Красиво – и точка. Как жители Закутского улучшают своё село

Два Петровича

Предки закутчан начали прокладывать дороги, как пишет краевед Виталий Щербаченко, «с конца XVIII века, когда здесь стали появляться отдельные скотные дворы с избушками для пастухов, которые ставили на землях бывших валуйских служилых людей, занимавшихся выпасом овец. Образовывались целые пастушеские деревни. По архивным данным на 1820 год, кроме слободы Вейделевка (412 дворов), уже существовали скотоводческие хутора: Лаптев, Голубцов, Олейников, Якименков, Простаков, Колесников, Избушки, Шевцов, Закутский».

Он же сообщает, что изначально название хутора пошло от имени его владельца. Однако пару раз происходило переименование – Бугаевский, Шумилин. Точная дата образования села Закутского не установлена – примерно первая половина XIX века. «В 1859-м – 40 дворов, в 1884 м – 53 двора с 353 жителями», – поясняет Щербаченко.

Фото: Архив Татьяны Пушкарёвой
Без любви не вырастет. Почему школьники из вейделевского села Зенино любят сажать деревья

Народ выращивал скот и хлеб, продавая их на Дон и Кавказ. Хорошо жить не давали засуха, голод, неурожаи 1831–1833 годов, эпидемии холеры, оспы, цинги. Но как‑то выдюжили, не пропали: «В 1900 г. – 52 двора, 361 ­хуторянин (187 муж., 174 жен.), 115 десятин надельной земли, общественное здание, 6 ветряных мельниц».

Интересно, что первым председателем колхоза 100 лет назад люди выбрали Василия Петровича Закутского (кстати, распространённая здесь фамилия). А семь лет назад сельчане доверили рулить территорией ещё одному Закутскому (однофамильцу). Земляки знают его как облупленного. Ходил в местный детский сад, окончил школу, 20 лет тут же отработал агрономом в хозяйстве. Люди называют Петровичем.

«С одной стороны, когда ты свой – это хорошо. Но бывают ситуации, когда нужно жёстко ответить человеку, потребовать, если не понимает по‑другому. Это неприятно. Очень. И штрафы были, и ругались, но ничего, здороваемся», – говорит глава поселения Юрий.

Мультипликаторы

Вместе мы идём в самое яркое и современное здание села – детский сад, отделанный оранжевыми, красными, синими, белыми вентфасадами. На воротах щёлкает кодовый замок, дверь распахивается, и тут же какой‑то ребёнок кричит: «Здравствуйте, Юрий Петрович!». Закутский смеётся. Улыбка у него хорошая.

Заведующая Ольга Орлова хвастается: ребятня учится делать мультики. Садик выиграл компьютерную мультистудию, поучаствовав в областном конкурсе. Первый тридцатисекундный мульт монтировали пять часов. Всем понравилось. Она зовёт смотреть сенсорную комнату, единственный в районе медицинский блок, имеющий какую‑то особую лицензию, шикарный спортивный зал и спортплощадку, оборудованную по последним стандартам. И ещё одно достижение – территория детсада какое‑то время назад победила в областном конкурсе по благоустройству. Три года назад о таком и думать не могли.

«Садик сдали в 1978-м, с тех пор ни одного капремонта. Было ужасно холодно. Родители так возмущались, жаловались, что нас внепланово включили в программу. А мы даже не знали. Однажды выглянули в окно и увидели: строители идут. Теперь тепло, даже жарко – зимой дети бегают в трусиках и маечках», – докладывает заведующая.

Строители ушли, и тут обнаружилась куда более серьёзная проблема – рождаемость. В селе есть женщины в возрасте за 40, решившиеся на третьего–четвёртого ребёнка. Сейчас в поселении 18 многодетных семей, давно такого не было.

«Я уже всем сказала: чтобы садик не закрылся – рожайте», – смеётся Ольга Орлова.

Развели моду

Центр села словно приготовился к празднику. Кругом богатые пышные розы, фонтаны (при нас, правда, не работали), туи, шарообразные кустарники, клумбы, заставляющие остановиться и полюбоваться. Красоту в центральном парке, а в селе их два, наводит команда администрации, сам глава по субботам стрижёт деревья, и ему это очень нравится. Напротив мемориала односельчанам, павшим в Великой Отечественной войне, где чаще всего встречаются фамилии Алтынник, Белокобыльский, Гребнев, Закутский, Колесник, Костенко, Котов, Рубежанский, большая детская площадка с мягким покрытием. Рядом Доска почёта «Гордость закутчанского поселения».

Юрий Петрович предлагает проехать ­посмотреть село, тем более есть что показать журналистам. Правда, ничего подобного ещё не видела. Мусорные баки выглядят не очень, но закутчане драпируют их живой изгородью. Контейнерные площадки – это плотные ковры из вьюнков. Ну красиво же! Теперь такую моду завели во всём Вейделевском районе.

На одной из улиц скульптура – большой футбольный мяч, авторская работа Петровича. Сделана к чемпионату мира по футболу, а сварена из стенок списанных мусорных контейнеров. Невольно подслушиваем разговор главы по мобильнику, речь о порыве трубопровода. Изношенный водовод давно кричит о замене, но пока проблема не решается. Частые аварии, отключение воды – самая острая проблема для села.

