От царственных особ до простых людей. Почему белгородцы уходили на святую гору Афон

Из 20 расположенных здесь мужских монастырей 3 – славянские, 1 из которых – русский. У белгородцев есть прочная связь с этим святым местом, в первую очередь благодаря нашим землякам, посвятившим себя служению Богу в его обители.

Обитель плотников

Но сначала немного истории. В 880 году византийский император, которому тогда подчинялась Греция, разрешил селиться на горе Афон только монахам и только мужского пола. Женщинам же вход на территорию святого Афона воспрещён с того времени и по сей день, ослушавшихся по греческим законам ждёт уголовная ответственность. Монахи селились вместе в так называемых общежитиях или уединённых скитах и кельях в скальных расщелинах, лесах, добираться до которых долго и сложно.

Первый известный документ, подтверждающий присутствие русских монахов на горе Афон, датирован 1016 годом. В нём есть запись:

«Герасим монах, милостию Божией пресвитер и игумен обители Росов».

Именно так и называли первый афонский русский монастырь – обитель Росов, а ещё Богородица и Ксилургу, что в переводе с греческого означает древодел (плотник). Был он, что понятно уже из названия, деревянным: прибывшие на Афон русские по своей традиции начали строить именно из этого материала, не зная, что в местном климате такие строения быстро разрушает короед. Поэтому впоследствии русским монахам передали каменный монастырь святого великомученика Пантелеимона, известный сегодня как Нагорный Руссик.

Почему греки чувствуют себя уютно на Белгородской земле

В XIII–XIX веках монастырь пережил немало бедствий: его разрушали и грабили крестоносцы и пираты, он горел, его связь с Русью надолго прекращалась из‑за монголо-татарского нашествия, а затем и установившегося в Греции турецкого господства. Выстоять ему помогали в разное время византийские императоры, сербские правители, молдавские господари, а с 1547 года и русские цари. Известно, что Василий III, Иван IV и Пётр I щедро помогали монастырю, а в 1744 году русский Священный синод установил для него ежегодные выплаты. Но… османские власти не пускали афонских монахов в Москву и приезду русичей на Афон тоже препятствовали. Без средств и свежих сил монастырь пришёл в такое запустение, что к концу XVIII века всерьёз встал вопрос об его исключении из святогорского сообщества и продаже его земель за долги.

Светлая полоса наступила в 1803 году, когда 85-летнего иеромонаха Савву из соседнего Ксенофонтского монастыря поставили на возрождение Свято-Пантелеимоновой обители. Но после кончины Саввы (а почил игумен на 103-м году жизни) опять наступили непростые времена. Политические бури в Европе, очередное вторжение на Афон турок, разграбление святынь Афона привело к новому кризису.

Именно в этот период, в сентябре 1836 года, в русский монастырь прибыл староосколец Иоанн (Соломенцов) с земляками-единомышленниками. Четыре года он был безмолвным послушником старца Арсения, а после смерти игумена монастыря, иеросхимонаха Павла, братство монахов избрало его главным пастырем Свято-Пантелеимонова монастыря, с последующим рукоположением в иеромонахи с именем Иероним. До конца своих дней (скончался святой отец в 1885 году) выступал он духовным вождём, обновителем Пантелеимоновой обители, организатором русского иночества на Афоне.

Квитанция о принятии жертвы на святом Афоне / Фото: из личного архива Александра Лимарова

Особый путь

«28 июня 1802 года в городе Старый Оскол от православных и благочестивых родителей из купеческого сословия по фамилии Соломенцовы родился сын Иоанн» – так начинается биография святого отца.

Фамилия купцов Соломенцовых в Старом Осколе известная, в том числе и благодаря дошедшему до нас (хотя и видоизменённому) фамильному особняку на улице Ленина, построенному в конце XVIII века, в котором теперь расположен геолого-разведочный университет им. Серго Орджоникидзе (до недавнего времени геолого-разведочный техникум). Семья была патриархальной, глубоко верующей и показывала пример усердного богослужения, привязанности к церкви. Вполне естественно, что на протяжении нескольких поколений кто‑то из детей в этом роду выбирал духовный путь.

