Исповедаться стихами
Белгородский поэт Виталий Волобуев рассказал о поэзии и её перспективах
-
Белгородские известия
-
Белгородские известия
Во все времена рифмованные ритмичные строки были для человека чем‑то сродни волшебству. Витиеватые и изысканные фразы вызывали восхищение слушателей, но были и те, кто их осуждал, критиковал. Как бы ни относились ко многим выдающимся поэтам, их произведения вошли в историю и прочно закрепились в памяти.
Например, эпические поэмы древнегреческого поэта-сказителя Гомера, жившего в XI–VIII веках до нашей эры, дошли до наших дней как яркий образец античной литературы. Маяковский, Есенин, Ахматова, Евтушенко и многие другие делали эпоху. Стихотворения заучивали, обсуждали, им подражали. Однако в последнее время роль поэтов в нашей стране значительно снизилась. Нет, не пропали, а всё так же пишут пронзительные строки о любви и скорби, радостях и печалях. Только сейчас их не зачитывают до дыр и не делятся как бесценными творениями. О том, как воспринималась поэзия раньше и что с ней стало сейчас, «Белгородским известиям» рассказал известный белгородский поэт Виталий Волобуев.
Сына назвала Виталием
Виталий Николаевич родился и вырос в хуторе Дружном Яковлевского района в 1956 году. Прожил там до 41 года. Свои первые зрелые стихотворения Волобуев начал писать… в поле! Поэт работал комбайнёром и в минуты отдыха, слушая тишину и величие полей, сочинял стихи. Самобытный, уникальный во многом поэт в 1997 году переехал в Белгород, где живёт и по сей день. Но душа его так и осталась душой деревенского жителя – широкой и искренней. И такие же искренние по‑прежнему стихотворения поэта.
— Виталий Николаевич, когда вы начали писать стихи?
— В 1972-м, в девятом классе. Самое интересное, что летом этого года я носил большую шевелюру и меня в деревне прозвали Пушкиным, хотя я ещё ничего не писал. А вот когда в сентябре пошёл в школу, увидел девушку Лену, которая пришла к нам учиться из другой деревни. Меня пробрало так, что я стал писать стихи. Любовь была только в школе, так как жила она далековато, но переписка была бурной. На уроках передавали друг другу записки, которые читал весь класс, потому как они ходили по партам. После школы мы потерялись, и встретил я её случайно только через 20 лет в электричке. Она рассказала, что живёт в Екатеринбурге, замужем, двое детей. И до сих пор хранит все мои записки. А первого сына она назвала Виталием. Я тоже все эти записки берегу, а первую дочку назвал Еленой.
— Получается, вас именно любовь подтолкнула к поэзии?
— Любовь всех подталкивает. Когда она несчастная, душа спасается стихами от депрессии, от негативных последствий. А потом, если научился стихами исповедоваться перед собой, то и по другим событиям начинаешь высказываться тоже стихами. Особенно когда сильно что‑то трогает.
— С этого момента вы и начали писать?
— Да, хотя поначалу это было варение в собственном соку. Куда‑то посылал стихи. Мне их возвращали обратно. Своё первое стихотворение в 1974 году я отправил в редакцию районной газеты и ушёл в армию. А когда в 1976-м вернулся, его опубликовали. Правда, оставили от него всего одну строфу, а остальное дописал литературный сотрудник. Но вот второе вышло уже полностью.
Фото: Личный архив Виталия Волобуева
Минута славы
Виталий Волобуев считает, что и в поэзии очень важно учиться, каким бы талантом тебя не наградил Бог:
«Серьёзно всё началось, когда я познакомился со студией «Современник», которую возглавлял Игорь Чернухин. Он мне сказал: «Приезжай к нам, мы каждую субботу в ДК «Строитель» собираемся». Я приехал в апреле 1979 года и больше не расставался с ними. Каждую субботу притаскивал по 5–10 стихотворений, и меня всегда обсуждали, разбирали. Там и учился. С 1980 года начал отправлять рукописи в литинститут, но мне отвечали, что их не одобрили. Три года посылал, потом перестал. А в 1983-м у меня вышла первая книга. В 1984-м меня отправили на Всесоюзное совещание молодых литераторов. Руководил студией поэт Владимир Цыбин, он уговорил меня снова поступать. Ты, говорит, книгу свою пошли. Я отправил и получил вызов. Так в 1985 году я стал студентом Литературного института имени Горького».
