«Часть единого и дружного народа». Как живут в Белгородской области переселенцы с Севера

Как живут северяне в Белгородской области, рассказывает газета «Белгородские известия».

Не молчат

Когда в сосновом бору Масловой Пристани началось устройство прогулочной зоны, то общественники-северяне, живущие неподалёку, проявили максимум активности, чтобы строители не переусердствовали с вырубкой, помогали расчищать поросль на субботниках.

«Они вообще не молчат, да и дружные между собой», – не без уважения к приезжим комментирует эту историю местная жительница.

Добиваются своего, не боятся начальства, не дадут себя в обиду, готовы потратить время и приложить руки ради общего дела – такая у большинства северян сложилась репутация. Это неудивительно и вполне объяснимо: тот, кто многое повидал, бесстрашен (а кто ещё решится начать жизнь в чужом месте заново?), далёк от принципа «моя хата с краю». Не всем это нравится, но факт остаётся фактом: там, где живут северяне, порядка ощутимо больше.

Фото: Вадим Заблоцкий (архив)

Как, например, в белгородском микрорайоне Новый-2.

«Северяне – замечательные, активные, неравнодушные люди, – говорит директор жилуправления ЖБК 1, обслуживающего микрорайон, Олег Шарапов. – Они понимают и ценят красоту природы, поэтому и здесь сажают деревья, участвуют в субботниках, поддерживают чистоту. Особенно хочу отметить жильцов домов № 12 и 14 на ул. Шумилова, которые много делают для района по собственной инициативе».

То же самое можно сказать о сёлах и районах ИЖС Старого Оскола, Губкина, Валуек, Волоконовки, других территорий, где северяне в разное время бросили якорь.

К сожалению, среди местных жителей всегда находились неприветливые «доброжелатели», перекладывающие на переселенцев чуть ли не все мировые проблемы, включая цены на жильё.

Фото: Члены магаданского землячества

Заслужили

Когда ещё заграница была закрыта для советских людей, Север во многом удовлетворял интерес к новому и неизвестному, позволял хорошо заработать. «За длинным рублём поехал», – не без зависти говорили о тех, кто вербовался в дальние края. Тем не менее заработать этот рубль в условиях вечной мерзлоты решались и решаются далеко не все.

Поэтому северянам зачастую обидно, что их обвиняют в том, что они сумели что‑то накопить и на пенсию пошли раньше общепринятого возраста.

«Так мы за это здоровьем расплатились, разве будет государство просто так льготы давать? – удивляется неприятным выпадам житель Анадыря с 33-летним стажем Андрей Тулупов. – И то, что цены на жильё только из‑за северян в Белгороде и области выросли, считаю преувеличением. Разве северяне их устанавливали? Область развитая, граница с Украиной рядом, со всех союзных городов сюда ехали, со стороны харьковчан спрос на белгородские квартиры до последнего был. Поэтому строители хорошо зарабатывали. Сейчас уже такого потока переселенцев нет, а цены на жильё запредельные, разве это не аргумент?»

Кстати, благодаря северянам в Белгородской области появилась масса характерных названий. Например, ул. Нефтяников в Чернянке и Борисовке, Магаданская – в хуторе Красный Восток, Воркутинская – в селе Головчино. В упомянутом Новом-2 и Новом микрорайонах Белгорода целых пять Сургутских переулков и ул. Газовиков.

А вот посёлок Северный, образованный в 1968 году, своим названием обязан исключительно положению относительно Белгорода, с которым он граничит.

Мурманский порт / Фото: Анастасия Состина

Со знаком качества

Хотя разумным людям все эти объяснения не нужны. И так понятно, что регион в любом случае выигрывает, когда в него вливается свежая кровь. Ведь по возможности северяне продолжают трудиться в самых разных сферах, а это, как правило, специалисты высокого уровня и особой ответственности.

«А всё оттого, что воспитала их особая интеллектуальная северная среда», – поясняет пенсионер Степан Пура, проживший в Норильске 35 лет.

Перед войной в этих краях её формировала «белая кость» – политические ссыльные, родовитые сограждане, которые, если удавалось выжить в лагерях, оставались в суровых краях. По окончании Великой Отечественной войны к ним примкнули специалисты эвакуированных в Сибирь предприятий, оставшиеся развивать местную промышленность. Позже здесь сосредоточились крупные научные центры. В 1970-е годы для Севера рабочие и интеллектуальные кадры вовсе формировались системно.

«В советское время на одно место учителя в Норильске конкурс составлял 15 человек, как и на завод, где стояла очередь из резервистов, – уточняет Степан Максимович. – Выбирали на вакантные должности лучших специалистов со всей страны».

Помимо романтики, у людей был вполне реалистичный стимул – заработная плата в 3–10 раз больше среднестатистической плюс всевозможные льготы от государства.

Сегодня требования к кадрам уже не столь строги, но общая атмосфера на серьёзных северных производствах, в школах, вузах по‑прежнему на уровне.
 

Фото: Вадим Заблоцкий

Снова вместе

Взаимоотношения людей на Севере, как известно, формируются под влиянием суровых условий жизни: в одиночку, без поддержки не выжить при жёсткой зиме длиною в восемь-десять месяцев, вечных сумерках, изоляции от «большой земли».

