Как в Белгороде изготавливают протезы

Скелеты с плакатов на стенах в производственном цехе видели много историй мужества и отчаяния, и первая – того, кто и затеял в Белгороде такое производство, – Игоря Климанова.

Противная тряпичная

Игорь потерял ногу в ДТП 12 лет назад, когда ему было всего 27, и тогда казалось, что жизнь закончилась. Передвигался на инвалидной коляске, потом получил от государства свой первый протез, и снова подумал, что жизнь как будто оборвалась.

«Сначала пришёл на примерку, а потом уже выдали, – вспоминает Игорь Климанов. – Это был классический протез, обшитый поролоном, такая противная тряпичная нога – и трогать‑то неприятно. К тому же высокий и потому неудобный. Но прежняя система не предполагала индивидуального подхода: если протез большой – натолкай внутрь тряпок, что не решает проблему на самом деле, потому что сидит неплотно. Если у человека ещё и вторая нога плохо функционирует, то вообще кошмар».

Нога пристёгивалась на пояс и на лямку через плечо, ходить можно было, только перевалившись набок.

«Тут огромный психологический момент. Помню себя с таким протезом со сбруей словно у коня. Думаешь, как с женщинами коммуникации наводить, если сам себе противен? Когда у человека протезы красивые и удобные, и восприятие себя другое. Я тогда этого ещё не знал», – продолжает он.

Игорь Климанов / Фото: Павел Колядин

В советское время инвалидов обеспечивали протезами крупные заводы. Как говорит Игорь, штамповали непотребно, зато массово. Тенденция продолжалась и в 2000-е. На одно из подобных производств он и устроился помощником техника.

«Начинал на самых зачуханных позициях. Никому я там был не нужен, чем‑то занимаюсь, свои 8 тысяч зарабатываю – и ладно, – говорит он. – Изготовил несколько изделий и через полгода прошёл внутреннюю квалификацию. Художественного образования у меня нет, но с детства любил рисовать и лепить. Я видел, как можно улучшить протез, и понимал, что могу это сделать, но на предприятии инициатива не приветствовалась».

Игорь поступил в институт космического машиностроения в Королёве на отделение реабилитационной техники. Четыре года изучал анатомию, физиологию, систему работы мягких тканей, психологию и получил специальность техника реабилитационных систем. Переехал в Белгород и стал работать на два города, больше узнавать о протезировании и реабилитации, а в прошлом году решил открыть собственное производство.

Протез Игоря / Фото: Павел Колядин

Новые, красивые

«Я больше десяти лет в этой сфере, но стартовать в бизнесе непросто, – смеётся он. – Пошёл в банк оформлять кредит с поручительством. История обычная, но нервная. Бизнес может быть разным, но российский такой запутанный».

Производство дорогое, вложено около 10 млн рублей, и пока, конечно, не окупилось. Сильно подкосила пандемия: люди боялись приезжать на примерку и пускать специалистов к себе.

Основная часть пациентов – белгородцы, но есть с Камчатки, из Магадана, Бурятии и из‑за рубежа.

«Молодёжи и детей – примерно треть от всех пациентов. Встречались те, кто пострадал во время военных действий на Донбассе. Был у меня пациент Лёха, вернулся в строй и примерно через год его убили. Помню парня, который на дембель не успел уйти, сделали ему ноги, он в адаптивный спорт пошёл», – перечисляет Игорь.

На предприятии вместе с Игорем семь человек. Они работают не только с теми, у кого уже прошла ампутация, но и с теми, кому она только предстоит, обсуждая с хирургами, как лучше удалить конечность для дальнейшего протезирования.

Фото: Сергей Шевченко
«Всё в тебе». Как живут в Белгородской области люди-киборги

Сложный процесс

Изготовление протезов любой сложности начинается с замеров и подбора удобной для пациента системы крепления. Затем делают слепок с конечности: на культю наматывают гипсовый бинт, повторяющий все изгибы мышц и сухожилий. Когда бинт застывает в нужной форме, его заполняют гипсом и ждут, пока заготовки застынут. Сейчас в работе сразу несколько протезов, все заготовки стоят в тазу – огромнейшие бедро и голень для нереально крупного человека, части ног среднего размера рядом с ними выглядят детскими.

«Вот эта уже застыла, – Игорь берёт будущее бедро, закрепляет его на станке и обтачивает тёрками и наждачкой, затем смачивает гипсовый бинт и продолжает шпаклевать самые мелкие отверстия, доводя заготовку до идеальной гладкости. – Протез для парня из МЧС, он тоже мощный, килограммов 120. Продолжает, кстати, работать в МЧС диспетчером».

Рядом на станке заготовка из специальной пены – женский протез: пена даёт более точную изящную форму.

Гипсовые бёдра служат для изготовления гильзы – той части протеза, которая будет крепить его на ногу живую. Гильза обтянется тканью и карбоном, внутри установят мягкий вкладыш. Кость располагается примерно посередине, тогда протез не давит на спиленную часть ноги, а вся нагрузка идёт на посадочное кольцо. К гильзе поставят металлические закладные, на них будет самое главное – колено, голень и стопа.

