Олег Головченко: Врачи – фанатики своей профессии

Весной, в начале пандемии, Головченко взял на себя ответственность за родильное отделение для рожениц с COVID‑19 во второй горбольнице Белгорода. В тот период он сам переболел коронавирусом. И о болевых точках системы здравоохранения — в частности о нехватке врачей — знает не понаслышке.

Одна из инициатив Головченко в качестве депутата горсовета — предложение выплачивать молодым специалистам первичного звена по 350 тыс. рублей подъёмных. Он вообще на многие проблемы имеет собственный взгляд. И мы поговорили с нашим гостем о ситуации с ковидом, о том, кто должен бороться с профессиональным выгоранием медиков. И об учителях в профессии — в чис­ле которых Владимир Фёдорович Куликовский.

Фото: pixabay.com
«Рыдала в подушку и прощалась с близкими». Как жители Белгорода болели ковидом

Дождитесь врача

— Мы видим рост заболеваемости коронавирусом по всей стране. На ваш взгляд, ограничительные меры, которые принимает территориальный Роспотребнадзор, адекватны?

— Думаю, они должны быть чуть-чуть понятнее. Весной число заболевших было меньше, но меры – намного жёстче. Возникает вопрос: почему так сейчас? Думаю, это нужно разъяснить. Ограничения массовых мероприятий, социальная дистанция, ношение масок – это важно. Переболеют, наверное, многие. Но важно, чтобы это не было массово, чтобы медики успевали оказывать помощь.

— В Интернете пользуются популярностью протоколы лечения коронавируса. Это инструкция для пациентов?

— Ни в коем случае. Это протоколы для профессионального пользования. Пациент может читать, чтобы ориентироваться и задавать вопросы. Сейчас вышел восьмой протокол от 1 октября, более 200 страниц. Всем хорош, но не имеет пока доказательной базы.

Заболевание это новое, опыт нарабатываем с колёс. И здесь имеет большое значение личный опыт врача.

Фото: Наталия Козлова (архив)

— Что нужно делать человеку, который почувствовал недомогание, и симптомы указывают на коронавирус?

— Первый совет – не паниковать. Это сложно, но успокойтесь и попытайтесь оценить своё состояние: температуру, пульс, давление, есть ли одышка. Звоните в участковую поликлинику. Не дозвонились – тогда на горячую линию по коронавирусу 8 800 707‑10‑03. Важно наметить консультацию врача, который даст рекомендации. Не надо сразу бежать делать КТ, ПЦР‑тест.

Ни в коем случае нельзя злоупотреблять антибиотиками, иначе можно вырастить суперинфекцию, которую не поборешь ни одним из препаратов. К тому же сами антибиотики являются иммунодепрессантами. Поэтому дождитесь консультации врача.

— Вы будете делать прививку от коронавируса, если представится такая возможность?

— Прежде проверю уровень иммуноглобулина, так как я переболел. Если он достаточный, не буду: не имеет смысла.

— Бытует мнение, что для людей со здоровым образом жизни ковид не слишком‑то и опасен.

— Он более опасен для людей с хроническими заболеваниями. И чем человек старше, тем форма заболевания и осложнения серьёзней. Но прогнозировать, как отреагирует иммунитет каждого конкретного человека, сложно. Например, спортсмен хорошо подготовлен физически, но при этом имеет генетические особенности иммунной системы. Его иммунитет может отреагировать на встречу с вирусом ненормально, гиперактивно и разрушить организм.

Фото: Анастасия Писаревская (архив)

Встреча с действительностью

— Врачи сейчас работают с колоссальной нагрузкой. Но ведь пандемия лишь обострила проблему нехватки специалистов. В чём причина дефицита врачей?

— Ситуация, действительно, интересная. Сейчас в регионе есть свой вуз, который каждый год выпускает определённое количество специалистов. И всё равно нам кадров не хватает. При этом конкурс при поступлении в мединститут большой, рейтинг у профессии высокий. Но при переходе молодых врачей в клинику специалисты теряются. То ли клиника не ждёт, то ли ожидания не оправдались и в профессии они разочаровались. Именно на первой встрече с действительностью мы теряем достаточно много докторов. Если бы студенты больше времени проводили на клинических базах, на выходе мы бы получали докторов, которые понимают, с чем столкнутся.

— То есть будущий врач, обучаясь в вузе, получает недостаточный практический опыт?

