Исключительная часть: что не так, по мнению белгородцев, с их телом

Антон

«Теменная часть моей головы меня подводит в плане волосяного покрова: она лысая, черт возьми!

Однажды я был в магазине «Термомир» и там смог посмотреть на свою голову под максимально непривычным ракурсом. Я стоял в двойном ряду с умывальниками, и моя отражённая голова попала в поле зрения – а там неприятный такой пейзаж. Как вертолётная площадка на опушке леса. Это был эффект неожиданности.

Я получал обратную связь от моих друзей, и все говорили: «Ну да, ты чё‑то облысел», они не хотели мне зла, просто констатировали факт.

Мой брат ещё лысее меня, хотя он младше на три года, он покупает шампуни какие‑то, компрессы, заворачивает голову в косынку и ходит так вечером дома, я смотрю на него и думаю: не, очевидно, это не работает.

Понимаю, что это просто генетика, я пошёл в деда и заложник ситуации, это как размер ноги или форма уха. Ты с этим рождаешься.

Фото: istockphoto.com

Что я могу делать? Не поворачиваться пробоиной к противнику. Я решил, что некоторые позы не для меня в обществе. Соответственно, я принял для себя несколько правил в поведении: например, я обуваюсь таким образом, что башка моя смотрит в угол, а когда читаю – не наклоняюсь к книге, а поднимаю её повыше. Ну и каждое утро я мою голову шампунем. Потому что как только волосы хоть чуть-чуть засаливаются, лысина становится видна как в зимнем лесу лунной ночью.

Я не то чтобы депрессую, но это приземляет мою самооценку, что хорошо, потому что чем адекватнее твоя самооценка, тем проще тебе жить. Мне симпатичнее люди, которые себя адекватно оценивают.

Я стал этим для себя объяснять какие‑то неудачи в личной жизни. Всегда человек, у которого не срослось в знакомствах, начинает ковыряться в себе, типа, что со мной не так. И у меня есть очень удобное объяснение, на поверхности – я лысый. На самом деле, причин может быть очень много. Я могу покопаться в себе и найти какие‑то более весомые косяки, я их знаю, но они связаны не с внешностью, а с поведением. Но самое простое – это внешность, тут далеко ходить не надо. На все почему – заглушка, стандартный ответ: «Ну, лысина…»

Саша

«Я с подросткового возраста была сутулая. Уверена, что большинство сутулых людей становятся такими, потому что закрываются, боятся как‑то себя выразить в этом мире. Не очень я верю, что это из‑за того, что в детстве как‑то неправильно сидишь или пишешь. Это влияет, наверное, но не так.

Я долго не могла надеть каблуки – думала, что просто не выдержу свою спину. Платья с открытой спиной – это точно не мой вариант. Такие ограничения заставляют задумываться и что‑то делать. А вот тема здоровья, что мне там сдавливает органы, меня не мотивирует. Я вообще не знаю, кого из мира сутулых людей это мотивирует.

Я стала смотреть на людей и наблюдать свои ощущения от этого. То есть когда я вижу девушку с ровной спиной – как я воспринимаю её и как человека сутулого.

Саша / Фото: Наталья Харитошкина

Я стала делать зарядку, сурья-намаскара (это такой комплекс упражнений йоги), каждый день, не особо надеясь на что‑то. Я понимаю, что до конца это не исправить, но сдаваться не собираюсь. Я хочу надеть платье с открытой спиной, и чтобы лопатки при этом не торчали.

Я знаю, что пока ты не возьмешь ответственность за свою спину на себя, ничего не будет работать. Ходя по всевозможным массажам и терапевтам, надевая корсеты раз в три месяца на полчаса, ты перекладываешь ответственность на них: кривая спина – это плохой массажист или плохой корсет, не я. Я молодец,: я же вот хожу, деньги отношу. Нет, надо что‑то делать каждый день. Хотя бы просто обращать на это внимание. Едешь в автобусе: «Так: где мои плечи, где моя спина?» – уже будет результат.

Думаю, мы все прекрасны. Не все выглядят идеально с точки зрения модных журналов. Но каждый человек красив по‑своему. Я понимаю, как это тяжело – вбить себе в голову, что всё с тобой в порядке. 

