Не оскудеет рука дающего. Почему в современных событиях всегда есть отголоски прошлого

Напомним, как справлялись с трудностями военного периода наши предки, а заодно задумаемся о том, насколько могут быть полезны их опыт и отношение к переживаемым событиям.

Пограничным окраинам

«Вызываемые военным временем бедствия в большей или меньшей степени отозвались на всём населении России, но с особою силою обрушились они на жителей пограничных губерний, встретивших грудью ожесточённое нашествие вражеских сил», – такими актуальными сегодня словами начиналось обращение Комитета Её Императорского Высочества княжны Татьяны Николаевны в Корочанскую уездную управу в сентябре 1914 года.

Призывало оно к милосердию и помощи обездоленным, голодным, осиротевшим, лишённым заработка жителям российских окраин, ибо «не оскудеет рука дающего», Русь «едина и нераздельна», а русское общественное мнение, «сознавая в том свою силу, всегда чутко отзывалось на всякую отечественную невзгоду». Комитет собирал для страждущих деньги на пособия, искал им работу, приюты, богадельни, содействовал «отправлению на родину или к месту постоянного проживания», частично компенсировал понесённые убытки и так далее. Уездные власти Корочи горячо поддержали этот призыв.

Семьям мобилизованных

Для помощи родственникам мобилизованных в уезде создали специальное попечительство «по призрению семейств запасных воинских чинов и ратников ополчения», где работали три человека: делопроизводитель с жалованьем 600 рублей в год и два его помощника (360 рублей в год).

В числе первых непосредственно из системы корочанской земской управы на фронт ушли 33 человека: агроном, 2 врача, 14 фельдшеров, 2 ветврача и другие работники «бюджетной сферы». Их коллеги посчитали справедливым (как, впрочем, везде в стране) сохранить за новобранцами рабочие места, а также выплачивать их семьям половину их прежнего жалованья. На деле выходило не так уж и много – 15–20 рублей, но дефицит в местной казне и масса других, возникших по ходу войны расходов, к сожалению, не позволяли увеличить эту сумму.

Например, под попечение корочанского земства попали около 1 тыс. беднейших семей (около 3 тыс. человек), в которых мужчин призвали на фронт. В мирное время это были мастеровые, чернорабочие, каменщики, подённые, служители железной дороги и прочие труженики с небольшим заработком. У 163 из них даже не было собственных изб, и жили они в съёмных. У прочих, имевших лачуги, не значилось никакого имущества, продовольственных запасов, лошадей или коров. Отправка кормильцев на войну обрекала эти семьи на ещё большую нищету, поэтому земство посчитало «нравственной обязанностью» выделять по 2–3 руб­ля в месяц на съём жилья. Также были установлены пособия нуждающимся родным мобилизованных из расчёта 1 рубль на взрослого и 50 копеек на ребёнка до 16 лет. Земских же начальников просили «взять на себя наблюдение за правильной раздачей земского пособия». Финансовую помощь на каждого взрослого члена семьи мобилизованного (помимо жён и родителей, ещё и бабушки, дедушки, братья, сёстры, тесть, тёща и другие родственники, которых он один кормил до призыва) выделяли из благотворительных средств Комитета Её Императорского Величества княгини Елизаветы Фёдоровны. Сумма была нефиксированная, складывалась из цен в разных губерниях, на условный «продовольственный паёк», куда входили 1 пуд 28 фунтов муки (около 28 кг), 10 фунтов крупы, 4 фунта соли, 1 фунт постного масла.

Было понятно, что спекулянты не преминут воспользоваться ситуацией в стране и взвинтят цены. Поэтому корочанская управа предупредительно предложила следить за их состоянием и сделать соответствующее распоряжение полицейским, обязав их контролировать нарушения.

Также земляки взялись помочь убрать урожай тем, кто лишился работников: «всеобщий патриотический подъём вызвал в населении святой порыв к оказанию бескорыстной помощи семьям тех, кто пошёл на врага, даровым трудом членов сельских обществ довело уборку до конца. Уездная управа со своей стороны безвозмездно предоставила сельскохозяйственные орудия и машины с прокатных станций».