— Я считаю, да. У нас слишком большой разрыв между академической медициной и практическим здравоохранением, и он всё больше увеличивается. При реконструкции областной больницы часть кафедр мединститута БелГУ лишилась своих учебных комнат. Кафедра акушерства и гинекологии, например, раньше занимала бок основного корпуса перинатального центра на Некрасова, но лишилась этих площадей: её перевели на Архиерейскую (перинатальный центр второй горбольницы – прим. ред.). Я считаю, что студент должен базовые практические знания черпать в областной больнице. Это ведь не только ведущее лечебное учреждение региона, но и научный, методический центр, который с колёс запускает новые технологии. Преемственность, наставничество во врачебной профессии важны как нигде.

Фото: Павел Колядин

Занятия у постели больного

— Что означает преемственность?

— Уже с третьего курса, когда начинаются клинические дисциплины, студент должен ходить с врачом за руку, смотреть, чувствовать, учиться, извините за выражение, нюхать. Погрузиться в эту атмосферу, увидеть, что доктор – ещё той, старой школы – сам подойдёт к больному, повязку наложит, швы обработает, начинающей сестричке покажет, как кровь из вены взять. Он возьмёт руки студента и скажет: «Попробуй вот так». Так учили нас и наших учителей. Врачи отделений проводили занятия непосредственно у постели больного: объясняли, как вести истории болезни, проводили разбор историй. Сейчас такой практики, к сожалению, нет.

В то же время ведущие подразделения БелГУ – кафедра медико-биологических дисциплин, НИИ фармакологии живых систем – проводят большую работу: будущие врачи участвуют в научных разработках, выходят из вуза, имея несколько патентов, публикации в журналах. Многие выпускники заведуют отделениями. Многие уехали в Москву, за границу, где востребованы как врачи.

— Может быть, потому и не хватает у нас врачей, что они уезжают?

— Поэтому в том числе. Наверное, это люди, которые могли сделать больше здесь, но им не дали. Допустим, мой коллега Юрий Иванович Набережнев, один из первых в Черноземье провёл фетоскопическую операцию (операция на плоде в утробе матери – прим. ред.). Это революционное событие для регионального здравоохранения. В 2014–2015 годах он сделал четыре такие операции, но, к сожалению, они прошли как‑то незаметно. Когда в Белгороде объединяли два перинатальных центра, опыт этого человека оказался невостребован. Юрий Иванович уехал в Москву, в Кулаковский центр (медицинский исследовательский центр акушерства, гинекологии и перинатологии им. Кулакова – прим. ред.). Занимается практикой, наукой. Думаю, он был бы полезен в нашей области.

Фото: Анна Емельянова

Отдушина для доктора

— В то же время врачи – и как правило, лучшие – уходят в частную медицину.

— Они отдушину находят там. В частной клинике меньше административный пресс. Люди – единомышленники, разговаривают на одном языке. В госмедицине врачу с потрясающими компетенциями, но имеющему своё мнение могут сказать: «Ты не член нашей команды». Когда врач всю жизнь проработал в государственной клинике, а потом слышит: «Ты не в формате…»

Я 25 лет проработал в государственной медицине. Минувшим летом позвонил Дмитрий Маратович Зарубин (гендиректор сети частных коммерческих клиник – прим. ред.): «хочешь поработать?» Недели две шли переговоры. Дело для меня новое, никак не мог решиться. Но мы сошлись в принципиальной позиции: никаких абортов в клинике, лицензию на это даже не брали. И по услугам – только обоснованное лечение, без выкачивания денег. Пока всё устраивает.

Фото: pixabay.com
Какие бесплатные услуги можно получить в частных медцентрах

— Разве задача частной клиники не в том, чтобы зарабатывать деньги?

— Да, задача в этом. Но на совести врача, чтобы это было сделано честно и адекватно.

— Почему частные клиники так мало работают по полису ОМС?

— Они бы с удовольствием работали, но им практически вообще не дают. Это большой вопрос – отношения системы ОМС к частным и государственным клиникам.

— Нет ли риска, что постепенно лучшие специалисты перейдут в частные клиники, а государственная медицина фактически станет медициной для бедных?

— Врачи, по сути, фанатики своей профессии. Большую часть времени уделяют чтению специализированной литературы, повышению квалификации. Они будут терпеть и невысокие зарплаты, и отношение, пока могут чему‑то научиться в профессии, совершенствоваться. Если частная медицина сможет предоставить доктору не только зарплату, но и условия – например такие же операционные, как во второй горбольнице, где шикарный ремонт сделали, – то он уйдёт.

