Пошли по барам: как начиналась барная эпопея в белгородских городах

Главный герой фильма «Любовь и голуби» Василий Кузякин, отправляясь на юг, мечтал сходить в бар и попробовать коктейль. Именно так в 1984 году в глазах простого советского рабочего и выглядел апогей досугового счастья: зал со стойкой, полумрак, тихая музыка, многослойный алкогольный напиток в высоком бокале с трубочкой. И неспешный разговор в приятной компании, желательно с красивой барышней.

Всё это так отличалось от пропахших щами рабочих столовых. Или прокуренных пивнух, где с шестью литровыми кружками в руках (чтобы два раза не стоять) посетитель искал свободный край одноногого стола. По этим заведениям кто‑то тоже до сих пор ностальгирует, но бар это было другое. Живое воплощение заграницы с её Ивом Монтаном, джинсами, магнитофонами, жвачкой и пепси-колой, недостижимой планкой респектабельности и красивой жизни. После Олимпиады, которая прошла в СССР в 1980 году, она приблизилась – баров стало ощутимо больше, во всяком случае в крупных городах. 

Белгород в этом смысле оказался в числе пионеров – барная эпопея стартовала у нас ещё в начале 1970-х. 

Неморально, но престижно

Тут надо сказать, что сначала сами по себе бары не строили: они шли прицепом к гостинице или ресторану.

«В Белгороде открылась гостиница «Центральная». На первом этаже разместился коктейль-бар, парикмахерская, почта-телеграф, при гостинице первоклассный ресторан на 250 мест», – писала в декабре 1970 года «Белгородская правда».

Посетителей того первого бара мы по объективным причинам не нашли, но ресторан все без исключения вспоминают как самое дорогое место в городе, куда можно было войти только через фейсконтроль швейцара. Считалось, что устроиться туда на работу – что дёрнуть бога за бороду: официант «Центрального» за летний сезон только на чаевых зарабатывал до тысячи рублей. 

Фото: vk.com/biomobil
Задача – веселить людей. Как работают музыканты в ресторане

Многие дворцовые тайны белгородских ресторанов того времени открыл в своих мемуарах бывший местный музыкант (в простонародье – ресторанный лабух) Симон Левин. Отставив ложный патриотизм, скажем, что в этом смысле наши злачные места ничем не отличались от других в стране: по сути, это были государства в государстве со своими, совсем не социалистическими законами. Из‑за известного ресторанного «мухлежа» знакомство с людьми из этой среды диссонировало с моральным кодексом строителей коммунизма, но всё равно считалось престижным.

Свои Мулявины

В 1964 году на пересечении улиц Мичурина и Богдана Хмельницкого построили новое двухэтажное здание, на втором этаже которого разместился ресторан «Турист». В 1979 году (вероятно, в преддверии Олимпиады) в одном из залов открылся одноимённый бар.

«Это было довольно просторное помещение площадью около 150 квадратных метров, где садилось под 100 человек, – вспоминает белгородец Сергей Петров. – В нём в два ряда стояли столы, была, конечно, и барная стойка».

Как в любом приличном баре, на полках за стойкой высились заграничные бутылки с манящими этикетками. Хотя все предполагали, что в них подкрашенная чаем вода и стоят они исключительно для антуража.

За 1 рубль 50 копеек в баре продавали 250-граммовый коктейль с трубочкой из водки, лимонного сока и льда, рюмочку коньяка за 1 рубль 20 копеек. Еды там практически не было, только лёгкие закуски. Но публика собиралась денежная, приличная – культурно пообщаться.

«Пускали туда далеко не каждого: смотрели на возраст, адекватность, внешний вид», – уточняет Сергей Петров.

Фото: Владимир Юрченко

Наш коллега Владимир Юрченко вспоминает, что много лет подряд барменом в «Туристе» была женщина, которую все называли исключительно по имени-отчеству.

«Она знала всех, и её знали. Это был человек на своём месте: она умела сглаживать конфликты и при этом поддерживать интерес к заведению у посетителей. Свои ощущения атмосферы настоящего бара я связываю именно с личностью этой женщины», – говорит Владимир Витальевич.

Но в других барах («Юность» – на «технологе», «Лебедь» – на Железнякова) барменами работали мужчины.

Как правило, в 1970-е – начале 80-х – колоритные длинноволосые парни с внешностью «под Мулявина» (руководителя ансамбля «Песняры» – прим. авт.), в белых рубашках и обязательно с бабочкой.

По правилам, бармену нужно было не только выглядеть подобающе, но и создавать особое настроение, находить подход к посетителям. «Неторопливо готовя очередной коктейль, бармен может вести беседу с гостем, скажем, о вчерашнем футбольном матче», – читаем в популярном издании того времени.

