Когда мама – профессор. Анна Пересыпкина из Белгорода с детства мечтала стать учёным

«Белгородской правде» Анна рассказала…

О пути

«Знала с детства, что пойду в науку. У меня всегда в школе были только пятёрки. Я постоянно участвовала в городских и областных олимпиадах по химии, занимая призовые места.

Моя мама – хирург-онколог – хотела, чтобы я тоже стала врачом. Поэтому химию я начала изучать с 6-го класса, хотя в школе этот предмет вводится только в 8-м. Репетитор мне всё очень чётко и логично разложила по полочкам, поэтому было трудно не понять и не влюбиться в химию.

Выбор профессии и научного направления для меня был очевиден – фармакология. Она для меня интереснее, чем, например, классическая химия: можно создавать или совершенствовать лекарства, испытывать их, смотреть, как они действуют.

Мне очень повезло, что научным руководителем в аспирантуре стал доктор медицинских наук, профессор Михаил Владимирович Покровский. Он, как фанат своего дела, сразу вдохновил меня, заразил желанием исследовать, искать, идти вперёд. Он направлял и поддерживал на всех этапах моей работы, ведь это очень важно, когда в тебя и твои идеи верит научный руководитель».

Фото: Наталья Харитошкина

О работе

«Сейчас я разрабатываю новые препараты для нейро- и сосудистой протекции сетчатки глаза. У меня три аспиранта, есть уже защитившиеся кандидаты наук. В основном занимаюсь организационной работой, но в лаборатории тоже часто бываю. Сейчас там трудятся уже мои последователи».

О практике

«Лекарства испытываю на крысах, хотя в лаборатории есть и мыши. Как‑то так сразу сложилось, что выбор пал на крыс – они универсальные и больше подходили именно для моих исследований. Ну и потом привыкаешь к одному виду – уже знаешь все особенности.

Количество животных в эксперименте упирается в статистику. Обычно в одной группе их десять, а вот сколько будет таких групп, уже зависит от специфики исследования. Поначалу, когда только поступила в аспирантуру, было очень их жалко, месяца три они мне снились. Например, у врачей с пациентами совсем другие отношения по принципу «не навреди». Как бы ни казались эти ситуации похожими, нам же нужно проверить множество вариантов: взять изначально здоровое животное и смоделировать различные патологии, а потом уже лечить. И вот это самый сложный психологический момент для учёного как человека. Ведь к животным тоже привыкаешь. Но со временем учишься от этого абстрагироваться».

Анна Пересыпкина / Фото: Наталья Харитошкина

О научной школе

«Всего в России три центра, которые занимаются офтальмофармакологией, включая наш. У нас получилось запустить свою методику и создать научную школу. Мы проверяем субстанции препарата, а потом, если они себя зарекомендовали, связываемся с заводами, которые делают уже готовую лекарственную форму. Мы её вновь тестируем. Весь процесс от субстанции до вывода лекарства на рынок занимает в России в среднем 15 лет. Сейчас много заказов на проведение исследований, поэтому иногда даже не хватает рук».

О перспективах

«Сейчас я нацелена на международное сотрудничество. За два года подтянула английский язык до свободного владения и веду лекции на нём для студентов специальности «фармация» из Колумбии, Египта и Ирака. Сотрудничаю с коллегами из Малайзии. У меня получилось первой из института опубликоваться в журнале категории Q-1 (это высшая категория в базах данных международных научных журналов – прим. авт.), хотя для этого пришлось долго стучаться в другие издания. Теперь по принципу снежного кома стали приглашать публиковаться в передовых мировых журналах, рецензировать ещё не опубликованные статьи – так знакомишься с новыми методами и исследованиями ещё до того, как их узнает весь научный мир».

Фото: Наталья Харитошкина

О глобальном

«Полтора года назад довелось принять участие в международной конференции в Тегеране. Это был интересный опыт – в хиджабе на английском языке выступать с докладом для учёных из разных стран в главном медицинском вузе Ирана. Больше представителей из России с устным докладом не было. Причина этого, на мой взгляд, в том, что далеко не все научные работники владеют английским языком на должном уровне. А ещё многие испытывают какой‑то внутренний страх. Если бы не это, наши учёные достойно бы представляли Россию на подобных мероприятиях».

О мотивации

«Радует, когда результаты твоей работы кому‑то полезны. Когда удаётся заключить лицензионный договор с заводом. Когда светила науки интересуются твоими разработками. Когда то, что ты создал, будут применять на практике. А ещё получаю удовольствие от возможности постоянно развиваться».

О жизни в науке

«Наукой я занимаюсь почти круглосуточно: постоянно прокручиваю идеи, боюсь что‑то не успеть, переписываюсь с коллегами и аспирантами. Даже во сне умудряюсь расставлять приоритеты, что нужно сделать в первую очередь. Как только ты начинаешь жить наукой, сразу приходит миллион идей, даже не нужно что‑то выдумывать. Тут даже приходится их отсеивать: по возможностям, по срокам, по ресурсам, по важности – много критериев».

Фото: Наталья Харитошкина

О жизни без науки

«Времени на хобби практически нет. Если удаётся его выкроить, то занимаюсь вокалом, играю на фортепиано. В юности у меня был второй взрослый разряд по плаванию, стиль баттерфляй, давно хочу возобновить тренировки в бассейне, но пока, увы, времени не хватает».

О семье

«Между рождением моих детей прошло всего полтора года. При этом в декрете я толком и не была: появилось место в докторантуре, и я начала работать над диссертацией. Пока я на работе, с детьми занимается няня. Муж и родственники всегда поддерживали, понимали, что мне это нужно. А я в свою очередь работаю для будущего детей. Если спросить моих дочерей, чем я занимаюсь, они скажут, что мама – профессор, она изобретает лекарства и лечит глаза животным».

О гендерном аспекте

«Я никогда не чувствовала разницы или какого‑то особого отношения к себе как к женщине в науке: ни в студенчестве, ни в аспирантуре, ни сейчас. Когда ты работаешь за идею, какая может быть гендерная разница? Даже если смотреть по половому распределению хоть аспирантов, хоть членов нашего диссертационного совета, то мужчин и женщин примерно поровну.

Фото: из личного архива Анны Пересыпкиной