Сила голоса. Академический хор белгородской филармонии отмечает 30-летие

«Живой организм»

«Хор вырос из рамок камерного, поэтому по праву стал называться академическим», – говорит его главный дирижёр Елена Алексеева.

В фойе филармонии представлена фотовыставка к юбилею коллектива, где весь его состав можно увидеть, что называется, без галстуков. Здесь же – своего рода летопись его 30-летних достижений: что и когда коллектив исполнил. И внушительный список удивляет: реквиемы Моцарта, Верди, Брамса, поэма Рахманинова «Колокола», мюзиклы «Вестсайдская история» Бернстайна, «Кошки» Ллойда Уэббера, опера «Алеко» Рахманинова… В репертуаре академического хора – отечественная и зарубежная музыка, обработки русских народных песен, транскрипции старинных русских романсов, эстрадная лирика, джаз, рок и, конечно, классика.

Пусть все вместе они – давно единое целое, при этом каждый – отдельный сформировавшийся артист. Как и вместе они с теми, кто помогает академическому хору в работе и в творчестве из всех коллективов, отделов и служб филармонии. Алексеева добавляет: юбилейный концерт академического хора, который состоялся 22 октября, в этом смысле был показательным. Готовиться к нему начали больше года назад, а на самом концерте многие артисты хора зазвучали сольно.

— Точно также, насколько они идеально могут ансамблировать, артисты выходят сольно и показывают себя во всей красе, – говорит Елена Алексеева. – Кроме этого, у нас за спиной такая группа поддержки, которая нацелена на то, чтобы помочь алмазу стать бриллиантом.

— Елена Александровна, сколько лет вы руководите коллективом?

— В следующем году отмечаю 20 лет с хором как главный дирижёр. Я пришла в хор в 1995-м в качестве артиста, потом уезжала из города и жила в Москве. В 2003 году вернулась и получила предложение возглавить хор.

— Вы однажды сказали, что хор – это прежде всего живой организм. В вашем организме 44 человека. Как спеться так, чтобы все были, как один?

— Это очень сложный процесс. Насколько отработано такое взаимодействие, можно судить по качеству исполнения, это первый показатель. Если нет качества исполнения, ансамблирования и ощущение чувства локтя, понимания того, что происходит внутри этого организма, то это сразу влияет на исполнение произведений. И публика на это реагирует. Кто‑то это делает осознанно, а кто‑то, говоря: «Не знаю, как, но не так». Это ощущается на уровне чувств, эмоций, подсознательного. Когда человек приходит на концерт, у него есть какие‑то ожидания. Если они оправдываются, то он уходит удовлетворённым. Либо уходит недовольным. Но мы надеемся, что наши слушатели нами довольны.

— Заслуженный деятель искусств РФ, председатель белгородского филиала Всероссийского хорового общества Иван Трунов много говорит о том, что хоровое пение объединяет всех и поэтому необходимо.

— Обязательно. Без этого не такие яркие краски в жизни! Начнём с истоков. Ещё не было ни одного инструмента изобретено, а голос уже существовал. И это, наверное, самый первый инструмент, которым начал пользоваться человек. А сегодня, понимаете, какая удивительная вещь: это то, что есть у каждого человека. Казалось бы, что может быть проще: пой. С другой стороны, если ты хочешь этим заниматься серьёзно, то должен очень многое знать, уметь.

— Легко ли попасть к вам в коллектив?

— Когда ты талантлив, конечно, легко. Я всегда очень внимательно отношусь к людям, которые хотят или делают попытки прийти к нам на работу, и никому не отказываю в прослушивании. А дальше зависит от уровня певца.

Для любого музыканта важны не только профессиональные знания и умения. Важно понимать, что если мы поём оперу Чайковского, то должны знать не только, в какой период времени он жил, но и какую музыку слушал, с кем общался, что в этот момент происходило в мировой музыкальной культуре, что оказывало на него влияние. Или берёшь современное произведение и, для того чтобы оно зазвучало, необходимо моцартовское прикосновение. Человек, который не знает стиля Моцарта, не сможет это быстро всё сделать.