Так случилось и с детьми Павла Соломенцова: единственная дочь и двое из четверых его сыновей ушли в монастыри. При этом сын Иоанн после долгих исканий пришёл на святой Афон и впоследствии стал «духовным возобновителем» Свято-Пантелеимонова монастыря.

Иеросхимонах Иероним Афонский (Соломенцев) / Фото: pravoslavie.ru

«Старец Иероним был прежде всего духовником, руководителем братства, а во‑вторых, выступал как ктитор, хозяйственник и администратор. Оба этих вида его деятельности как будто лежат совершенно в разных плоскостях и требуют особых и совершенно различных навыков, способностей и талантов. Но в личности отца Иеронима мы находим сплетёнными воедино все необходимые навыки и таланты, где и хозяйственная, и духовная составляющие его деятельности превратились в инструменты, служащие одной грандиозной цели – возрождению русского монашества на Афоне. При нём происходил духовный и экономический подъём монастыря… За годы жизни отца Иеронима и игуменства отца Макария построено и восстановлено около 60 принадлежавших монастырю храмов, 19 келий, 8 подворий… В монастырь поступали пожертвования не только от государства, но и от частных лиц», – цитируем книгу «Русский Афонский Отечник XIX–XX веков» (2012 год издания), в котором рассказывается о Свято-Пантелеимоновом монастыре на Афоне.

Постепенно усилиями святых отцов монастырь смог погасить долги, возродиться, расстроиться, да ещё и помогать сербским, греческим, болгарским храмам в разных странах, поддерживать малоимущих и голодающих по всему миру. Число русских иноков в нём достигло невиданного ни до ни после числа – 800 (сегодня, для примера, на святом Афоне, по разным сведениям, обретается около 70–90 русскоязычных насельников).

Афона великий подвижник

Братья по духу

Если имя старца иеросхимонаха Иеронима хорошо известно белгородцам, его мощам поклоняются многочисленные паломники, то других монахов, выходцев из городов и сёл территории современной Белгородской области, помнят и чтут только посвящённые да сами афонские монахи. А их было немало, особенно много их прибыло с середины до конца XIX века, и была тому объективная причина. В прежние годы ни церковники, ни самодержцы России не признавали монашеских постригов, совершённых на Святой горе. Но благодаря дипломатии старца Иеронима и его преемника Макария (Сушкина), это отношение изменилось кардинальным образом, и русское монашество на Афоне получило официальное признание.

Поэтому прибывшие на Афон в 1836 году старооскольцы ещё не попадали под эти милости и по сути были своевольниками. Надо сказать, что главным их вдохновителем стал мещанин Николай Афанасьевич Гончаров (впоследствии схимонах, постриженный под именем Никодим). Образованный и глубоко верующий человек, он собирался оставить суетный мир, удалиться для Божьей молитвы, и в момент прощания к нему присоединились его родной брат и ещё 13 старооскольцев.

Были среди них, кроме Ивана Соломенцова, и другие купеческие дети: братья Кореневы Василий, Фёдор и двоюродный им Иван. Василий был пострижен с именем Виталий, а позже – в схиму с именем Василид, жил в Руссике до своей кончины в 1873 году. Его братья Фёдор (пострижен с именем Филипп) и Иван (Исаак) выбрали отшельническую жизнь в заброшенной келье и прославились строгим подвижничеством.

Здание Старооскольского геолого-разведочного техникума – бывшего дома Соломенцовых, 1954 год / Фото: Из архива Белгородского краеведческого музея

Так, будущий иеросхимонах Арсений (в миру Александр Козьмич Ворвулев) родился в 1835 году в семье крепостных графа Шереметева в слободе Борисовка. В раннем детстве у мальчика обнаружился певческий талант, до восьми лет он пел в графской капелле, а потом отправился в Петербург на обучение. Но сердце его лежало совершенно к другому, и, вернувшись домой, в 22 года он ушёл послушником в Ахтырский монастырь Харьковской епархии, через пять лет был рукоположен в иеромонахи под именем Анатолий. Во время паломничества в Иерусалим отец Анатолий побывал на Афоне, поразился глубине духовного созерцания старца Макария, у которого исповедовался, и попросил принять его в братство монастыря.