Хотя некоторые уверены, что склонность барменов к разговорчивости – из другой оперы, потому что они сотрудничали с КГБ. Возможно, это имело смысл в столице, где в бары ходили иностранцы, а у нас…

«Никто с посетителями не церемонился, лучшее, что могло прилететь от бармена: не мешайте работать. А уж душевных разговоров вообще не припомню», – развенчивает разом все романтические мифы студент 1980-х Леонид Барков.

Бар в гостинице «Интурист», 1984 год / Фото: es.rbth.com

Закуска – с собой

Да, у нас в бары ходили студенты, особенно в демократичные по ценам пивные бары. Например, в пивной бар «Нептун» при ресторане «Донец» (ныне в этом здании кафе «Трапеза»), что располагался на 1-м этаже. Он был декорирован металлическими чеканками с изображением морской жизни и русалок.

«Кружка пива в нём в 1981 году стоила 35 копеек, когда в бочке на улице – 22. Закуску приносили с собой: заходили в магазин «Океан» за рыбкой, мы же экономили. На следующий день можно было похвастаться, что посидели в баре», – вспоминает один из былых его посетителей.

Более денежные клиенты заказывали комплекс за 70 копеек, куда входило два бокала пива, бутерброд с яйцом и колбасой, несколько кусков селёдки и маслина (вкус которой никто тогда не понимал, и все её выплёвывали).

Ещё запомнился бар «Раки» от ресторана «Дружба» со своим фирменным знаком – огромным сушёным омаром на стене. Там к пиву продавали копчёную скумбрию: кусочками и на вес.

К середине 1980-х в разных точках Белгорода и райцентрах появились бары по типу летних площадок, куда заскакивали на ходу – на лету, часто перед работой. С принятием известного указа 1985 года о борьбе с пьянством им пришлось туго: наступила эра безалкогольных заведений.

Битва с зелёным змием. Как Белгородская область оказалась в числе самых трезвых

Сливочно-молочный

Кто сумел – закамуфлировал под них бывшие алкогольные: они стали десерт- или коктейль-барами, которые для безопасности навешали на себя социально-досуговые функции. То же самое происходило с вновь открываемыми (и умные люди сумели превратить их в весьма выгодные).

Например, в 1986 году безалкогольный видеобар «Космос» в Старом Осколе представлял собой «своеобразный синтез дискотеки, видеопрограмм и кафе». Говорят, попасть в этот бар вечером было практически невозможно.

Или молочный бар «Золотой петушок», организованный в одном из бывших цехов мелькомбината в Алексеевке. В нём продавали молочные коктейли, мороженое, напитки, а поскольку в баре имелся магнитофон с цветомузыкой, вечерами здесь устраивали дискотеки. Место было популярным и прибыльным: бармены Анна Мартынкина и Таисия Тригуб выполняли план на 130 % и постоянно получали благодарности. 

Похожие точки были во всех районах: днём они продавали мороженое, а вечерами начинали дискотеки или видеофильмы (в конце 1980-х в видеобизнесе крутились миллионы рублей).

В помощь барменам в это время вышли десятки пособий по организации десерт-баров с рецептами коктейлей. Но по большому счёту революции не произошло: никаких сногсшибательных напитков или сладостей из того периода не запомнилось. Зато запомнилась атмосфера, подогреваемая страстями из американских боевиков и танцами под уже доступную западную музыку.

Уровень, понимаешь!

В 1990-е годы алкоголь в бары вернулся. А в область, помимо болгарских строителей, ставших за 20 лет пребывания на земле КМА почти родными, потянулись другие иностранцы: в Старом Осколе при участии итальянцев и югославов строили завод стройматериалов «Коджеин» и мясокомбинат «Стойленский», в Шебекино – советско-итальянский завод химсредств «Симоли», в Губкине – при участии австрийцев – пивоваренный завод «Мавим». Крепли связи Белгорода с Польшей, Германией, Китаем, США.

В промышленных центрах потребовались точки общепита европейского уровня, куда не стыдно было бы привести гостей высокого уровня. Так появились рестораны (с барами при них) «Асеевград» (Старый Оскол), «Ополе» («Белгород»), «Лебедь» и диско-бар «Сказка» в Губкине.

Последний, возведённый силами ЛГОКа, стал во всех смыслах самым презентабельным баром области: в апреле 1996 года во время предвыборной поездки по области здесь побывали Борис Ельцин с супругой. Об этом факте, пока бар не закрылся, напоминала солидная табличка с гравировкой, прикрученная к одному из столиков.

Где сегодня этот исторический артефакт, другие, что могли бы напомнить об истории белгородских баров? Не поверите, на просторах Интернета нет ни их фотографий, ни воспоминаний о них. Возможно потому, что те первые бары со временем потеряли свою заграничную манкость, но так и не стали красивой и доступной обыденностью нашей жизни.