«Запчасти заказываем по всему миру: стопа американская, коленка немецкая, амортизаторы японские. Здесь всё собираем, а для электронных протезов ещё и «мозги» программируем, – делится со мной мастер. – Наши работы не хуже импортных, а порой и лучше. В 2017 году я возил протез на выставку в Германию: наверное, представители всех стран мира подходили, интересовались. Почти договорились с испанцами сделать здесь протез и выпустить его там, но как‑то всё затянулось, а потом пандемия нагрянула. Есть такие детали, которые мы умеем делать, а другие – нет. Вот коленки, например, – немцы нам доказывали, что коленки не закрываются никак, но мы придумали крыло карбоновое и запатентовали продукцию».

Существуют и прочие уникальные разработки. Например, парные протезы, где культеприёмники с утягивающей системой.

«Я два месяца из мастерской не выходил, пока начертил, собрал и всё это начало ходить, – продолжает Игорь. – Поставили трос и так называемую крутилку, с помощью которой можно делать гильзу слабее или крепче, две электронные системы. Человек с тяжелейшей ампутацией обоих бёдер – считай, колясочник, ходит на пятый этаж пешком, на большие расстояния, в спортзале занимается, впервые на море с семьёй съездил. Придумаем ещё, как ему на работу устроиться и управлять машиной».

Гран-при русского кустаря

Корни из Алексеевки

Вряд ли Игорь догадывается, но история российского протезирования имеет самое непосредственное отношение к нашей области.

В начале ХХ века в Алексеевке жил и работал Яков Захарович Пономаренко – мастер-самоучка.

Не имея ни технического, ни медицинского образования, он делал настолько продуманные и удобные протезы, что их совершенство признавали светила европейской науки, отмечая многочисленными дипломами.

Мальчик из бедной семьи с 8 лет был подмастерьем у сапожника, к 15 годам начал работать самостоятельно. Однажды ему в руки попал протез ноги: то ли принесли, то ли сам увидел мужчину, который сильно прихрамывал из‑за неудобного протеза. Пономаренко перебрал протез, и искусственная нога села как собственная. Свои первые образцы он представил на специализированной выставке в Острогожске в 1904 году, их сразу раскупили, а слава пошла по всем губерниям. После Русско-японской войны (1904–1905) заказов стало много.

Алексеевское общество инвалидов возило протезы на международные выставки в Неаполь, Париж, Ригу, Петроград, и везде их неизменно признавали лучшими и награждали дипломами. Главной же наградой были тёплые слова благодарности от пациентов.

«Многоуважаемый Яков Захарович! Нога пришлась очень хорошо, по росту пригнана впору. В настоящее время никто не может узнать, что у меня нога искусственная. Дай бог, чтобы такие самоучки, как Вы, процветали на Руси для облегчения участи обездоленных судьбой людей», – написал ему из Харьковской губернии учитель Емельян Данилович Швец.

В 1937 году Пономаренко арестовали как врага народа, в свою мастерскую он больше не вернулся. И вот, через много лет, в наших краях снова есть достойный продолжатель дела замечательного мастера из Алексеевки.
 

Игорь Климанов показывает пластиковый корпус искусственной ноги / Фото: Павел Колядин

Пожалуйста, дайте хорошую ногу

Себестоимость простого лечебно-тренировочного протеза начинается примерно со 150 тысяч, электронного – доходит до 4–5 млн рублей. В таком протезе электронная стопа и электронное колено, управляемые общим «мозгом», позволяют настраивать искусственную ногу под активность пользователя. Сядешь – ступня не будет торчать, сама примет естественное положение.

«Мы тоже их делаем. Там очень много «мозгов», я попробовал такой протез, мне не подошёл», – комментирует Игорь уже как пользователь.

Для пациентов все изделия бесплатны, их оплачивает фонд ОМС. Перед протезированием пациент проходит медкомиссию, собирает документы, рекомендации и техническое заключение от протезиста, подаёт документы и… надеется на чудо.

«В последние годы ФОМС неохотно выделяет средства на дорогие электронные протезы, всё больше усложняя процесс получения, – подтверждает Игорь. – Лет пять назад куда только ни писал: мол, я молодой и красивый, отец и ветеран, работаю, езжу на машине: пожалуйста, дайте мне хороший протез… Никто на это не смотрит. Человек здесь проходит врачей, документы отправляют в Москву, а там решение принимает целая комиссия. Один мой пациент передвигался на обычном протезе, настало время его менять, он начал оформляться на электронный. На московской комиссии специалист рассмотрела какое‑то уплотнение на кости и решила, что всё из‑за протеза, а потому вообще отказали в нём».

Взрослым протез меняют по мере износа, примерно раз в два года, детям – раз в год. По наблюдению Игоря, детей легче протезировать, но их железные ноги часто не выдерживают и года.