Фото: Владимир Юрченко

Слабость и сила

— Какие слабые стороны региональной системы здравоохранения, кроме нехватки специалистов, показала пандемия?

— У нас слишком мало коммуникации с ведущими ковидными госпиталями. В Москве это 52-я городская клиническая больница, «Коммунарка» – там каждую неделю главврачи собираются на конференции, докладывают о методах лечения, сравнивают, выбирают золотую середину. У нас не проводили таких конференций. Конечно, каждый доктор, который допущен к пациентам с ковидом, прошёл подготовку, получил соответствующий сертификат. Но, я считаю, связи с центральными базами недостаточно.

— А сильные стороны есть?

— Как пример – ковидный госпиталь второй горбольницы начиная с марта. Не только терапевты, анестезиологи, но и узкоспециализированные врачи: акушер-гинеколог, уролог – все стали специалистами по ковиду. Это самоотверженный труд с утра до ночи, они пропускают через себя каждую тяжёлую ситуацию. Когда пациента не удаётся спасти, для дежурившей бригады это личная трагедия. С этим жить, возвращаться на работу – достаточно серьёзное испытание. Опыт второй горбольницы, считаю, нужно анализировать, но это всё, наверное, впереди. Течение пандемии, думаю, не прекратится в этом году.

Фото: Павел Колядин

— Последние годы отношение общества к врачам очень неоднозначное. Пандемия что‑то изменила в этом плане?

— Может быть, немножко мягче стало. В начале пандемии ряд клиник в Москве перевели в ковидные госпитали, в том числе 52-ю горбольницу, где работает мой сын Илья. Помните, был промежуток пандемии как глоток свежего воздуха, когда снизился эпидпорог? Моя жена поехала в Москву к сыну, они вместе гуляли по ВДНХ. Там сделали аллею портретов врачей с названием «Герои Москвы». И среди других – портрет Ильи. Представляете её и мои чувства? До слёз просто.

У нас пациенты чаще говорили: «Мы не знаем своих врачей, потому что они заходили в СИЗах». А Москва сняла маски и показала лица докторов. Такие вещи формируют отношение общества к врачам и врачей к профессии.

Градус сместился

— Стал ли ковид катализатором выгорания врачей? Можно повлиять на этот процесс?

— Думаю, да. Руководитель должен поддержать их своим действием, участием. Каким‑то способом отметить этих людей. Для врачей, особенно молодых, это важно. Я не назвал бы это тщеславием. Это признание.

— Судя по соцсетям, градус недоверия к медицине сместился с фигуры врача в сторону чиновников, руководителей системы здравоохранения. Дескать, врач – заложник неудачного менеджмента, оптимизации, сокращения.

— Соглашусь, градус сместился. Не знаю, во всём ли виноват управленец, он тоже человек зависимый, подчиняется рекомендациям. Но, мне кажется, именно в нынешних условиях человек, который определяет не просто тактику, а стратегию, должен быть внутри ситуации. Хотя бы раз в неделю надеть СИЗ и войти в операционную, в госпиталь. Думаю, руководителям медицинского звена нужно надеть латы, взять оружие и выступить единым фронтом с врачами.

Фото: Наталия Козлова

— Недавно ушёл из жизни Владимир Фёдорович Куликовский. В депутатском корпусе обсуждается возможность увековечить его имя?

— Конечно. Думаю, вернёмся к этому вопросу, когда 40 дней пройдёт (Владимир Куликовский скончался 5 октября этого года – прим. ред.). Уверен, любое медицинское учреждение сочтёт за честь носить имя Владимира Фёдоровича.

Помню, как я впервые его увидел. У нас была сложная операция, и его пригласили как проктолога, чтобы помочь акушерам. Он вошёл, и я понял, как должен выглядеть хирург: высокие бахилы, наглаженный халат, маска, колпак. Я спросил шёпотом: «Кто это?» – «Ты что, не знаешь? это Куликовский!»

Мы потом много общались с Владимиром Фёдоровичем. Он был очень требовательный руководитель, вне работы – потрясающий собеседник. Его основной критерий – быть вершиной во всём. Владимир Фёдорович был первопроходцем, за такими людьми легко идти. Думаю, нам всем ещё предстоит понять, что это был за человек.

Беседовала Нелля Калиева