В серии «Жизнь замечательных людей» вышла книга о Василии Ерошенко

Малая серия

Материалы о незрячем поэте и писателе из старооскольской Обуховки Борис Осыков собирает почти 60 лет. Ещё в 1960-е годы он подготовил несколько газетных и журнальных публикаций о Василии Ерошенко. Чуть позже краевед включил очерки о нём в собственные сборники «Писатели нашего края» и «Наши замечательные земляки». К 100-летию Ерошенко Осыков-старший подготовил подробную хронику его жизни и творчества «Музыкант, путешественник, поэт, педагог». Многие из этих материалов, в том числе фотографии из личного архива писателя и краеведа, вошли в книгу.

Издание «Ерошенко: жил, путешествовал, писал» вышло тиражом в 2000 экземпляров. Небольшой по размеру, меньше формата А5, это 113-й выпуск малой серии «ЖЗЛ». До Ерошенко в ней издавали биографии писателей, актёров, философов, видных политических деятелей разных эпох, монархов.

«Чем отличается «Ерошенко: жил, путешествовал, писал» от «Зоркого сердца Василия Ерошенко»? По тексту тут мало отличий, – объясняет Александр Осыков. – В книгу для серии «ЖЗЛ» мы добавили основные даты жизни и творчества, хронику посмертной судьбы Василия Яковлевича, большой блок примечаний. Ещё сюда вошла поэма Ерошенко «День глобального мира», которую мне удалось перевести с языка эсперанто на русский. Уникальна эта вещь тем, что написана она ровно 100 лет назад, в 1920 году, а многие её строки звучат актуально и современно».

Чтобы понять искусственный, придуманный 150 лет назад для мирового общения язык, он взялся за учебник эсперанто и эсперанто-русский словарь. Александр Иванович указывает на интересный факт: обычно «День глобального мира» переводят как прозаическое произведение, а он увидел его поэмой. Объяснение такое:

«Конечно, я основывался на прозаических переводах предшественников. Но для себя сделал вывод: всё, что Ерошенко написал на японском, а Лу Синь потом перевёл на китайский язык, у нас издаётся как прозаическое произведение – сказки, прит-чи, рассказы. А японцы Василия Яковлевича упорно называют «русский слепой поэт Ерошенко». Большинство его произведений на эсперанто, на японском – это, по сути, верлибр, белый стих. Уловив это, мне удалось перевести «День глобального мира» как поэму».

Кроме этого, в книгу братья Осыковы включили воспоминания тех, кто хорошо знал Ерошенко или был с ним знаком: сестёр, друзей и знакомых, коллег. О случайной и короткой встрече с Василием Яковлевичем Борис Осыков написал тоже. Это случилось в Старом Осколе в 1952-м – в год смерти Ерошенко. Борис Иванович 15-летним пареньком мимолётно встретил слепого поэта и писателя. А спустя годы осознал эту встречу как нечто важное и значимое для себя.

«…Человек в пропылённой одежде привлёк моё мальчишеское внимание чем‑то трудно уловимым. Наверное, манерой держаться, говорить. Голосом, словами. Он заметно отличался от других оскольских слепцов да, пожалуй, и от большинства старооскольцев той поры.

Прислушиваясь к его разговору с Синеглазым, я понял, что незнакомец пришёл из дальнего села, из Обуховки, хотел возвратить книги, но библиотекаря не застал. <… > Наверное, то был последний, прощальный поход Ерошенко из Обуховки в Старый Оскол.

<… > Пройдут годы и годы, прежде чем я всё острей стану жалеть о том мальчишеском неведении. Да что там я, во всём Старом Осколе вряд ли кто‑либо знал, догадывался, какой удивительный человек безвестно, трагически уходит из жизни в глухой дальней Обуховке. Я окончу в Старом Осколе школу, начну сотрудничать в районной газете «Путь Октября», увлекусь крае-ведением. Кажется, будь я тогда, осенью 1952-го, постарше или того лучше – поживи Василий Яковлевич Ерошенко ещё два–три года, о скольком бы можно было его расспросить, сколькое записать!».

Белгородская зима

Александра Осыкова часто спрашивают: каково работать над книгами вдвоём? По его словам, когда выбирают тему, инициатива за старшим братом – Борисом Ивановичем, который почти всю жизнь занимается литературным краеведением.

«Он мне выделяет публикации – как собственные, так и других авторов. Всё это я прорабатываю, дополняю современными сведениями и далее уже пишу текст сам. Какие‑то главы, если удачно получились, могу прямо по телефону зачитать. Когда материал накапливается, я его передаю Борису Ивановичу на шлифовку и огранку. Тут, конечно, бывают споры, и довольно жаркие», – улыбается Осыков-младший.

У Пушкина однажды случилась знаменитая болдинская осень, а свою работу над книгой о Ерошенко Александр Осыков может назвать белгородской зимой.

«Книга эта писалась на удивление быстро. Начал 2 января – каникулы ведь, – и в общем‑то практически день с ночью попутались. Одну главу заканчивал, и тут же приходило в голову название следующей, – рассказывает Александр Иванович. – В феврале рукопись была готова, а дальше пошла работа над дополнениями и шлифовка».

— Что лично вас поразило в истории жизни Ерошенко? – спрашиваю напоследок.

— В Белгороде о Ерошенко знают. А вот за пределами региона очень немногие знакомы с его судьбой. Когда рассказываешь о Ерошенко другим, при первом знакомстве поражает вообще всё.