Как судьба связала Станислава Шляхова с Прохоровской землёй и освобождением Белгорода

Провожали всем селом

«Мама Елена Никодимовна с отцом Захаром Петровичем работали в Подольхах учителями. Мама преподавала русский язык и литературу, а папа – историю. В 1936 году отца перевели в село Большое директором семилетней школы. И мы поселились рядом со школой в учительских квартирах. В 1938 году родился брат Юрий».

Когда родители были на работе, маленький Станислав оставался дома с бабушкой и троюродной сестрой отца, которая помогала вести хозяйство. Часто ходил к маме и папе в школу. Помнит, как отец, играя, щекотал его щетиной.

В ноябре 1939 года Захар Петрович получил повестку. 24 ноября, накануне дня рождения Станислава, отец уходил в армию. Рано утром, когда ещё не взошло солнце, его собрались провожать учителя и ученики старших классов. Прощаться приходили и другие люди, так как его уважали в селе.

Отец тогда достал бумагу, обвёл карандашом ладонь старшего сына и положил лист в чемодан на память. Но, выходя из дома, с сыном не попрощался. Наверное, чтобы тот не увидел невольно навернувшиеся на глаза слёзы.

Фото: Владимир Юрченко
В рубашке родился. О чём вспоминает сын полка родом из Белгорода Анатолий Завгородний

Малышам – конфеты, жене – туфли

У калитки Захара Петровича ждала колхозная машина. Он бросил чемоданчик в кузов, а сам сел в кабину. Маленький Станислав стоял с мамой на крыльце. Помнит, что у неё слёзы полились ручьём, когда вернулась в комнату.

Спустя время её вызвали в Прохоровку и назначили директором школы вместо мужа. У неё было высшее образование – Курский пединститут.

А отца с другими призывниками погрузили в эшелон и отправили в Курск, затем – на Западную Украину. Захар Петрович попал на службу в 99-ю стрелковую дивизию. В учебном полку его назначили заместителем политрука. На рукаве военной формы у него была красная звезда.

Часто получали от него письма, мама читала их вслух. В одном он писал: «Скоро будем воевать с соседом. Но вы не беспокойтесь. Красная армия сильная, и мы разобьём любого врага».

Ещё получили от папы посылку – полную коробку конфет «Раковая шейка»… Для мамы в посылке лежали туфли-лодочки и платье.

Школа / Фото: архив Станислава Шляхова

Много беженцев

«Два года спустя началась война, – рассказывает Станислав Захарович. – Помню, был солнечный день. Из сельсовета прибежал посыльный. Постучался к нам домой. «Никодимовна, – говорит, – вас вызывают к телефону из Прохоровки». Она меня везде с собой брала. И вот по телефону слышу, ей сказали, чтобы собрала по возможности всех учителей и учеников старших классов. Им нужно было объявить о начале войны. Также велели возле школы выкопать бомбоубежище».

Елена Никодимовна всё исполнила.

По воспоминаниям Шляхова, когда в селе узнали о начале войны, поднялся громкий женский плач. Всех мужчин собрали возле сельсовета, посадили на три или четыре телеги и отправили в Прохоровку в военкомат. Некоторые не подошли по состоянию здоровья.

Станислав с мамой и братом / Фото: архив Станислава Шляхова

Когда наши войска отступали, в селе началась суматоха. Люди очень волновались. В небе иногда пролетали советские самолёты.

Школа тогда была главным культурным центром в селе. Учителя помогали здесь собирать посылки на фронт.

Станислав Захарович вспоминает, что было много беженцев из Харькова и близлежащих населённых пунктов. Гнали табуны лошадей, овец, коров. Всё это мальчик наблюдал с крыльца. Возле дома был колодец, и беженцы заходили испить студёной воды и набрать с собой.

Шли и шли

Вскоре появились наши отступающие войска. В ноябре лил дождь, на дорогах была грязь. У солдат не было плащ-палаток. Затем Прохоровку заняли немцы, но до Большого не дошли.

Помнится собеседнику лето 1942 года, цвела картошка. Приехали три подводы. Учителей, медицинских и партийных работников эвакуировали – дело было ночью. Станислав хотел взять с собой котёнка, но ему не разрешили. Привезли в Русскую Халань, эвакуированных распределили по домам, приготовили еду, поужинали.

Захар Шляхов / Фото: архив Станислава Шляхова

Тут Станислав услышал грохот. Вначале подумал, что это гроза. Увидел маму, тётю и ещё одну учительницу очень грустными. Они разговаривали между собой. Мальчик услышал из их диалога, что где‑то бомбят.

На рассвете мальчик открыл калитку и с другом Геной побежал к реке Халань, что протекала метрах в 100 от дома, куда их поселили. Тут ребята увидели колонну отступающих наших солдат.

Когда солнце уже стояло высоко, к детям подошла тётя Станислава. К ним подъехал на машине командир и попросил кружку воды. Тётя Тоня подала ему напиться и спросила: «Долго ли будете отступать?» Командир ответил шуткой: «Даже если отступим до Хабаровска, то потом всё равно погоним врага!»

Спустя время мальчики снова пришли к реке. А отступающие советские войска всё шли и шли.

Станислав Шляхов в молодости / Фото: Оксана Закутская/архив Станислава Шляхова

Дважды в эвакуации

Вдруг налетели немецкие самолёты. Сделали заход с запада на восток и стали сбрасывать бомбы.

«Прибежали матери и забрали нас, – рассказывает Станислав Захарович. – Мы спустились в погреб. У нас он был обычный деревенский – брёвна и земля. А у соседа погреб был из бетона. Он нас взял к себе. Спустя время наступила тишина. Затем послышался треск мотоциклов. Они поднялись на горку, постояли и умчались назад. Сосед сказал, что это немецкая разведка».

Потом немцы провели через село пленных. Сами ехали на машинах, мотоциклах, велосипедах. Во двор зашли двое в касках, с автоматами, сзади на плечах ранцы. Один из них залез по лестнице на чердак, прошёлся по нему и спустился. Искал русских солдат.

Увидев, что в доме только женщины и дети, немцы повесили автоматы на велосипеды и зашли в дом. Сели за столик у окна, достали из ранцев пайки. Открыли каждый свой термос. И весь дом окутал аромат кофе. Немцы не спеша поели – сливочное масло, колбасу, сало. Затем всё собрали и снова сложили в ранцы. Детям ничего не дали. Взяли велосипеды и пошли дальше.

Станислав Шляхов / Фото: Оксана Закутская