По мнению Виталия Николаевича, ещё 35 лет назад отношение к поэзии в стране было совсем иным:
— Первая книга моих стихов под названием «Песня жаворонка» вышла в типографии в Воронеже на пять областей. И это стало огромным событием для меня. Можно сказать, минутой славы. Меня посещали журналисты практически всех областных и даже федеральных изданий. Приезжали домой, в колхоз. А я всё так же работал на кормоуборочном комбайне. После выхода небольшой книжки я стал знаменит, получал много писем от читателей, переписывался с ними. Даже федеральные газеты «Правда» и «Сельская жизнь» обо мне написали. С последней вообще интересная история получилась. Московской журналистке понравилось моё стихотворение:
Постарею, буду бриться,
Буду жить без бороды,
Будут строчки литься, виться,
Будут признаны труды.
Заведу портфель пузатый,
Шляпу, серое пальто.
И однажды, в дом богатый,
Не придёт ко мне никто…
В итоге она написала про меня большую статью. Мы долго с ней общались. Когда я приезжал на сессии, пили вместе кофе.
Фото: Личный архив Виталия Волобуева
Открытые горизонты
Виталий Николаевич уверен, что сельские поэты существенно отличаются от городских:
— Когда живёшь с открытым горизонтом, философом становишься. Светлым. В селе это одно, а в городских ущельях другое совсем. Часто городские поэты сельских не очень и понимают. Помню, приехал служить в Москву, и первое время казалось, будто в лес попал, потому что открытого пространства нет. А в селе взгляд не упирается, он летит. И поэтому у меня много стихов о природе, её красоте:
Пить из речки сгущённое небо,
Отгоняя от губ облака,
Я счастливым таким ещё не был,
Столько не пил ещё молока.
Я теперь наслаждаюсь раздольем,
Позабыв про немилый пейзаж.
Здравствуй, поле, родимое поле,
Моего одиночества страж…
— Сейчас поэзия почти не видна – люди мало читают стихи. Как вы считаете, она выживет?
— А куда она денется? – смеётся Волобуев. – Чем труднее человеку жить, тем скорее хочется написать или прочитать стихи. От хорошей жизни ведь их не пишут. Либо пишут, когда искусство ради искусства – с вычурными формами. Душевные, которые трогают сердце, приходят на ум, когда не очень хорошо. А жизнь в любом случае не может постоянно быть гладкой, всегда встречаются личные трагедии, какие‑то перипетии. Ну и не стоит забывать, что поэзия принимает другие формы. Есть у меня знакомый в Старом Осколе – Паша Дилидон. Он занимается рэпом – но это настоящие стихи! В них всё есть: и рифма, и созвучие. Их можно как поэзию читать. Это просто форма подачи такая, через музыку. Даже авторскую песню часто считают поэзией, но со своеобразной формой подачи. А сейчас такие времена, что люди и к обычной вернутся.
— Как вы создаёте стихотворения?
— Даже не знаю, как объяснить. Заседает одна строчка. Непонятно, откуда берётся, откуда прилетает. Начинает кружить в голове и тянет за собой всё. Где‑то рифма подсказывает или ритм. Потом одна за другой нанизываются строчки, словно бусины на нитку. Для того чтобы оформить то, что течёт, нужно мастерство. Бывает, есть хорошее стихотворение у человека, но отделки не хватает. Мы на студии «Пробел» этим и занимаемся. С Максимом Бессоновым пять лет назад создали студию и работаем с молодыми поэтами.
— Что самое главное для поэта?
— Я в сети общаюсь с одним коллегой из Ставрополя. Он мне недавно говорит: «Сейчас очень наглядно стала понятна разница между русскими и русскоязычными поэтами». Вот лично для меня главное оставаться русским поэтом. А остальное неважно.