Ещё один музыкально одарённый афонский брат – схимонах Григорий (Герасим Николаевич Крупченков) родился в 1828 году в семье крепостных. Барин, ценивший его способности, сделал его регентом и дирижёром в своём хоре, а потом за труды дал вольную. Герасим жил в Старом Осколе, зарабатывал музыкальными уроками, руководил церковными хорами. Под влиянием земляков, искавших духовной гармонии на Афоне, решился оставить мирскую суету и отправился в Свято-Пантелеимоновский монастырь. Встретивший его отец Иероним сразу оценил дарования прибывшего инока, поручил ему организовать в монастыре хор, которым Герасим управлял до конца жизни. В 1853 году он был пострижен в мантию с именем Григорий, а в 1855 году – в схиму с тем же именем.

В 22 года, в 1888-м, прибыл на Святую гору Афон Владимир Козьмич Горборуков, крестьянин села Волотово Новобезгинской волости Новооскольского уезда. Пострижен был с именем Вассой. Исполнял он послушничество не только в монастыре, но и городах России и Украины, где его застала Первая мировая война. Иеромонаха призвали на фронт, он служил санитаром Красного Креста, после революции 1917 года – в составе санитарного отряда добровольческой Белой армии, проявляя чудеса героизма, вынося раненых с поля битвы под пулями. Солдаты всегда находили в нём доброго утешителя, сопереживающего духовника. Отец Вассой вернулся на святой Афон после отступления Белой армии фактически пешком из Польши. В марте 1925 года был пострижен в схиму.

Из села Николаевка Слоновской волости Новооскольского уезда происходил будущий схиархимандрит Иоасаф (в миру Егор Ефремович Завадский). Окончив Курскую духовную семинарию, он не стал жениться, а выбрал монашескую стезю. В 1889 году 24-летний Егор прибыл на Афон, поступил в монастырь святого великомученика Пантелеимона, через десять лет его рукоположили в иеромонахи. В начале XX века в качестве послушания издавал в Москве монастырскую литературу. Писал и собственные философско-теологические статьи, полные глубокого смысла и высокой духовности.

Сохранился его труд «О различии веры и науки», где он рассуждал о них как взаимодополняющих инструментах познания Бога. Впоследствии стал настоятелем Троицкого Островоезерского монастыря Нижегородской епархии, ввёл в нём афонский чин богослужения и поминовения благодетелей. Как сложилась его судьба после революции, неизвестно.

Конечно, выходцев из Белгородской земли на Афоне было гораздо больше (и вообще, по всем данным, иноков, прибывших в Свято-Пантелеимоновский монастырь в XIX веке из Курской губернии, было гораздо больше остальных), но даже из этого краткого повествования понятно, что урождённые в наших краях святые афонские отцы были и остаются главным олицетворением нашей духовной связи со святой землёй.

Свято-Пантелеимонов монастырь / Фото: drevo-info.ru

Помощь и молитва

После призыва о помощи отца Иеронима она в монастырь потекла из разных уголков России – от царственных особ, знати и простых людей, в том числе из городов и сёл современной Белгородской области.

Как это могло быть организовано во времена, когда не было онлайн-переводов? Да очень просто: люди слали деньги в конвертах, а заодно просили помолиться о здравии или упокоении своих близких. Называли эти послания денежными письмами.

«Денежные письма отправлялись через доверенное лицо на Одесском подворье – купца Григория Бутовича. По всей видимости, монастырём дополнительно изготавливались кустарные почтовые конверты негосударственного образца и рассылались по приходам епархий для вписания имени жертвователя и суммы. Скреплялись они страховой сургучовой печатью почтового отделения и оригинальными печатями частных лиц. Такие печати чаще встречаются в конце 1870-х – начале 1880-х годов», – рассказывает белгородский краевед Александр Лимаров.

Никакой таксы на пожертвования не существовало, клали, кто сколько мог: и рубль, и 50, а монахи обязательно отписывались отправителям о получении жертвы и вписании имён в помянники и требы. Причём обратное послание отправляли в том же конверте.