Помощь беженцам

С началом войны в Курскую губернию хлынули беженцы, обустройство которых взяло на себя местное руководство. Корочанская уездная управа в 1915 году организовала пункт приёма 200 человек на железнодорожной станции Прохоровка (которая в то время относилась к Корочанскому уезду), выделив 1,8 тыс. рублей. Лечить их обязали местных медиков, организовав отдельные кабинеты в земской и церковно-приходской школах. Централизованное кормление прибывающих сочли затруднительным «из‑за невозможности определить их точное число», поэтому распорядились выдавать на питание по 20 копеек на душу в сутки. На что могло хватить этой суммы? Предположим, сделав поправку на подорожание в военное время к существовавшим тогда ценам (даны на фунт веса, то есть за 0,4 кг): хлеб пшеничный первого сорта стоил 8 копеек, мясо телятины – 14 копеек, баранины – 12 копеек, филе мясное – 50 копеек, карась, окунь, линь – 25 копеек, судак – 20 копеек, 100 куриных яиц – 3 рубля, квас варёный 1/8 ведра – 5 копеек.

Не менее 1,5 тыс. беженцев (примерно 375 семей) разместили у корочанских крестьян. При этом хозяевам, приютившим обездоленных, полагалась финансовая поддержка 1,22 рубля в сутки из расчёта на семью из четырёх беженцев: 80 копеек на питание, 17 – за постой, 25 – за отопление и освещение. Месячная помощь на один дом составляла 36 рублей 60 копеек. Чтобы прибывших довезти со станции в сёла на подводах, заложили возницам плату как для «подводной повинности по военным надобностям» (она обязывала крестьян поставлять подводы за вознаграждение для войск): 4 копейки за лошадь и версту. Корочанское лесничество должно было бесплатно поставлять по 1,5 сажени дров (по‑современному – около 3 куб. метров) одной семье беженцев.

Поддержка раненых

В 1914 году всем земствам Курской губернии пришла разнарядка организовать у себя лазареты для раненых, поскольку сюда приходили санитарные поезда с Юго-Западного фронта. Найти под них одно большое помещение в уездных городках и сёлах было сложно, поэтому палаты делали в близкостоящих зданиях. В Прохоровке, к примеру, госпитали расположили на верхних этажах домов купцов Модлинского, Дьяконова, в жилище зажиточного гражданина Донского, в земской и церковно-приходской школах, амбулатории, где установили 50 коек. При этом богатые люди уступили помещения под госпитали безвозмездно. Кровати, бельё, хирургические инструменты перевезли из Стреличанской больницы, нужное докупили. Лечил военнослужащих радьковский врач Берченко, два фельдшера-акушера и сиделка. Надзирать за ходом лечения просили корочанских врачей Шаталова и Морозову, которые благородно отказались от оплаты дополнительной нагрузки. Готовили для раненых на кухне Корочанской земской больницы, поскольку в Прохоровке приспособленного под это помещения не было. Чтобы купить раненым одежду и обувь, земство заняло у знаменитого корочанского садовода Тремля 1 тыс. рублей. Кроме того, местная интеллигенция организовывала благотворительные сборы для раненых местного и других госпиталей губернии: акции устраивали педагоги женской гимназии имени Д. К. Кромского, владелец корочанского кинематографа Миронов, участники драматического кружка и другие сознательные граждане Корочанского уез­да. Все вместе в октябре 1914 года они собрали и отправили в Курск 70 полотенец, 16 простыней, 69 рубашек, 30 пар тёплых носков, 20 полушубков и много других необходимых вещей.

Всё для фронта

Для обеспечения же армии продовольствием в Короче взялись за направление, которое давно и крепко стояло здесь на ногах, – сушка овощей и фруктов. Алексеевское кредитное товарищество передало в земство сушилку при условии, что земство примет на себя её долг 245 рублей. И с 20 августа по 16 октября корочанцы насушили для фронта более 1,5 тонны (почти 89 пудов) овощей на сумму 805 рублей.

Разумеется, были общие сборы солдатской амуниции, одежды, обуви и пропитания под лозунгами, актуальность которых остаётся вне времени: помочь армии и нуждающимся, объединившись всей страной.