«Никогда не уставала от детей». Как директор школы Анна Басаргина стала Анночкой Андревной
О своей жизни заслуженный учитель России рассказала «Белгородским известиям»
Анна Басаргина-
Статья
-
Статья
Несколько десятилетий прошло, а ей кажется, будто вчера было: Яблоновская школа, что в Корочанском районе, первое окно справа от входа, а на нём… нацарапанное детское послание «Анка-пулемёчица». Придумали кличку директрисе Анне Басаргиной. И нет бы возмутиться Анне Андреевне мелкой порче школьного имущества, а она лишь не могла скрыть удивления: «Почему ошибку сделали? Ну как? Как можно было написать «пулемёчица»? Куда запропастилась Т?»
Анна Басаргина долго искала, кто же это сделал, желая полюбопытствовать: торопился, чтобы остаться незамеченным – вот и букву впопыхах пропустил, или, что печальнее, вообще не знал. Так и не нашла. Зато всем классам объяснила, как правильно пишется слово.
«Вот я и нашла тебя, папа!»
Анна Басаргина родилась в Житомире в 1940 году в семье кадрового военного. Спустя год отец отправил её с матерью в Воронежскую область. Сам закрыл квартиру и ушёл на фронт в первый же день войны. В августе 1943-го получили извещение: «Старший лейтенант Гудименко Андрей Алексеевич пропал без вести в сентябре 1941 года». И больше ни весточки. Лишь спустя долгих 70 лет поисков она узнала о судьбе отца.
«На сайте «Мемориал» нашла выложенные немецкие документы. Оказалось, папа попал в плен 21 сентября 1941-го в городе Оржица Полтавской области. Нашла даже перечень лагерей, из которых его пересылали, и лагерную фотографию. Взглянула и ужаснулась: вытянутое тощее лицо, одни уши торчат. В тот момент подумала: а может, и лучше, что мама так и не узнала о судьбе своего мужа? Он умер 21 мая 1943 года в госпитале в Кобурге», – рассказывает Анна Басаргина.
А в конце 2013-го сын случайно нашёл фото кладбища в Нойнштадте – небольшом городке в Баварии. На одном из крестов надпись: «Гудименко Андрей Алексеевич 18.10.1914–21.05.1943».
«Нашла! Нашла папу! – не могла сдержать волнения Анна Андреевна и мгновенно решила: – Еду! Обязательно еду на могилу отца!»
Долго стояла у могилки. Как хотелось поговорить с отцом, рассказать ему:
«Папочка, в августе 1941-го у тебя родился сын. Назвали его Толиком. В декабре 43-го он умер от скарлатины. По оккупированной территории нам пришлось перебраться в Томаровку, к бабушке. В 43-м немцы разобрали дом по брёвнышку на блиндажи. У нас остался только большой сундук и односпальная железная кровать. Не переживай! Нас приютили родственники, а потом восемь лет мы прожили у соседей в крохотной комнатке. Да, без дома, вещей и еды было тяжело, но постепенно жизнь налаживалась: мама взяла ссуду и купила хатку с земляными полами, сломанной крышей. Зато своя! Знай: мы всегда ждали и искали тебя. Своего первенца я назвала твоим именем…»
Попробуй вылези из воронки
Когда Ане исполнилось 7 лет, она пошла в Кисловскую школу.
Соседка из куска полотна сшила сумку, мама где‑то тетрадок раздобыла.
И даже букварь.
Хорошо, местные жители на скорую руку посбивали несколько досок – вот тебе и столы школьные, поставили лавки.
Сидели по пять человек за каждым.
«Я рослая девчонка была. Усадят меня на последнюю парту – ноги не достают до пола… А он был земляной: немцы раньше держали в здании лошадей, вот полы и пропали. Мне же интересно было достать до него, вот я и раскачивалась, так мы все вместе то и дело падали», – вспоминает Анна Басаргина.
Через окна, до половины заложенные кирпичом (лишь сверху виднелись стёкла), едва пробивался дневной свет. В ход шли керосиновые лампы и небольшие огарки свечей. Но больше всего запомнился холод. Жуткий холод.
