«Меня восхитили белгородцы солидарностью с армией»: откровения военного медика
«Белгородские известия» рассказывают, как работают фронтовые врачи
-
Статья
-
Статья
Гражданские люди о военной медицине имеют самое поверхностное суждение. И ещё меньше знают о том, что приходится проживать тем, кто лечит людей в зоне боевых действий. Каково это, жить и работать в военно-полевых условиях, почему иногда жизнь солдата зависит не только от знаний медиков, но и от его собственных, почему раненым нужна наша общая поддержка? Об этом и многом другом рассказывает начмед оперативно-тактической группы, побывавший в зоне специальной военной операции.
До уровня подготовки
«Чем военная медицина отличается от гражданской? Подходами, протоколами, но по большому счёту цель у них одна – лечить людей. При этом военный медик ещё и военнослужащий, который подчиняется армейским законам. Да, это непросто – быть по долгу службы гуманистом и одновременно военным человеком, но такова суть профессии.
Вообще, тот, кто выбирает этот путь, должен изначально понимать, на что он идёт, правильно рассчитывать свои силы – духовные, моральные, физические, психологические. И осознавать, что под взрывами снарядов ни в Интернет не подсмотришь, ни в энциклопедию.
Всё придётся делать быстро, на автомате, и знания должны быть соответствующие, и навыки отточенные. Не случайно говорят: в экстремальной ситуации человек не поднимается до уровня своих мечтаний, а опускается до уровня своей подготовки. К полевым медикам это относится стопроцентно».
Помоги себе сам
«Одна из важнейших задач полевых медиков – обучение военнослужащих самопомощи. Потому что в реальных боевых условиях, когда, например, есть 10 раненых, медработник просто физически не может помочь всем сразу. Даже если он будет тратить на одного две-три минуты, получасовое ожидание может стоить человеку жизни. Поэтому очень важно уметь оказать помощь себе или своему товарищу. Сейчас, по счастью, все понимают, какое это имеет значение, и в лагерях подготовки практикуют базовые курсы доврачебной помощи.
Последние события показывают, что в современном противостоянии артиллерий 95 % ранений – осколочные. Поэтому первоочередные задачи первой помощи – обезболивание и перевязка. Сейчас выпускают много разных жгутов, кровоостанавливающие порошки, гемостатические губки, но прежде чем сделать перевязку, нужно понять, какое именно кровотечение присутствует.
Напомню, что жгут накладывается исключительно на артериальное кровотечение, а на венозное – давящие повязки. Если подготовки не хватает и боец не отличает одно от другого, его неправильные действия могут привести к последствиям более серьёзным, чем само ранение. Про жгуты скажу отдельно, потому что часто задают вопросы на этот счёт. Сейчас много их разновидностей, все обсуждают, какие лучше, какие хуже. Но, повторю, в чрезвычайной ситуации годится и простой бинт, главное – знать, в каком месте его затянуть».
Как врач из Вейделевки возвращала к жизни больных в России, на Украине и в Германии
Золотой час
«Как правило, военно-полевые госпитали располагаются в 10–15 км от передовых огневых позиций, что позволяет добираться к ним в течение 30 минут, максимум – час. В полевом госпитале оказывают первичную медицинскую помощь, а затем, в зависимости от состояния, раненого направляют в стационар. После положенного курса лечения по необходимости назначают реабилитацию – утраченные функции восстанавливаются в специальных центрах».
Вены и артерии
«Что касается нагрузок полевого медика, отвечу стандартно: человек ко всему привыкает очень быстро. Я, например, до СВО считал себя совой, а сейчас у меня вообще нет никаких предпочтений, когда отдыхать и когда работать. Делаю это по возможности и необходимости, без особых потрясений для себя. Всё потому, что на передовой такие вещи делаешь только относительно обстрелов: есть они или нет. Слушаешь прилёты и оцениваешь – близко ли, опасно ли. Если звуки не пугающие – спишь дальше.
Человеческий организм вообще так устроен, что на фронте начинает работать по‑другому. Не чувствуешь так резко холод, жару, не реагируешь на какие‑то неудобства. Объяснение простое – это бочка с химией. Начинают выделяться гормоны на стресс, опасность, разные эмоции, и организм мобилизуется сообразно ситуации. Я, например, не видел, чтобы в окопах коронавирус или лёгочные заболевания протекали, как у мирных. Они, конечно, есть, но другого характера: без обширного поражения лёгких, общей угнетённости, сопутствующей нервозности».
Понять и помочь
«Любой воевавший человек хочет чётко видеть перспективы своей дальнейшей жизни. Особенно раненые ребята, пережившие ампутацию конечностей. То, как сложится их дальнейшая жизнь, зависит от очень многих факторов: своевременной психологической помощи, уровня протезирования, реабилитации.
Важность этих вопросов, на мой взгляд, резко возрастёт после окончания военной операции. Так, протезирование должно подняться на новый уровень, чтобы люди получали не косметические протезы, а те, что реально помогут повысить качество их жизни.
Ещё, на мой взгляд, важна так называемая доступная среда, чтобы фронтовики-инвалиды не были ограничены ни в передвижении, ни в получении каких‑то жизненных благ. По этим же причинам придётся серьёзно развивать реабилитационные возможности медицины. Иначе люди, пострадавшие физически и морально, так и останутся на шее государства, обиженные и брошенные. К сожалению, в нашей истории были такие примеры. Общаюсь с коллегами и знаю, что военные медики готовы активно включиться в социализацию участников военных действий.
Конечно, нашим солдатам потребуется и всесторонняя поддержка общества. Я, например, видел состояние раненых ребят, прибывших с передовой, и то, как они буквально оживали после концертов в госпиталях, как радовались письмам, детским рисункам, самым простым знакам внимания, которые поднимают дух, заставляют жить дальше. Надеюсь, что белгородцы, которые лично меня восхитили проявлением солидарности с армией, и здесь будут для всех примером».
Ольга Бондарева