Несвятая троица, или Как 20 лет назад я окончил сельскую школу с медалью
-
Мнение
-
Мнение
В то время ещё не придумали ЕГЭ и наличие медали позволяло попасть в вуз, сдав всего один вступительный экзамен.
Медалистов в классе было трое. Весь выпускной класс мы втроём не учились – мы шли на медаль. Нам об этом постоянно напоминали. Классный руководитель, которая радовалась, что у неё такой сильный класс. Директор сельской школы, которой хотелось, чтобы похвалили в роно. Родители, которые понимали, что на них лежит большая ответственность. И даже одноклассники, которые порой вставляли в речь горькую и едкую фразу «тыжмедалист».
Когда обычные одноклассники были не готовы к уроку, учительница ставила им в классный журнал жирную двойку. Когда к уроку не был готов кто‑то из нашей троицы, двойку тоже ставили. Только не ручкой, а простым карандашом. Чтобы мы потом подготовились и исправили. Потому что «выжмедалисты».
Все это видели. Все это знали. Весь класс.
После одной такой истории, когда медалистам двойки поставили понарошку, а остальным – взаправду, у нас случилось ЧП. Исчез классный журнал. Руководство школы определило круг подозреваемых. Их таскали на допрос к директору. Грозили отчислением. Половина класса на похитителей была в ярости: как же так, из‑за похитителей нам теперь заново писать все контрольные и сдавать все предметы! Другая половина не скрывала злорадства: «выжмедалисты» могут лишиться своих медалек!
Журнал вскоре нашёлся. Его подбросили. Но случившийся в классе раскол испортил и атмосферу последних месяцев учёбы, и выпускной вечер (кое‑кто на него просто не пошёл), и последующие отношения (некоторые участники тех событий до сих пор не здороваются при встрече и не приходят на встречи выпускников).
Ближе к окончанию учебного года родителей «выжмедалистов» пригласили на приватный разговор к директору. И деликатно спросили: вы не против, чтобы ваши дети шли не на золотую, а на серебряную медаль? Дело, мол, в том, что письменные экзаменационные работы (математику и сочинение) серебряных медалистов проверяют не очень строгие люди в роно («С ними мы договоримся»), а работы золотых медалистов придётся отсылать на область, где проверка строже (и, следовательно, есть риск получить «хорошо» вместо «отлично» и остаться вовсе без медали).
Фото: pixabay.com
Родители подумали и согласились на серебро.
Ещё через пару недель родителей «выжмедалистов» попросили скинуться и купить пакеты, куда следовало положить бутылку хорошего алкоголя, коробку конфет и что‑то ещё (уже не помню). Потому что те, кто будет проверять наши письменные работы в роно, заслуживают небольшого вознаграждения за свой труд.
Родители подумали и согласились скинуться.
Накануне письменного экзамена нас пригласили в кабинет к директору и попросили задержаться в школе после экзамена. Чтобы мы под руководством любимых учителей переписали свои же работы, устранив – нет, не ошибки! – помарки, из‑за которых нам гипотетически могли снизить оценку проверяющие.
Мы подумали и, конечно, согласились.
Запершись в классе, мы переписывали сочинения по два-три раза. До позднего вечера. Очень хотелось есть, поэтому мы грызли сухие брикеты только что появившейся в продаже лапши быстрого приготовления и заедали её «химической» приправой со вкусом «галины бланки».
В сумерках я шёл домой и наткнулся на одноклассника Толика. Толик был вечным троечником, да и на тройки его, по правде говоря, тянули. Толик молча смотрел на меня. Он знал, что я переписывал свою работу под руководством учительского консилиума. Весь класс знал. Да что там класс – половина деревни знала.
Толик смотрел и молчал. Ему светила двойка за сочинение, и никакой учительский консилиум ради него не собирался. Толик меня не осуждал, потому что к 17 годам понимал: такая вот она, жизнь, несправедливая. Он просто стоял и смотрел. С пониманием и даже с непонятным сочувствием.
Я тоже молчал. У меня горело лицо. От стыда и бессилия.
Мы шли на медаль. И получили желаемое. И поступили в вузы после первого же экзамена – все трое.
Прошло 20 лет. Я не знаю, где хранится моя серебряная медаль «за особые успехи в учении». Забросил её куда‑то и забыл. И не хочу вспоминать. Потому что она, эта медаль, до сих пор служит мне напоминанием о том уроке коллективного лицемерия, в котором участвовали и мои однокашники, и мои родители, и мои учителя.
Толик, прости.
Сергей Печорин
Мнение автора может не совпадать с мнением редакции