Фото: pixabay.com
Не как у всех. Что делает нас уникальными

Если ты решил в себе что‑то принять, тебе обязательно нужны другие люди. Когда ты делишься, проговариваешь вслух, иногда бывает такое волшебство: ты понимаешь, что никакая это не катастрофа. Ещё во время разговора люди могут подсказать варианты решения проблемы или просто сказать: «Да забей ты, всё с тобой круто, мне нравится» или «Я вообще этого не замечаю!». Надо говорить, делиться и искать адекватную оценку. Потому что окружающие иногда могут такого наговорить… Потом страдаешь всю жизнь.

Если бы не спина, я бы что‑то другое придумала, по поводу чего переживать и что чинить в себе».

Вика

«В детстве я говорила «у меня неправильный привкус» вместо «прикус» – не различала эти слова. В семье всем было всё равно. А вот во дворе ребята и девчонки постарше обращали на мои зубы внимание. Моя верхняя челюсть была, видимо, слишком выдающейся для размеров моего лица.

Когда обзывали «кролик» или как‑то так, я, конечно же, переживала, или когда фотографии класса смотрела и думала: «Да, надо было как‑то улыбку подужать…»

В какой‑то момент у меня появилась ложная улыбка – я поджимала губы, чтобы как‑то скрыть зубы, не улыбалась во весь рот. Этот моральный дискомфорт до конца школы продолжался. А потом, когда пошла в универ, поняла, что можно переписать историю, подать свой недостаток как фишечку и не париться.

Вика / Фото: Наталья Харитошкина

Мы как‑то с родителями поехали в город к врачу, чтобы узнать про брекеты. По тем временам это стоило тысяч 30 или 40 – это были очень большие деньги. И чтобы их поставить, надо было вырвать два здоровых зуба. Родители сказали: «Нет, здоровые зубы мы рвать не будем», но, я думаю, это из‑за денег: их просто не было. И мне поставили классические скобы. Они не очень красивые, и с ними неудобно есть. Зато у меня остался слепок, я его храню как воспоминание. Это же прикольно. 

Зубы никогда не мешали моему общению с мальчишками. Им было по фигу абсолютно. Наверное, в дружеской компании больше смотрят на чувство юмора, на энергетику, на то, насколько человек открыт.

Мир не разрушился из‑за моих проблем с зубами. У меня хорошая семья, замечательный ребёнок с ровными зубами. То есть генетически это не повлияло, я не погубила свой род, мои внуки не будут вспоминать свою бабку недобрым словом. В общем, я поняла, что невелика беда, и успокоилась.

Фото: pixabay.com
«Есть вещи важнее». Почему нужно не переделывать своё тело, а договариваться с ним

В выпускном альбоме есть часть с пожеланиями от одноклассников. И многие из них написали про мою улыбку. Были новенькие девчонки, и одна из них, Тоня, написала, что первое, что она увидела, войдя в класс, – мою добродушную улыбку, и поняла, что ко мне можно подсесть и подружиться. И мне было приятно, что моя улыбка стала моей визитной карточкой (хоть это и звучит дежурненько).

Поменялась бы моя жизнь, если бы мои зубы были идеальными? Принципиально нет, но в детстве, наверное, я была бы счастливее. Меньше бы плакала».

Рома

«Сами волосы на теле мне не особо мешают, но когда общаешься с людьми, становится некомфортно. Особенно при близком контакте. 

Когда ты живёшь не один, постоянно приходится слышать: «смывай волосы, убирай волосы», а я как йети. Если пол светлый, очень видно. Кажется, волосы повсюду. Я как‑то снимал комнату в одной квартире с ещё двумя девочками, и они постоянно возмущались: «Рома, следи, смывай…» И приходится следить – смывать, подметать… А я же не специально, они сами сыплются, что я с этим сделаю? Не брить же всё тело…

С девушкой история была. Она мне сказала: «Я так не люблю: ты то колючий, то волосатый. Всё хорошо, характер, ухаживаешь за мной, но вот волосы…» А как мне от этого избавиться? Брить спину? Нельзя: они же станут ещё жёстче и будет ещё хуже. И как это в её голове повернуть – непонятно, да и надо ли… Мне кажется, ты не будешь с человеком, если тебя в нём что‑то очень сильно раздражает. Ты будешь себя уговаривать, мол, человек просто шикарный, умный, с чувством юмора, заботливый, но вот нос этот или что‑то ещё… Рано или поздно это всё разрушит. Утрированно, конечно, но я думаю, чтобы долго быть с человеком, плюсов в нём для тебя должно быть больше, чем минусов.