«Раздеваться на уроках мы начали только в седьмом классе. Топилась лишь учительская, соломой. Когда зимой руки от холода замерзали так, что уже не могли пальцы гнуться, нас по очереди водили в учительскую немного погреться», – рассказывает Анна Андреевна.
В первый класс пришли 47 ребят, лишь во втором их разделили. Оттого что жила ближе к школе, Аня училась в третью смену – с 16:00 до 20:00.
«Как мы научились читать, когда нас так много было, – вообще не понимаю. Но получилось. Помню, в первом классе я всегда любила залезать на забор и громко читать на всю улицу», – говорит заслуженный учитель.
До четвёртого класса в Аниной семье не было стола, лишь сундук да пара стульев. Мама соседского мальчишки постарше, Тоши, предложила учить уроки вместе. Усядутся: он – с одного конца стола, она – с другого. Аня старательно повыводит свои буквы и давай отвлекать Тошку.
«Он мне даст подзатыльник, а я всё равно не успокаиваюсь. Тогда он взваливал меня на плечи и нёс на огород. А там… большая яма. Воронка от упавшей бомбы. Он меня кинет в неё и уходит. Пока я вылезала оттуда, он успевал доделать уроки», – делится детскими воспоминаниями Анна Андреевна.
Кто бы мог подумать: тот озорной Тошка, которого любила подначивать маленькая Аня, тоже станет известным человеком. Анатолий Кривцов – выдающийся советский и российский геолог, доктор геолого-минералогических наук, трижды лауреат государственной премии.
Анна Басаргина и Анатолий Кривцов, 1958 год / Фото: архив Анны Басаргиной
Труд, труд и ещё раз труд
Анна Андреевна с особым теплом вспоминает, как в третьем классе, вооружившись лопатами, отправились в лес за 7 км, чтобы выкопать по тополю и посадить возле школы. Как старательно в сумочки и корзинки собирали колоски на полях после комбайнов. Ура-а-а! Колхоз выделил ржаной муки для школы, и технички напекли пирожков (больших, с хорошую ладонь!) с фасолью, которую дети сами вырастили на участке.
Помнит, как собирали семена клевера, а с 1956-го в школе создали ученическую бригаду. Первым бригадиром стала Аня! Ещё бы – пробивная и ответственная девчонка была. В девятом классе прочитала «Капитал» Маркса. Кстати, не зря: пригодилось потом в институте. Как‑то на семинарах по политэкономии выступила. Преподаватель тут же: «Та-а-ак, принесите завтра зачётку». Уже на следующий день в ней красовались пятёрки автоматом за два курса.
На выделенном участке высадили кормовую свёклу, помидоры и лук. Аня тщательно составляла график дежурств, следила, кто и как на нём работает.
«Знаете, время было другое. Мы очень много работали, когда я была школьницей и когда уже стала директором. Дети трудились в огородной бригаде. Мы договаривались с колхозом, чтобы на выходных они дали машину – отвезти детей куда‑нибудь. Усаживались в обычную грузовую и ехали: в харьковский цирк, зоопарк или в парк Белгорода… Сегодня же мы обкрадываем детей, запрещая им трудиться. Многие не знают, что такое серп, коса, они видели их только в музее. Но в труде обогащается словарный запас, дети учатся ответственности и самостоятельности, становятся более уверенными в себе», – убеждена Анна Андреевна.
В педагоги я пойду…
Окончив 10 классов, поступила в Киевский университет на философский факультет.
Из‑за сложностей с жильём вернулась домой.
В Киеве она не проучилась и дня.
Но Аня не привыкла унывать.
17-летняя девушка устроилась старшей пионервожатой в Яковлевскую школу.
И всё думала, куда бы поступить…
«Поезжай в Белгород, мы рядом, чем сможем – поможем», – говорили родственники. А тут как нельзя кстати пришло письмо от деда из Семипалатинска – инвалида Великой Отечественной войны. Расхваливал он местный пединститут. До этого Аня сомневалась: то ли на историю пойти, то ли на литературу. А тут на тебе – историко-филологический факультет. Решено! Собралась и поехала», – вспоминает Басаргина.