«Я бы полетела»

Мы заехали в офис семейного врача. В палате дневного стационара под капельницей лежит Тоня – так представилась женщина. Рассказывает, что здесь можно пройти диспансеризацию, флюорографию, медосмотр, сделать кардиограмму, записаться на приём к специалистам в Вейделевскую ЦРБ, куда тебя отвезут на социальном такси. И медсёстры молодцы, справляются. Однако многие пенсионеры скучают по больнице, которая работала раньше. Старикам ездить из соседних деревень зимой каждый день на капельницы возраст не позволяет. А был бы стационар – другое дело.

Офису очень нужен доктор, свой, который жил бы в Закутском постоянно. Уже и квартира готова – трёхкомнатная с мебелью, специально приобрели для специалиста. Заявка на врача подана давно, однако желающих не находится.
Зато рвётся к пациентам Юлия Пугач – старый добрый фельдшер, лечившая два поколения закутчан больше полувека. Три села молились на неё. Она тогда одна работала. Однажды, не помня себя, понеслась с больным ребёнком на руках в колхозный гараж просить машину до Вейделевки, в ЦРБ. Только в кабине и обнаружила, что босая, забыла туфли. Мальчик выжил, а историю эту в селе помнят.

«В 1975-м много молодых специалистов сюда приехало: агрономы, зоотехники – строился крупный спецхоз. Жизнь закипела. А потом все как понарожали, столько детей было! И вот мы с моей мамочкой – она тоже фельдшер, помогала мне – как заведённые бегали на патронаж. Сейчас бы вернуть то время, я бы полетела на работу. На пенсии скучно», – жалуется Юлия Григорьевна.

Привыкшая жить для других, она и сегодня хочет быть полезной. Каждый год на своём дворе устраивает парад цветов. Небольшой домик за низким штакетником, как в какой‑то сказке, оплетён гирляндами хмеля и вино­града, утопает в белых шапках гортензии, ромашках, георгинах:

«Создаю людям хорошее настроение, чтобы добро было на сердце. И соседей подбила разводить цветы».

Клёвое место

Закрываю глаза, вжимаюсь в сиденье – под нами невероятно крутой спуск. Три секунды страха – и мы на ставке. По берегам несколько машин, хозяева которых замерли с удочками у воды. В один момент глаза всех впиваются в одну точку. Здоровенный карп, словно дразня рыбаков, подпрыгивает на середине пруда один раз, другой. И золото перекатывается на его жирных боках.

Табличка нам сообщает: «ТОС «Рассвет». Долго этот пруд стоял заброшенным, заросшим, пропащим. И вот понадобился. Земляки собрались как‑то с бензопилами, топорами и за пять зимних дней навели порядок, заодно оборудовав место для отдыха и рыбалки. Сварили беседку, стол, скамейки, поставили туалет. Собрали деньги, купили малька и зарыбили водоём. Чужаков, любящих халяву, закутчане не пускают. У каждого тосовца появилось собственное клёвое место. Некоторые застолбили территорию, высадив рядом с сижами клумбы. Пришёл с работы, удочку закинул и наслаждайся красотой. Молодцы мужики, сделано на совесть.

«Денисенко, Горшков, Бекарюк, Шеховцов – всего человек 40, – Александр Прокопенко, один из тех, кто выкорчёвывал поросль, перечисляет сельчан, работавших тут. – У нас здесь и свадьбы проводят».

Сколько намечено

Маленькая, сухонькая Наталья Божко когда‑то тоже работала топором. Давно это было, в костромских лесах, на лесоразработках. В войну рыла окопы, строила аэродром. Под старость судьба наградила её за это натруженными руками. В скромной и очень чистой хате по банкам стоят свежие букеты астр. На днях великая труженица отметила 98-й день рождения. О большой жизни рассказала так, словно телеграмму отбила, одним абзацем.

— Пишла в школу, 9 лет было. Як кончила семь классов, начала работать в колхозе. А тут война. И работать некому. Я самая старшая в семье. Посылалы под Москву, станция Узловая, там строился заводик. Год был страшный, 1946-й. Голод. В 1947-м вернулася домой, тут урожай уже был хороший. Посылалы на заготовку лису, там рубалы, пилялы. В Новгородской области на болотах размывалы мох. Всю смену стоишь в воде, тянулы гидромассу на поля. В Костроме была. Устроилася дома, на ферму, коров доила, телят выкармлывала. Почётные грамоты давалы. И на пенсию пишла, – выдаёт на одном дыхании.

— Как дожить до ваших лет?

— Да хто знает. Много я прожила, глазами не вижу, ушами не слышу. А без смерти не умрёшь же, будем жить, пока намечено. Може, и доживу до 100 лет, не знаю. У нас тут у Закутскому Кравченко Анна Ивановна дожила, по телевизору сообщалы.

Пока не падаю

Выезжаем за село, где открывается панорама, которую можно видеть с воздушного шара или параплана. Изумительная русская равнина с курчавыми макушками дубового леса и морщинистыми балками. Здесь у многодетной Натальи Околоты коровы, которые настолько хороши, что могли бы сниматься в рекламе. Седьмая, последняя бурёнка появилась благодаря соцконтракту – госсубсидии в размере 94 тыс. рублей на запуск своего дела. Корова обошлась в 80 тыс., оставшиеся деньги пошли на корма.