Рома / Фото: Наталья Харитошкина

В моей волосатости есть большой плюс – борода. Я получаю много комплиментов, это приятно для самооценки (кто бы что ни говорил, самооценка у всех страдает). Даже пацаны нет-нет да и скажут: «Какая у тебя классная борода!»

Вот на пляже не комплексую – это же как купальник.

В армии как‑то решил костёр ацетоном разжечь и получил ожог, он как раз по груди-животу был. Я тогда подумал (в шутку, конечно): класс, не буду больше волосатым. Но обгоревшая кожа слезла, новая наросла, и всё восстановилась.

Были девушки, которым нравилась эта моя особенность, я думал: классно, значит кому‑то это надо, на каждый товар найдётся свой купец. 

Внешность важна, особенно при социальном взаимодействии, на работе, допустим. Для каких‑то профессий больше, для каких‑то меньше. У меня, например, одногруппница работает стюардессой, и я так понял, что, для того чтобы устроиться на работу, ей пришлось исправить свой нос: он был с горбинкой.

Хожу волосатый, никому не мешаю, волосы за собой убираю».

Роберт

«Когда я полнею, живот непропорционально выглядит по отношению к остальному телу. Это доставляет много неудобств. Например, ты не можешь пойти на пляж. Ты просто говоришь: «Я не хочу на пляж», а сам думаешь: «Хочу на пляж, блин, блин, хочу на пляж!»

Полнота мешает в передвижениях. Ты не можешь пробежаться в полную силу – тебе это реально мешает физически. Это как если бы ты взял рюкзак, накидал в него килограммов 30 кирпичей и везде носил с собой.

Когда ты вырастаешь из своих футболок – это дискомфорт. Смотришь – куча одежды, а надеть нечего. Это проблема и для парней тоже.

Мой вес идёт по синусоиде. В 2008-м я мог быть худым, в 2010-м – толстым, в 2013-м – снова худым. А в 2017-м у меня начались проблемы с ногами – артроз, и лишний вес поспособствовал этому. Я перестал ходить. Мне пришлось уехать на лечение. Я тогда начал худеть и за месяц похудел на 12 килограммов.

Роберт / Фото: Наталья Харитошкина

В последующие три года я полностью изучил вопрос, вплоть до гормональных, биохимических процессов: какая еда полезна и неполезна, спорт, сон, вода… И начал применять на себе. Я сбросил. Когда был пик, чувствовал себя как в 21 год, когда мог подойти к любому и заговорить спокойно, и было всё по кайфу. И я перестал следить за собой. Вес стал возвращаться, но я думал: да сброшу, всё фигня. И много раз скидывал-набирал-скидывал-набирал. Пока организм молодой, он позволяет довольно быстро набирать и сбрасывать, но в этом году я решил – хватит. Сейчас я питаюсь правильно. Новая цель – держать вес.

Я понял, что причина не только в питании. Она в голове. Поедая какую‑нибудь вкусняшку, ты одновременно себя удовлетворяешь и наказываешь. Когда есть какие‑то психологические проблемы, начинаешь есть, чтобы забыть о них, получить удовлетворение, а потом такой: «Зачем я это сделал?!» – и, получается, наказываешь себя тем же самым.

Фото: pixabay.com
Минус 23, 25, 40. Истории трёх белгородцев, которые сбросили лишний вес

Раньше думал, что внешность очень влияет на жизнь, но нет. Важна не внешность, а то, насколько ты ухожен. Элементарно побрит, пострижен, одет. Я, когда фотографировал, понял, что люди все по‑своему красивы. 
Я не хотел бы, чтобы моя жизнь сложилась иначе. Тогда я не узнал бы того, что знаю сейчас. У меня хороший багаж знаний. И ещё это даёт помнить о том, что мы люди, и мы живые – борьба, постоянная борьба».

Люда

«Акне началось в 7-м классе. Я перфекционист, особенно по части красоты. Хотя я всех людей принимаю, какими бы они ни были, но сама всегда думала: «Ты должна быть идеальной».

Когда подрастаешь и мальчики должны за тобой бегать, а у тебя на лице живого места нет, ты хочешь умереть буквально, потому что думаешь: «Как я вообще могу жить с таким лицом, как на меня люди могут смотреть?» 

