В 1965 году свои воспоминания Антонина Тихоновна записала в трёх тетрадках, которые сегодня хранятся в архиве новейшей истории Белгородской области. На первой странице аккуратным учительским почерком выведено: «Молодым учителям Белгородской области посвящаю…».
Это для них она напишет: «Хочется напомнить – учителями, как солдатами не рождаются: ими становятся в упорной борьбе за овладение тончайшим инструментом – человеческой душой. Чтобы воспитать человека, нужна огромная любовь к нему – умная и строгая, чуткая и нежная, необходимы не только глубокие знания специальных дисциплин и методики, но и выдержка, уменье владеть собой. Помните: учитель в ответе за самое дорогое в жизни – воспитание человека».
Первый день
«В 12 км от Белгорода, в балке, окружённой чудесными меловыми горами, расположено село Севрюково. Это моя родина. Здесь прошло моё детство, здесь началась моя учительская работа – 1 сентября 1917 года. Было мне тогда 17 лет.
Учила я в седьмом классе гимназии дидактику и психологию, давала практические уроки в школе. Ничего из этого я не могла применить в первый день своей учительской работы. В одной классной комнате – 3 группы, 92 ученика. Мест не хватает. До революции не принимали в школу детей из хутора Щегловка, теперь пришли все. Как их рассадить?
Ученики третьей группы всего на 3 года моложе меня, а по росту выглядят взрослыми, я – щупленьким ребёнком. Смутно представляется теперь содержание моих первых уроков. Решали задачи и читали с третьим классом, писали ребята второго класса, рисовали новички. Но то не были настоящие, полноценные уроки.
Пришла я домой с невыносимой головной болью. И не от шума: дисциплина в школе хорошая – по наследству от старой очень строгой учительницы. Голова раскалывалась от чрезмерного нервного напряжения. Надо было обедать, а мне хотелось посидеть и отойти. Но сдаться, опустить руки, такого позора моя молодая душа не вынесла бы».
Фото из Госархива новейшей истории Белгородской области
С песней
«Каждый день прихожу из школы с головной болью, но начинаю привыкать к большому напряжению с работой с тремя классами.
Мальчики из третьего класса Коля Лупандин, Петя Саблин стараются задержаться после уроков «просят книжечку почитать». Читаю после уроков, и ребята готовы сидеть до вечера. Среди мальчиков и девочек оказались хорошие чтецы стихов, занялись разучиванием их.
Как‑то я спросила: «Какие песни вы знаете?» Ребята застеснялись, а хорошенькая Нюра Саблина сказала: «Никаких не знаем, только молитвы». Решили учиться петь хором. Даже непоседа Филька Лупандин притих и, уморительно шмыгая курносым носом, подражал кларнету, флейте, барабану. Через два месяца мы уже пели на два голоса детские песни, потом революционные и русские народные.
Впоследствии наш школьный хор принимал участие в праздничных демонстрациях, в вечерах для населения. Внеклассная работа сблизила меня с детьми, и это принесло мне первую радость на педагогическом поприще».
1919 год
«Бушует пламя гражданской войны. Немцы на Украине. Разгуливает Деникин со своими бандами по городам и селам. Военная разруха парализует работу школ. Нет топлива, учебников, тетрадей. Дети болеют тифом, чесоткой.
Стоит золотая осень, а в жизни нет радости. Банды Деникина заняли Курск и Орёл. Сыпной тиф косит людей. В октябре заболел отец, был при смерти, но выжил, а потом заболела мать, а через три дня свалилась и я. Мама умерла на 9-й день своей болезни, а у меня в тот день был кризис. Тяжёлым и долгим был первый год без мамы. Очень тосковал по ней отец. Младших сестёр надо было учить, улаживать хозяйственные вопросы. Золотые мамины руки невозможно было заменить.
А как же с мечтой – поступить в медицинский институт? На свою работу в школе я смотрела как на временную, ждала конца Гражданской войны. Теперь рушатся планы. Поступила на историко-филологический факультет Харьковского университета, не оставляя работу в школе. Заочных вузов тогда не было, на втором курсе нужно было обязательно посещать семинарские занятия. С болью в сердце пришлось выбыть из университета. И когда захлопнулась за мной тяжёлая университетская дверь, казалось, что печально и сочувственно посмотрел на меня Каразин (монумент основателя университета). А я сдаваться не думала. Хотелось какого‑то интересного большого поприща.
Хотелось большого счастья. Хотелось жить!»
Фото из Госархива новейшей истории Белгородской области
1921 год
«Часто проводятся учительские съезды, по инициативе педагогов было решено подготовить спектакль. Он прошёл с большим успехом, а подготовка к нему сблизила нас, учительскую молодёжь. Мы увидели на первом опыте, какие возможны формы культурно-просветительской работы на селе. Теперь в каждом селе ставились спектакли, в которых принимали участие не только учителя, но и сельская молодёжь.
