Отражение Великой Отечественной войны в произведениях белгородских поэтов и писателей
К 9 Мая — дню Великой Победы — «Литературная гостиная» посвящает подборку лирики и прозы
-
Белгородские известия
-
Белгородские известия
Сами фронтовики, их дети, внуки, литераторы Белгородской области чутко, тонко, искренне отзываются в своих строках о событиях тех лет. Участник Великой Отечественной войны, почётный гражданин Белоруссии, поэт Леонид Кузубов как‑то написал: «Все нынче пишут о войне, И не писать о ней непросто, Чтоб мир был прочен на земле, Все нынче пишут о войне». В этих строках — человек, прошедший фронтовыми дорогами, тот, кто выплёскивал на бумагу свои воспоминания об ужасах боя, о крепком солдатском плече, о том, как и чьими силами совершались ратные подвиги.
Иван Мишенин
«Воспоминания об Отечественной войне связаны, как правило, с какими‑то неординарными боевыми действиями или с героическими поступками наших воинов. А мне, бывшему фронтовику, больше приходят на память не героические люди, а рядовые участники войны. Они не совершали боевых подвигов, но их поступки граничили порою с героизмом и надолго западали в душу. Жаль, что мы редко пишем о таких людях, вспоминаем о них случайно, а то и вовсе не вспоминаем, опасаясь, что наши рассказы могут показаться кому‑то вымыслом. Признаться, мне и самому сейчас слабо верится в то, что я видел и пережил вместе с героями моих маленьких повествований», – рассуждал Иван Мишенин, прошедший войну от Сталинграда до немецкого Шнейдемюля, член Союза писателей и Союза журналистов России. Дважды раненный и контуженный, несколько раз спасшийся из горящего танка, он нашёл место в своём творчестве и для фронтовой романтики
Фронтовая романтика
… После Сталинградской битвы нас, «безлошадных» танкистов, разбросали по разным фронтам. Я попросился на Воронежский фронт, который вёл бои на моей земле – Курской области. Мне не терпелось узнать, что стало с моим селом и родителями, пережившими немецкую оккупацию.
Наша 86-я отдельная танковая бригада, куда меня определили, располагалась вблизи районного центра Ракитное.
В тридцати километрах от него – родное село Теребрено, на северной окраине которого проходила линия фронта. На Теребрено была нацелена 100-я пехотная дивизия Воронежского фронта. Её‑то и должна была поддерживать наша танковая бригада в случае наступательных или оборонительных боёв. Судьба благоволила мне.
Наша рота лёгких танков Т-70 имела три танка и расположилась в хуторке Анновка. От безделья мы бродили по ближним местам в поисках приключений. На опушке одного леска, в овраге, я обнаружил две лисьи норы. В одной из них обосновался выводок из шести лисят, которых я взял на попечение, подкармливая их американскими сосисками. Подключил к моей проблеме повара. Тот с зубовным скрежетом помогал мне, так как на каждого лисёнка полагалось две сосиски. Многие экипажи знали про мою затею, и поэтому практически никто не «скулил».
Всегда открытые двери. Почему Иван Боженко стал самым известным врачом в Бирюче
Но недовольные возникают в любом деле, поэтому, видимо, меня включили в группу по приёмке поступающих в часть новых танков, чтобы укротить мою любовь к дикому живому миру.
Однажды, возвращаясь в бригаду на полученных танках, на одном из мостиков через речушку мы попали в затор. На мосту стоял «виллис», в моторе которого копался шофёр, а чуть поодаль – штабной крытый фургон с радиостанцией. Группа офицеров травила, видимо, фронтовые байки и не обращала никакого внимания на подошедшую колонну танков. Мне было приказано шугануть их с моста. Я подбежал к мосту и с ходу «понёс»:
— Эй, славяне, а ну‑ка убирайте колесницу с моста, о свободите проезд!
В ответ – смех! Я – снова, но уже более серьёзно:
— У меня приказ генерала Катукова доставить танки в положенный срок в часть, иначе он открутит мне башку…
Как провалилась наступательная гитлеровская стратегия
Мои «противники» продолжали смеяться, кивая головами в сторону человека, поднимавшегося из‑под моста на дорогу. Я не успел отреагировать на их очередной гогот более грубой литературой, как этот незнакомец легко вбежал наверх и смело подошёл ко мне, весело улыбаясь.
— Так уж он и приказал, этот ваш генерал?
— Да, так и приказал! Вы не знаете нашего генерала, – заговорил нелепо я.
— А вы знаете? – перебил он меня и расстегнул молнию комбинезона. Увидев генеральский китель, я опешил.
— Ладно, лейтенант, на войне как на войне, всякое бывает, из какой части?
Я приободрился и выпалил:
— 86-я отдельная танковая бригада!
— Знаю… За боевитость хвалю, но грубословить не нужно.
Огненная высота. Почему точка 254,5 метра стала символом бессмертия и славы
В это время «виллис» загрохотал и съехал с моста:
— Вот видишь, дорога свободна.
Он козырнул мне и сказал тепло:
— Удачи тебе, лейтенант, а полковнику Агафонову передавай привет!
— От кого, товарищ генерал?
— От генерала Катукова!
Я опешил, открыв рот, но не нашёлся, что ответить…
Впоследствии я ещё три раза встречался с Катуковым, и каждый раз он спрашивал:
— Лейтенант, не подскажешь, где мы с вами встречались?
— На фронте, товарищ генерал, где же ещё? – застенчиво отвечал я, стыдясь нашей встречи у моста.