Естественно, это некрасиво. В какой вселенной это вообще может быть красиво? Уже когда пролечилась, подумала: «Ну всё, нет прыщей, слава богу! Теперь можно не наносить слои тональника». Но позже всё равно вот это «ты должна быть идеальной», а у тебя постакне: расширенные поры, крапинки от всех этих дел…

Помню, стоишь полчаса замазываешь лицо слоями тональника, а к тебе какая‑то девочка подходит и говорит: «Ой, а у тебя прыщ, наверное, ты плохо умываешься», или «А я вот хозяйственным мылом умываюсь, и у меня всё ок», или «А я с парнем начала половую жизнь вести, и у меня всё прошло», хотя у неё и не было никогда таких прыщей, как у меня. Либо люди думали, что они мне помогали, либо себя как‑то хотели превознести.

Люда / Фото: Наталья Харитошкина

Смотрю на людей с идеальной кожей и думаю: вы не понимаете, как вам повезло. А когда вижу людей с акне, думаю: да вы ж мои родные!

Я сейчас вспоминаю тот период и не понимаю, как вообще могла жить. Это было очень сложно, и возраст ещё такой – становление самооценки, отношения начинаются. И вроде никто не обращает внимания на мои прыщи, а вроде все обращают. И ты видишь себя уродом в зеркале, начинаешь себя ненавидеть, закрываться. Я помню, как смотрела вниз, когда разговаривала с людьми, а не в глаза, постоянно пыталась скрыть себя, своё лицо. Я не могла проявить какую‑то инициативу, потому что хотела спрятаться.

Я поняла, что у меня что‑то не то с самооценкой, только когда переехала из Магадана в Белгород. И решила, что нужно как‑то выбираться из этой лужи. Тут у меня появился молодой человек, мы 2,5 года были вместе, и я ему отдельную медаль даю за то, что он помог мне взрастить любовь к себе. Бывало, я больная, растрёпанная лежу, а он говорит: «Какая же ты у меня красивая!»

Я начала чем‑то заниматься, увлекаться, и это тоже помогло. Я что‑то умею делать, я интересна людям».

Комментирует психолог Татьяна Иванова

Откуда берётся непринятие своего тела?

«Образ физического «Я» ребёнок не оценивает как правильный или неправильный. Он принимает и себя, и весь мир во всём его разнообразии: есть люди высокие и есть низкие, есть рыжие и есть брюнеты. А потом на это навешивают ярлыки извне: вот этот – коротышка, а тот – дылда. Высмеянное словно не получает права на существование. Если физический образ ребёнка высмеивается или осуждается кем‑то, самооценка формируется соответствующая.

Один из самых больших страхов человека – быть непринятым. Мы социальные существа, и нам необходимо ощущать свою принадлежность. А чтобы принадлежать к какой‑то группе, надо соответствовать её ожиданиям. Здорово, когда это принятие безусловное. Но даже в семье это получить не всегда возможно. 

Татьяна Иванова / Фото: из личного архива

Ребёнок готов делать всё, чтобы его приняли и одобрили. Сказали «спрячь» – он прячет. Сказали «надо быть таким» – и он старается. Возникает напряжение и тревога: а вдруг опять что‑то не так со мной и меня отвергнут? Ребёнок может начать критично относиться к себе. Если негативной оценке подвергалась его внешность, может развиться дисморфофобия.

Дисморфофобия – это психическое расстройство , при котором человек чрезмерно обеспокоен незначительным дефектом или особенностью своего тела.

В этом случае человек уверен, что его «дефект» омерзителен для окружающих. Подобные проявления характерны подросткам. Но в норму они приходят к окончанию полового созревания».

Где граница, когда непринятие становится расстройством?

«Это про навязчивость. Когда человеку кажется, что все обращают внимание на его внешность. Если кто‑то на улице смеётся, то это, конечно же, над ним. Напряжение и тревога становятся всё сильнее. Человек сводит к минимуму контакты, не заводит отношений, зачастую не самореализовывается».

Как себе помочь?

«Первым делом надо захотеть этого. Никто за вас это не сделает. Нужно дойти до готовности выйти из позиции жертвы. А как это сделать? Надо признать: а глянь‑ка, я жертва! И как мне с этим? Ну, как‑то не очень… И дальше уже можно обратиться к психологу, почитать книжку».

Фото: istockphoto.com