С учениками я готовила утренники для населения к 7 ноября, 8 марта, 23 февраля, 1 мая. Детский хор исполнял песни, выступали декламаторы, солисты, танцоры.
Детей слушали, затаив дыхание, женщины плакали. Стены нашей маленькой школы не могли вместить всех желающих посмотреть школьную самодеятельность. В классе и коридоре «яблоку негде упасть», как говорила наша старая уборщица Федора Ивановна. Она любила посмотреть, как выступают ребята, но ворчала, что зрители много грязи нанесли, полы истоптали. Но мои орлята, уважая старуху, с удовольствием носили ей воду, скребли, подметали, чистили пол и площадку возле школы».
Поиски нового
«20-е годы были характерны поисками новых путей в работе школы. Комплексная система, метод проектов, обучение грамоте без звукового анализа слов – все эти эксперименты знакомы молодым учителям из курса истории педагогики. Наше поколение было не только свидетелем этого, но и главным действующим лицом.
Были среди учителей искренне увлекающиеся всем новым, были скептики. А большинство учителей старалось извлечь из новых методов рациональное зерно, руководствуясь здравым смыслом и педагогическим чутьём.
Многое было отвергнуто, как, например, обучение грамоте целыми словами. Этот метод приучал детей к механическому чтению, насаждал безграмотность. Несостоятельность этого метода подтверждалась на каждом уроке. Изучаются слова: рама, рамы. В букваре они расположены под соответствующими картинками. Приступаем к чтению слов. Шустрый Гриша уже сообразил, поднимает руку и нетерпеливо просит: «Я скажу, я скажу». А когда спросила его, мальчуган с большой уверенностью выпалил на местном наречии: «Вокны». Пришлось разложить эти рамы на звуки, потом буквы.
Так и комбинировали новые методы с теми, по которым сами учились».
Фото из Госархива новейшей истории Белгородской области
1930 год
«Колхоз имени Ленина был организован в нашем селе в 1930 году. Было много трудностей во время первых полевых работ, но мы, актив колхоза, горели желанием всё преодолеть.
Начался весенний сев. Я занималась с ребятишками в две смены, а мой муж, тоже учитель, от зари до зари пахал парным плугом. Обобществлённые лошади ещё не привыкли ходить в паре, поэтому достались моему пахарю низкорослые, шустрые лошадёнки.
Когда перечитываешь бессмертные страницы шолоховской «Поднятой целины», то с предельной ясностью встают в памяти картины самоотверженной борьбы за рождение нашего колхоза: бурные общие собрания, обобществление личных хозяйств, «тихой сапой» действовали кулаки.
Вечером все собирались в правлении колхоза, подводили итоги дня. У каждого установились обязанности, мой муж – механик, агроном, пчеловод, я – счетовод.
Как я успевала справляться с работой в школе, ликбезом и колхозными делами, теперь не могу себе объяснить. Наверное, молодость и рука друга, который также одержим страстным желанием работать, строить, творить, давали силы не отставать в борьбе народа за новую жизнь. Какие же это были трудные, но счастливые годы».
Ваня
«В начальных классах учился у меня Ваня Соболев. Отца у него не было, жил он с матерью и дядей. Мальчик отлично учился, был активным пионером и застрельщиком художественной самодеятельности в школе.
Наступил 1930 год – период острой классовой борьбы. На каждом собрании – вопрос об организации колхоза. Кулачество крепко держалось за собственность, колебались середнячки и даже бедняцкие. К таким относилась семья Вани Соболева. Мать его ни за что не хотела вступать в колхоз, как её ни агитировали. Мальчик, активный пионер, убеждал мать, просил не позорить его пионерский галстук, но безуспешно. Он тяжело переживал разлад. После собрания, на котором было принято решение об организации колхоза, он подошёл к секретарю парторганизации Сергею Павловичу Лупандину: «Запишите меня одного. С мамой ничего не могу поделать, когда‑нибудь она сама поймёт» – и отвёл полные слёз глаза. Даже бывалый партиец призадумался: «Мал ещё Ванюшка. Да и в семье будет разлад».
Посоветовался с руководителями кустового объединения колхозов и всё же решился принять. Целое лето мальчик работал в колхозе: помогал учителю налаживать косилку и молотилку, выполнял разные работы по наряду бригадира. Мать жаловалась соседкам: «Отбили мальчишку от семьи эти коммунисты и учителя».
Осенью Ваня получил 14 пудов заработанного хлеба и несколько возов корма для коровы. Когда всё это добро выгрузили во дворе, мать растерялась. Смущённо отводя глаза от сияющего взгляда сына, она толковала, что не записалась в колхоз из‑за своих болезней. Вскоре она вступила в колхоз.
Сергей Павлович восхищался Ванею: «Вот это агитация!»
