сторона домов построена на нём.

Местонахождение же иоасафовской пещерки так вытравили из людской памяти, что с трудом нашли её в 2010 году. Сегодня над древними камнями – защитный купол, а на месте разрушенного монастыря – часовня и Белгородская митрополия.

Семинарию, что стояла напротив монастыря с 1801 года, теперь сменили дома № 5 и 7. Это старейшее просветительское заведение и после революции 1917 года служило городу: в нём размещались артиллерийская школа, казармы, баня, семилетка (школа № 3 им. Сталина), общежитие педтехникума, а в войну – эвакуационный госпиталь. Снесли его после войны.

Из монументальных утрат Свято-Троицкого бульвара краевед Александр Крупенков называл железобетонный памятник Иосифу Сталину, который установили за год до войны в Старом (теперь – Иоасафовском) сквере. Он рухнул при первых бомбёжках в 1941 году.

Интересно складывалась судьба бюста Богдана Хмельницкого – впервые он появился на пересечении проспекта Мира и Новомосковской улицы (с 1954 года – Богдана Хмельницкого) в год празднования 300-летия воссоединения Украины с Россией – 1954-м.

«Однажды, в середине 1960-х, памятник исчез, мы и не поняли почему, – вспоминает Наталья Фунштейн, – а в 2014-м поставили бюст почти на том же месте».

Но не всё меняли война или идеология.

С 1955 по 2003 год на месте сегодняшнего Иоасафовского сквера, которым заканчивается после пересечения с проспектом Хмельницкого Свято-Троицкий бульвар, стоял кинотеатр «Родина». Детвора его обожала: все детские фильмы показывали в первую очередь здесь. Многие уже выросшие белгородцы до сих пор воспринимают снос кинотеатра как личную драму. Кажется, если бы название не узаконили в остановке и выставочном зале, это место всё равно вспоминали бы как «Родину»: есть у наших людей особая черта прикипать к старым, дорогим местам.

С печалью вспоминают старожилы гусей, которые раньше окружали фигурку ребёнка с гусёнком на руках посреди фонтана 1953 года постройки. Птицы исчезли в 1970-е, после чего смысл скульптуры полностью изменился. Теперь это уже не хулиганистое дитя, которого родители-гуси готовы заклевать за отнятого птенца, а пухленький юный натуралист (хотя многие считают, что это девочка), выгуливающий друга.

Сейчас идут разговоры, о реконструкции фонтана, а по сути – о строительстве нового, металлического, лишённого очарования скульптур гипсового соцреализма.

Что не говорите, а прогулки по Свято-Троицкому бульвару и впрямь заставляют философствовать, хотя грустить в этом прекрасном месте совершенно не хочется. Хочется, как посоветовал горожанин Александр Волков, во всём искать хорошее – чтобы просто жить и быть счастливым.