Мы слушаем много музыки. Я что‑то нахожу, артисты говорят: «Елена Александровна, мы нашли такую вещь, послушайте!». У нас идёт всё время такой творческий обмен, и мы вместе занимаемся этим сотворчеством, работаем на общий результат. Артисты неравнодушны, потому что они живут этим.

— То есть вы – руководитель, который поощряет инициативу?

— Абсолютно! Я не диктатор.

Когда в основе – классика

— Слушая академический хор, кажется, что коллективу подвластно абсолютно всё.

— Не кажется! Мы можем исполнять всё. Но наша основа – это классика. Какую бы программу мы не брали в качестве эксперимента, всё равно каждый раз возвращаемся к истокам. Если ты владеешь классической манерой исполнения, значит, всё остальное тебе подвластно. Сложнее классики, на мой взгляд, нет ничего. Всё остальное – это ответвления классического репертуара и потом уже выросшие из него разные направления. А что касается репертуарной политики, то я авантюристка в каком‑то смысле, потому что всё время хочу показать, что наши артисты – универсальные музыканты и то, какие они, что любят, что слушают, чем увлекаются. Об этом никто не догадывается, потому что всё‑таки сцена держит какую‑то дистанцию между публикой и артистом.

У многих есть стереотип, что это люди, которые слушают только классическую музыку и могут разговаривать на темы исключительно очень серьёзные. У артистов хора есть свои увлечения и предпочтения. Экспериментальные программы вырастают в какой‑то степени из их предпочтений и моих предпочтений тоже, потому что мы, помимо работы, общаемся ещё на музыкальные темы, не связанные с нашим репертуаром.

Я всё время хочу разрушить стереотип, что хор – это скучно, однообразно и только классическая музыка. Зачастую, когда мы приезжаем куда‑то с концертами, исполняем разные программы, то первое, что слышим: «Если бы мы знали, что хор так умеет, то приходили бы на ваши концерты раньше!».

— Раз уж заговорили об экспериментах, то нельзя не сказать о восстановленной партитуре кантаты Stabatmater нашего земляка, композитора Гавриила Ломакина, в исполнении которой участвовал и академический хор. Каким опытом эта большая работа стала для ваших исполнителей?

— Работа была сложной. Рашит Дихангреевич (главный дирижёр симфонического оркестра Белгородской государственной филармонии – заслуженный деятель искусств России Рашит Нигаматуллин – прим. авт.) занимался симфонической партитурой, а я – хоровой. Всё основывалось на понимании стиля письма, эпохи, в которой писалось это произведение. Качество рукописи оставляло желать лучшего: никаких пометок автора по поводу динамики, штрихов. Мы понимали: то, что мы видим в нотах, – какая‑то редакция.

Полноценной истории создания кантаты не было, при жизни Ломакина она были исполнена один раз, а потом пропала надолго из поля зрения. Только благодаря родственникам композитора мы получили эту рукопись. Ломакин – личность значимая для нашего региона, человек, который многое сделал для развития музыкальной и в частности хоровой культуры России. По отзывам и воспоминаниям современников, уровень исполнительства Петербургской певческой капеллы под его руководством был фантастическим.

Всегда интересно делать то, что никто до тебя не делал. И ощущение, как от полёта Гагарина в космос. Работаешь, работаешь, получаешь результат, и только потом приходит осознание: «А мы первые!». Есть невероятная гордость за то, что всё получилось, и у нас появилась возможность исполнять это произведение.

«Будет интересно»

— Академический хор много гастролирует, даёт концерты за пределами региона. Отличаются ли на таких концертах ваши слушатели от тех, что вы видите в залах филармонии?

— Везде слушатели отличаются степенью готовности воспринимать музыку: как ни странно, чувствуется, насколько публика подготовлена к музыке, которую ты привозишь. На каком‑то пространстве в других регионах тоже работают музыканты, у всех разные школы, разные традиции… Но что объединяет публику, так это желание услышать что‑то новое для себя, познакомиться с чем‑то доселе неизведанным. Кого‑то на наши концерты приводит интерес, кого‑то – желание сравнить впечатления: мы же не единственный академический хор!

— Елена Александровна, каков белгородский слушатель?

— Нас любящий. Есть те, кто постоянно приходит на концерты академического хора, а кто‑то только открывает его для себя.