Как русские богатыри защищали будущего детского писателя из Белгородской области

Коза и красота

— В детстве вы больше любили читать или рисовать?

— Сначала рисование было способом защиты. Родители оставляли меня дома одного, когда мне было четыре–пять лет. Я плакал, боялся оставаться. А у нас висел плюшевый ковёр с васнецовскими богатырями. Мама говорила: «Видишь, три богатыря? Они защищают тебя, не бойся». И вот я услышу шорохи – бегу к ковру, постою возле богатырей и вроде уже не страшно. А потом решил усилить защиту. Начал их срисовывать и на окна клеить. Чтоб и с улицы было видно. Рисовал богатырей с гранатами, с пулемётом (смеётся). И верил, что они меня защищают.

А в школу пошёл – стал в учебниках на полях рисовать. С одной стороны русского солдата, с другой – немецкого, и чтоб наш обязательно победил. Порой я забывал, что на уроке сижу. Учительница подойдёт: «Что ты делаешь?» Написала однажды записку родителям.

Фото: murzilka.org
Художник, поймавший Мурзилку. В Белгороде хранятся три рисунка Аминадава Каневского

— Отругали вас дома?

— Нет. Отец посмотрел, сказал: «Это хорошо, что ты такое рисуешь. Положи между страниц лист бумаги и рисуй на ней. А в учебнике не надо».

Мой отец, Владимир Егорович, был настоящий сельский интеллигент, работал в Галушках, которые в ту пору были отделением совхоза «Викторополь». А мама, Мария Ивановна, занималась хозяйством и детьми, нас в семье трое. Очень творческая личность, прекрасно вышивала, вязала. Лет с пяти учила меня читать. Выписала из Киева по почте украинские народные сказки с иллюстрациями. Показывает картинку: «Смотри, кто нарисован?» А там такая красивая коза изображена, в ярком народном костюме! И вот мама берёт простой карандаш, бумагу и пишет печатными буквами: коза. Я смотрю на это дело и заявляю: «Не буду учиться читать!» «Почему?» – «Потому что рисунок красивый, а буквы – какая‑то ерунда! Я буду всю жизнь рисовать картинки и другим показывать! И другие пускай рисуют и смотрят». Тогда мама говорит: «Слава, понимаешь, выучиться читать и писать может любой человек, а рисовать как в книжке не каждый сумеет». И я согласился дальше учиться.

Фото: Валерия Шатько

Жаба в подушке

— Когда одолели грамоту, наверняка появились любимые книги?

— В моём детстве очень популярны были книжки про разведчиков. В сельском клубе стоял книжный шкаф, завклубом выдавал нам литературу. И как только появлялось что‑то про разведчиков, мальчишки занимали очередь. Первым брал кто постарше, и на прочтение отводилось три дня. Жребий тянули, чтобы очередь установить. Потом ребята собирались вечером, начинали об этой книжке беседовать. А до меня очередь не дошла, я сижу и думаю: скорей бы прочитать, чтобы вместе с ними обсуждать. И когда наступал мой черёд, я старался успеть – и днём, и вечером под одеялом читал. Потом на общих основаниях участвовал в разговоре. Мы и играли в разведчиков. Чтобы получить соответствующее удостоверение, сдавали экзамен.

— В чём он заключался?

— Главным разведчиком у нас был Толя Острый. Он дал такое задание.

Фото: Валерия Шатько

В нашем селе жил предатель – человек, который во время войны сотрудничал с фашистами. Он отсидел за это десять лет. И нам с другом предстояло проникнуть к нему в дом и положить в подушку жабу.

Вечером накануне мы поймали жабу, завернули её в газету. С утра стали поджидать момент, когда этот дядька уйдёт. Видим – с пустой банкой пошёл куда‑то молоко покупать. А в деревне раньше двери не закрывали, палочку воткнут – и всё. Мы ту палочку вытащили, забежали в хату, жабу в подушку положили и скорей обратно, спрятались в кустах. И наш экзаменатор из кустов за всем происходящим наблюдал. Вернулся тот мужик, зашёл в дом, через какое‑то время – матюки на всю деревню, дверь хлопнула, полетела газета с жабой… Он стал жаловаться родителям, но мы знали, что нам ничего не будет за это. Удостоверение разведчика мы получили.

Фото: рисунок Вячеслава Колесника

На этюды в лес

— Но всё‑таки, повзрослев, вы выбрали другую стезю?

— Валуйское медучилище для меня выбрали родители: не хотели меня, 15-летнего, далеко от дома отпускать. Мы жили на квартире с другом Сашей Гребёнкиным. Он тоже рисовал и предложил вместо того, чтобы читать про болезни в учебниках, ходить в морг и всё на практике узнавать. Так и делали. Если своими глазами увидишь, как выглядят, например, последствия инфаркта миокарда, уже не забудешь. К тому же у нас с Сашей освобождалось время, и мы ходили в лес на этюды.

— За три года армейской службы нашли хоть минутку для художественного творчества?

— Я служил фельдшером на противолодочном корабле. Экипаж – 120 человек, из лекарств – йод да зелёнка. Если требовалась серьёзная медпомощь, вызывал по рации санитарный взвод. Был случай: за борт смыло человека, в ледяную воду. При этом ветер сильный, спасательные круги сносило в сторону. Пока вытащили товарища, он перемёрз, еле живой. Пришлось мне делать ему укол прямо в сердце, растирать. Всё закончилось благополучно.

Знакомый с детства. Сюжеты талантливому автору подсказывает сама жизнь

А при Доме офицеров в Петропавловске-Камчатском работала изостудия, я два года её посещал. Там давали очень хорошие знания, на уровне художественного училища, выдавали свидетельство. Было предложение после службы остаться работать в Доме офицеров, но я вернулся домой.

— Понимание, что создавать красоту можно не только рисованием, но и словом, пришло позже?

— К писательской деятельности меня подтолкнул мой двоюродный брат Юра Макаров. Хотя у меня опыт уже был, я в 4-м классе сочинил стихи (смеётся). Юра дал мне понять, что у меня тоже получается. И я много его произведений иллюстрировал.

«Я дома»

— Вы иллюстрируете свои книги, потому что лучше представляете, каким именно должен быть рисунок?

— Хорошо, когда не сам рисуешь, когда есть художник. Потому что он добавляет своё видение написанного. Мне хотелось бы, чтобы мои книги кто‑то иллюстрировал. Один интересный опыт у меня был – книжку «Приглашение» оформили школьники из белгородской изостудии «Весёлые художники», руководит которой Елена Сичкарёва. Ребята лепили иллюстрации из пластилина.

Фото: Валерия Шатько