Душевная травма страшнее физической, или На чьей стороне играет спортивный врач

Кислый раствор против холеры

— Валерий Павлович, помните первый матч или событие, где вы поучаствовали в качестве спортивного врача?

— Моя карьера началась в 1976 году, и я уже и не вспомню, когда и кому впервые потребовалась помощь. Работал в Шебекино, в районном врачебно-физкультурном диспансере. Город небольшой, и всех спортсменов я знал, как и они меня, – других спортивных врачей там не было. Приходилось заниматься с людьми из разных видов спорта: футбола, хоккея, лёгкой атлетики, ориентирования. Потом пригласили в футбольный клуб.

— В «Салюте» вы работали в конце 1980-х – начале 90-х. Расскажите о том времени.

— Первые три года трудился непосредственно в клубе, а потом совмещал это с работой в областном физкультурном диспансере. «Салют» всё устраивало, ко мне нормально относились, уважали. То время было не очень хорошее, часто менялись тренеры, нужно было приспосабливаться ко многим вопросам. Хотя время там всегда такое – и сейчас тоже. Тогда у нас интересная зона была во второй лиге: ездили и в Прибалтику, и в Мурманск, и в Армению, где только не были. Мне, молодому, было любопытно страну посмотреть. Ну и в работе всё получалось, складывались отношения с игроками и тренерами.

— В 1989 году в Армении произошло сильнейшее землетрясение. Вы застали выезды туда?

— Конечно, помню гнетущее впечатление от разрушенного Спитака. Потом играли в Кировакане (сегодня – Ванадзор – прим. ред.). Очень плохо было со снабжением, питанием. У нас в команде случилось пищевое отравление – там же санитарные правила не соблюдались. Началось строительство, приехало очень много людей из разных областей Союза. Ситуация была серьёзная, люди подавлены, и везде какая‑то неразбериха, неорганизованность.

— Вы могли предотвратить отравление?

— Это сложно было. Мы же ели на предприятиях общественного питания и, конечно, были подвержены той ситуации и обстановке. Подобного вообще много было. Летели как‑то в Махачкалу (это уже в начале 1990-х), а там – вспышка холеры. Принимали серьёзные меры предосторожности в плане питания, личной гигиены, следили за всеми игроками. Я делал специальный кислый раствор и заставлял их мыть руки им, чтобы холерную палочку уничтожить. Слава богу, всё прошло благополучно.

Волейбол – это постоянная нагрузка на позвоночник, тазобедренные и плечевые суставы, колени и голеностоп / Фото: Юрий Боград

Потолок возможностей

— Как вы оказались в волейбольном клубе?

— Геннадий Шипулин пригласил в 1999 году, и вот уже больше 20 лет я здесь. Я пришёл из бюджетной медицины, и в профессиональном клубе многое было в новинку. Удивляла постановка вопросов, личность главного тренера, методы его работы. Геннадий Яковлевич – человек неординарный, максималист: прямой, вспыльчивый, не терпит возражений. Хотя дискутировать с ним можно, если это всё по делу. Но это право надо заслужить.

— Чем отличаются футбол и волейбол в смысле травм?

— Футбол травмоопаснее, это контактный вид спорта. Волейбол более интеллектуальный. И сами спортсмены отличаются – по характеру, поведению. В футболе бегают, борются, сталкиваются, падают, большая нагрузка идёт на нижние конечности, выше риск сотрясений, вывихов, переломов. А в волейболе – постоянная осевая нагрузка на позвоночник (прыжки), нагрузка на плечевые суставы (подачи, удары). Плюс травмируются голеностопы, колени, тазобедренные суставы.

— Что нужно знать родителям перед тем, как отдавать ребёнка в спорт?

— Многие считают, что дети укрепляют здоровье, занимаясь спортом. Это так, но нужно понимать, что спорт – это ещё и стрессы. Дети вынуждены постоянно преодолевать себя, а тренеры постоянно требуют результат. Вот сейчас на чемпионате Европы по фигурному катанию наши молодые девочки всё выиграли. Молодцы. Но где Медведева, Загитова? Они же только недавно начали выступать, побеждали. Почему их сейчас нет? Потому что тренеры выжали из них всё. Что девчонкам делать дальше? У них может появиться уже не физическая, а душевная травма. Это, пожалуй, ещё хуже, страшнее.

Фото: Вадим Заблоцкий

— Нередко спортсмены остаются после тренировок, чтобы поработать дополнительно. Как вы относитесь к таким сверхплановым занятиям?

— Для спортсмена это скорее хорошо. А с точки зрения врача – не очень. Везде нужна мера. Когда человек работает в меру своих физиологических возможностей, своего потолка – хорошо. Как только начинает этот потолок преодолевать, это уже вредно. Но в спорте без этого нельзя, потому что надо побеждать – соперник ведь тоже тренируется. И идёт бесконечное перенапряжение. Кто‑то достигает больших высот, но потом от этого может и пострадать.

— Насколько спортсмена, завершившего профессиональную карьеру, можно назвать здоровым человеком?

— Нинасколько. Заметьте, многие прославленные профессиональные спортсмены не доживают до старости. Вот сейчас пришёл мой коллега и рассказал, что у одного из игроков травма колена от хронического перенапряжения.

— Какой самый страшный случай в вашей практике?

— Перелом костей голени, это случилось на футбольном поле. Пожалуй, это самое страшное. А ещё в нашем волейбольном клубе играл бразилец, он во время матча полностью разорвал ахиллово сухожилие. Трагических случаев в моей практике, слава богу, не было.

Фото: Владимир Юрченко

Или сам уйдёшь, или тебя попросят

— Сергей Тетюхин признавался, что употреблял мельдоний, когда этот препарат был разрешён. Как вы считаете, это допинг?

— Он занесён в список запрещённых – значит, относится к допингу. Хотя это препарат, которым лечат больных людей. Но есть решение ВАДА: они считают, что мельдоний оказывает некое стимулирующее действие. Это касается многих препаратов, которые используются в медицинской практике. Например, в известных сердечных препаратах корвалоле и валокордине содержится какое‑то количество запрещённого фенобарбитала. Это лекарство, однако спортсменам принимать его нельзя.

— Почему из‑за занятий в тренажёрном зале спортсмены могут терять скорость, технику?

— Закрепощаются мышцы, теряется гибкость. Например, тяжелоатлет не сможет сделать того, что сделает гимнаст, и наоборот. Сколько заниматься в тренажёрке, опять же, дело тренера. Каждый видит по‑своему. Сейчас Борис Колчин, например, уделяет много внимания общефизической подготовке в «Белогорье». А предыдущий тренер Слободан Ковач делал упор на работу с мячом. Колчин часто советуется с врачами, если дело касается здоровья игрока, но не любит, когда лезут в его работу на площадке. Наверное, это не нравится любому тренеру.

— Насколько врач вообще должен вмешиваться в тренировочный процесс?

— Только когда есть какие‑то абсолютные показания по здоровью, функциональному состоянию. 

Тренировочный процесс – работа тренера, а не врача. Но если игрок не в порядке, а тренер его задействует, конечно, врач должен вмешаться. Это извечный конфликт интересов, где врач находится в незавидном положении. Он должен отстаивать свою позицию, но окончательное решение за тренером. Некоторые заканчивают карьеры, если их вынуждают играть с травмами.

Фото: Владимир Юрченко