Нелегко поначалу было. Говорила она в основном на украинском языке. Однокурсники подтрунивали над ней: мол, как так, русская, а русских слов мало знает. Даже на первом диктанте немец Роберт предложил ей сесть с ним. «Зачем?» – недоумевала Аня. «Да я прилично пишу! Будешь у меня подсматривать». – «Нет уж, спасибо! Привыкла всё сама делать». – «Да ты же говорить даже не умеешь».
Умеет – не умеет, а диктант – единственная из всей группы – написала на пять. Позже даже возглавила студенческое научное общество. Но корни никогда не забывала – с профессором из Одесского университета Андреем Музычкой то и дело беседовала на украинском. Стоило лишь услышать его «Пидходь, поговорим».
1957 год / Фото: архив Анны Басаргиной
Боевое крещение
Замдиректора по воспитательной работе экспериментального училища закрытого типа Семипалатинска, секретарь парткома колхоза «Дзержинского», директор Серетинской, Бессоновской, Яблоновской школ, преподаватель Белгородского института искусств и культуры (читала студентам этнографию), сотрудник Белгородского музея народной культуры… – трудовая книжка, как шутит Анна Андреевна, распухла от записей. Но всё же боевое крещение, после которого ничто уже не могло напугать, прошла в вечерней школе мужской колонии строгого режима в Семипалатинске. Не скрывает: первые дни молоденькой девушке было страшно. Пока на одном из уроков вдруг не погас свет.
«Рассказывала я тогда о творчестве Есенина. И вдруг – темнота. Сердце в пятки ушло. Встала в угол, табурет к себе подтянула, мол, если что, им отбиваться буду: «Нас не возьмёшь!» Вспомнила сразу, как в школе, отстаивая правду, с парнишкой на две головы выше дралась. Зря испугалась, слышу с задней парты: «Вы не волнуйтесь! Никто вас не обидит. Вы очень интересно рассказываете. Продолжайте, пожалуйста, дальше». И я продолжила. А тут директор идёт со свечкой, собирает учителей. Приходит в мой класс, а зеки говорят: «Нет, Александр Иванович, пусть дорасскажет, мы её сами приведём, куда скажете», – вспоминает Анна Андреевна.
С тех пор все уроки русского языка, литературы и беседы о советском обществе проходили без курьёзов. Молоденькая учительница даже съездила в областное управление кинофикации. Договорилась каждую неделю по пятницам привозить в колонию фильмы.
«Там Вовка… школу разломал»
Дольше всего задержалась в Серетинской школе Яковлевского округа (8 лет) и Яблоновской Корочанского района (16 лет). Проблемы на директора сыпались одна за другой. Она с привычной стойкостью решала их. Прибегают к ней как‑то в Серетинской школе ребята:
«Анна Андреевна, Анна Андреевна, там Вовка… Вовка школу разломал». – «Как разломал?» – «Толкнул мальчишку, а он через стенку вывалился».
И правда – не выдержала стенка из обычного хвороста вперемешку с глиной детской шалости. Кое‑как замазали стену, чтобы дырки не было. А Анна Андреевна, слышавшая, что подготовлен проект здания их новой школы, побежала всех обзванивать:
«Пожалуйста, приезжайте, посмотрите: потолок просел, стены рушатся… Того и гляди, рухнут на детей. Может, можно ускорить строительство?»
Звонила, пока не услышала вердикт приехавшей комиссии: «Будем строить!» Вскоре в селе возвышалась новая двухэтажная школа.
Пришла в Яблоновскую школу, а там… Окна большие, а в них или переднего стекла нет, или внутреннего. Насчитала 63 недостающих. Двухэтажное здание, а четверть школы вообще не отапливается. Стёкла вставили, чуть дольше пришлось похлопотать с отоплением.
В 1992 году Анна Андреевна всерьёз обеспокоилась:
«Как же так получается, наши дети совсем не знают истории, не знают, что они русские».