Фото из Госархива новейшей истории Белгородской области
1931 год
«В августе 1931 года пришлось покинуть родное село: согласно приказу отдела народного образования мы с мужем переведены в школу в Хохлово. Ему очень понравилось: лес, река, луг – хорошие места для охоты. Захватывало новое: семилетнее обучение в сельской школе, необходимость и возможность учиться самим. Окрыляли мечты! Я преподавала русский язык и литературу, затем стала заведовать учебной частью. Муж был химиком и биологом, преподавал немецкий язык и рисование. В первые годы в школе было только четыре преподавателя: мы с мужем, математик – он же директор, и историк.
То были трудные и плодотворные годы. В коллектив вливались новые учителя, все они учились заочно, много времени отдавали оборудованию кабинетов, изготовлению учебных пособий. В 1934 году состоялся первый выпуск нашей школы, это было большим праздником на селе.
Молодой учитель Борис Хабаров изготовил все наглядные пособия по программам начальных классов. Не только в учебное время, но и на летних каникулах он был всегда с детьми: проводил экскурсии, спортивные игры, работал на пришкольном участке. За отличную учебно-воспитательную работу наш молодой, растущий педагог, в прошлом – батрак, был награждён в 1939 году орденом «Знак Почёта».
Мы растили молодёжь, и сами росли вместе с нею».
Война
«Закончен учебный год. Очередной выпуск нашей теперь уже средней школы. Воскресенье, отпуск. Хорошо бы пойти сегодня в лес. Радиоприёмник не включаем – пусть сынишка поспит. Вдруг видим в окно – прямо по клумбе проехал на коне колхозный бригадир, застучал в окно и каким‑то не своим голосом крикнул мужу: «Собирай совет, война!» Так и осталось в памяти от той страшной минуты – лошадиная голова и война.
Включили радио. Левитан уже повторял сообщение о вероломном нападении Германии. Муж внимательно слушал, а потом сказал: «Это будет страшная война». Я взглянула на него – лицо выражало безграничную скорбь. Подумал ли ты, мой родной, в ту минуту, что не вернёшься с войны?
…Фронт приближается, наши отступают. В колхозе спешат с уборкой, старики и подростки работают на току. Учителя и учащиеся старших классов – на сооружении противотанковых рвов. Я днём на току, ночью дежурю у телефона. Готовились эвакуироваться организованно, а что теперь будет?
Фото из Госархива новейшей истории Белгородской области
…Немцы стали выгонять наших людей из всех сёл, прилегающих к Белгороду с северо-восточной стороны. За полчаса люди должны были собраться, покинуть всё и в 30-градусный мороз двинуться – куда? У кого был посажен хлеб, так и остался в печке. Немцы и староста ходили по селу – выгоняли женщин, детей, стариков.
…В июле1943 начались жаркие бои. Я с 12-летним сыном пережила страшные дни на линии огня. 14 суток в погребе под непрерывными разрывами снарядов. Жуткая бомбёжка. Лают немецкие «тигры», грозно поют наши «катюши». Каким чудом уцелел наш погреб, где каждую минуту ждали смерть 22 человека?
…Хохловские женщины пришли в августе 1943 года в разрушенное село. Нужно было отремонтировать уцелевшие хаты, ранней весной ходили за 35 километров на станцию Сажное за семенами для колхозного поля. По два пуда тянули женщины по грязи и воде. А летом 1944 года вместе с учителями и учениками восстанавливали школьные здания».
Опять в школу
«Наше Хохлово очень пострадало от фашистского нашествия. Все здания школы были разрушены, оборудование погибло.
Теперь в освобождённом селе закипела жизнь. В уцелевшем и слегка подремонтированном помещении избы-читальни да в двух хатах колхозниц открылась семилетняя школа. Было очень мало учебников, почти не было тетрадей, но ребята, стосковавшиеся за время оккупации по школе, упорно преодолевали трудности и хорошо учились.
Душой ученического коллектива была комсорг Валя Загребальная. Приближалась весна. Как обработать и засеять пришкольный участок? Решили ехать в Бессоновскую школу. Валя выступила на собрании с простыми волнующими словами о том, как пострадала родная школа от вражеского нашествия, как ребятам хочется восстановить её, как хочется учиться. От имени школы она попросила бессоновских ребят помочь семенами для школьного участка, который будет основой материальной базы школы. У многих ребят глаза были полны слёз. Единогласно решили собрать и к вечеру принесли, кто что мог: картофель, фасоль, огородные семена.
Наши учащиеся обработали участок. Из собранного урожая помогали детям фронтовиков, приобретали самое необходимое из учебного оборудования.
В 1949 году в Хохловской школе состоялся первый её послевоенный выпуск».
Редакция благодарит за помощь в подготовке публикации завотделом Госархива новейшей истории Белгородской области Татьяну Цыбенко.