Вы, конечно, не раз слышали, что на северных дорогах принято подвозить всех пеших путников, предлагать помощь, завидев огни аварийки, давать ночлег нуждающимся.

В том, что эти негласные правила работают, не раз убеждалась путешественница Анастасия Состина, несколько раз побывавшая в Териберке. 

«Посёлок этот находится в 120 км от Мурманска, на берегу Баренцева моря. Дорога к нему сложная и опасная, лежит через тундру. В январе – феврале её заметает, и Териберка оказывается отрезанной от цивилизации. Поэтому люди там живут одной семьёй, – рассказывает Анастасия. – Они делятся продуктами, возят своих и чужих детей в школу, общими силами расчищают дороги».

В прошлом году у одной из местных жительниц начались роды. Ни машиной, ни вертолётом вывезти женщину из посёлка в Мурманск не могли – мешали непогода и бездорожье. Териберцы пробивались к дороге как могли, а когда поняли, что не успевают, организовали помощь роженице на месте. Её новорождённый сын тут же стал местной знаменитостью, которого теперь вместе нянчат.

«Услышать историю его рождения можно в поселковом магазинчике: пожилая суровая продавщица рассказывает её туристам с чувством сопричастности и гордости за земляков», – говорит Анастасия.

Фото: Анастасия Состина
«Левиафан», сияние и китайцы: чем поразила белгородцев мурманская Териберка

После таких взаимоотношений северянам, конечно, трудно принимать другую, «единоличную» реальность.

И переехав на «материк», они стараются держаться земляков, объединяются в сообщества: в соцсетях, «Вайбере» и «Ватсапе» много групп и северных землячеств больших и малых городов и посёлков. Магаданцы, помимо всего прочего, официально зарегистрировали в 2018 году в Белгороде собственное отделение всероссийского землячества «Северное притяжение».

«Отработав на Севере по 30–40 лет и покидая его, мы, конечно, осознавали, что впереди новая по ощущениям жизнь. Тем не менее после переезда долго не покидали волнение, ностальгия, тоска, – рассказывает руководитель белгородского отделения организации Ольга Атаманюк. – Именно эти чувства, желание общаться с близкими по духу людьми стали основанием для нашего объединения».

По словам её заместителя Любови Мезенцевой, в прошлом году особенно важно было чувствовать поддержку земляков.

«Мы старались использовать любую возможность, чтобы встретиться, порадоваться успехам друг друга, а если требовалось, то и поддержать в трудных ситуациях», – говорит Любовь Семёновна.

И это, пожалуй, главное, чему коренным белгородцам стоит поучиться у магаданцев, воркутинцев, норильчан и других северян: доброте, взаимопомощи, неравнодушию. Ведь без них преодолевать трудности (коих меньше не становится), а иногда просто оставаться достойными людьми, невозможно.

Оксана Ноженко (город Заполярный Мурманской области – Белгородский район):

Фото: личный архив

«Я родилась если не на краю земли, то точно на краю нашей страны: в городе Заполярном Мурманской области, от которого до границы с Норвегией всего 30 км. Прожила в нём до 2014 года, переезжала в Белгородскую область уже взрослой, когда у меня появилась своя семья. Главной причиной был недостаток солнца: очень тяжело физически и морально постоянно жить под колпаком ночи.

Перемену в настроении, самочувствии замечаешь, как только выезжаешь за пределы полярного круга. И как бы трудно ни было устраиваться на новом месте, а это действительно трудно, для меня вопрос возвращения на Север никогда не стоял. Я очень люблю северное сияние, но голубое небо, солнце, зелёные просторы Белгородской области для меня ценнее. Единственное, чего действительно не хватает, – северной взаимовыручки, открытости и позитива в отношениях».

Елена Ефремова (Воркута – Губкин):

Фото: личный архив

«Я приехала на Север в семилетнем возрасте и прожила там 33 года, муж в Воркуте родился. Мы застали счастливое время, когда город был местом романтики, развития, средоточием интеллектуалов и, конечно, хороших заработков.

Что вспоминается? Конечно, общение с друзьями. Вообще, суровый климат очень располагает к тому, чтобы люди жили сплочённо, дружно. К тому же в вечной мерзлоте ни дач, ни огородов, после работы начиналась интересная, активная жизнь с театрами, кино, кафе, спортом, походами за грибами, на рыбалку. Чтобы пожарить шашлыки, обычно ехали в тундру. Если такой возможности не было, готовили их прямо у гаражей – это чисто воркутинская мода.

Конечно, мы скучаем по прежней Воркуте как по городу своей молодости. По красивейшему северному сиянию, сухому климату, где мороз в минус 40 переносится легче, чем здесь в минус 15.

Переехав в Белгородскую область шесть лет назад, мы сохранили привычку северного гостеприимства: двери у нас не закрываются, мы всегда рады друзьям. Многие из них – наши бывшие земляки, но появились и новые, коренные белгородцы».

Вадим Заблоцкий (Сургут – Белгород):

Фото: личный архив