Так ненароком стала автором первой программы по народоведению. Ездила по школам области: в Троицкую Губкинского района, Почаевскую и Шуховскую – Грайворонского, Стригуновскую – Борисовского, Комсомольскую – Белгородского, гимназию № 2 – Белгорода – и проводила факультатив для детей и семинары для учителей.
Директор Серетинской школы Анна Басаргина со своим старшим сыном Андреем, 1969 год / Фото: архив Анны Басаргиной
Будь хитрее
Шли годы. Менялись поколения детей, а с ними и проблемы. В школу пришёл мат – нецензурные словечки писали на партах, сумках, стенах…
«Что делать? Беседы? Не помогут, – начала размышлять директор. – Взяла бумагу, склеила два больших листа, чтобы получился плакат. Подписала: «Свободное слово». Детям объявили: на нём каждый может написать всё, что захочет. Вывесили на запасной лестнице, где никто не ходит. День прошёл. Никто не пишет. На второй процесс пошёл. За несколько дней исписали весь лист. Скоро им надоело. Старшеклассники сами сняли плакат, свернули, принесли мне и говорят: «Анна Андреевна, сохраните на память». На том всё и закончилось».
С тех пор девизом в её работе стало:
«Если не можешь чему‑то воспрепятствовать, то возглавь, а потом поверни туда, куда тебе нужно!»
Фото: Павел Колядин
«Наша Анночка Андреевна»
Сотрудники школ, которые она возглавляла, с любовью говорят о ней: «Наша Анночка Андреевна».
«Я никогда не уставала от детей, мне всегда было с ними интересно. Никогда не стеснялась при них быть самой собой. К примеру, как‑то мы проводили «Зарницу». Так получилось, что после аварии я сильно повредила левую ногу. Года три не могла её согнуть, ходила хромая. А тут надо в лесу овраг преодолеть. Но как с больной несгибаемой ногой? Школу подводить нельзя. Подобрала пальто, села и поехала. Все ахнули, а через несколько минут скатились по моему примеру. После в детских сочинениях прочитала: «Самым интересным было, как наша директор с горы съезжала».
Анна Андреевна уверена: главное в работе любого педагога и директора – искренне любить своё дело и уважать детей.
«Если мы уважаем детей, не позволяем себе назвать их как‑то дурно, не указываем прилюдно на их недостатки, то и они уважают нас. Учителю должно быть самому интересно то, что он делает. Если вдруг урок для какого‑то педагога становится обязанностью, дети тут же почувствуют фальшь. А если ты найдёшь что‑то удивительное и необычное, дети тоже заинтересуются. К примеру, я в своё время собирала незнакомые слова. Приходила на урок и предлагала ребятам поразмышлять, что они могут значить».
Анна Андреевна как директор всегда говорила прямо; если что‑то не устраивает, можешь – устрани, нет – давай расстанемся. Строго относилась к подаркам – запретила принимать учителям презенты от родителей.
«Хочешь как‑то отблагодарить педагога? Скажи доброе слово, нарисуй сам открытку или принеси выращенный дома цветок. Но не траться!» – говорила она.
Зал истории образования в школьном музее Томаровской школы № 1 / Фото: Павел Колядин
В поисках преемника
С 2015 года Анна Андреевна возглавляет школьный музей томаровской школы № 1. Его создали 9 мая 2005 года учителя школы под руководством директора Владимира Глушкова. Без единой запинки может часами рассказывать о каждом экспонате любого зала. Их – три: зал истории образования (ребятам нравится сидеть за партами 1949 года, писать чернильной ручкой с железным пёрышком), крестьянского и казачьего быта и историко-краеведческий. Коллекция экспонатов то и дело пополняется. За помощь спасибо томаровцам.
«Мне бы ещё одну комнатку добавить!» – вздыхает Анна Басаргина.
Сейчас Анне Андреевне 82 года. В октябре исполняется 60 лет её педагогической деятельности. Мечтает об одном – найти преемника, влюблённого в историю родного края так же, как она. Чтобы подробно рассказать о музейной работе со школьниками, научить оформлять витрины, заботиться о каждом старинном экспонате… И хранить память с таким же трепетом и уважением к истории родной земли.
Ольга Муштаева