Первые прокуроры. Как работало око государево в Белгородской губернии XVIII века

Особые книги

«Институт губернских прокуроров обязан своим появлением в 1731 году императрице Анне Иоанновне, – рассказывает главный специалист отдела использования архивных документов ГАБО, кандидат исторических наук Александр Колотушкин. – Тогда вышел сенатский указ «Об определении прокуроров в Юстиц-коллегию и в губернии и о сочинении им инструкции для порядочного отправления дел по их должности». Отправили губернского прокурора и в Белгородскую губернию – им стал капитан Алексей Иванович Львов».

Но лишь спустя полтора года должностные полномочия губернских прокуроров были чётко регламентированы императорским указом «О должности прокурора». Основной их функцией стал контроль деятельности губернской администрации, вплоть до высшего должностного лица.

В особых книгах на одной стороне листа губернские прокуроры записывали государственные указы, а на другой стороне – степень их выполнения губернскими властями. О правонарушениях докладывали генерал-прокурору. Генерал-аншеф Павел Иванович Ягужинский, ознакомившись, передавал дела для рассмотрения в коллегии или в Сенат.

В повседневные обязанности прокурора входил надзор за состоянием окладных книг, куда записывали казённые доходы, за соблюдением откупов и подрядов. Вплоть до контроля следствия над арестантами в положенные сроки, чтобы в губернском остроге они долго не задерживались.

Видит, слышит, стережёт. Как служилось белгородским полицейским начала XX века

Нарушение и наказание

«Отправляя свои обвинения, губернский прокурор должен быть уверен в их истинности, иначе за напрасный оговор он получал такое же наказание, какое требовал для обвиняемого, – уточняет Александр Колотушкин. – Впрочем, за чрезмерно преувеличенные или допущенные по недосмотру обвинения прокурора могли и простить. Закон гласил: «Лучше доношением ошибиться, нежели молчанием».

За первый проступок, сделанный по оплошности, губернский прокурор лишался полугодового жалованья, за второй – годового. Третье нарушение без злого умысла каралось снятием одного чина, конфискацией половины имущества и десятью годами каторги.

При Анне Иоанновне за особенно крупные ошибки прокурора могли казнить. Но Елизавета Петровна, захватив трон, запретила смертную казнь. И для губернских прокуроров её заменили вырыванием ноздрей и вечной каторгой.

В ссылку за 30 вёдер

«По своему происхождению губернские прокуроры принадлежали к среднему или мелкому дворянству, а по служебному положению были зачастую ниже служащих, за деятельностью которых им приходилось наблюдать. Взять хоть того же прокурора Алексея Львова в невысоком звании капитана, – подчёркивает Колотушкин. – Губернские прокуроры не имели специальной профессиональной подготовки. Им не полагалось заместителей и помощников. Лишь при Екатерине Великой в 1760-е годы было установлено, что в случае болезни или длительной отлучки губернского прокурора его обязанности переходили к старшему секретарю губернской канцелярии».

Возможно, невысокое положение отчасти было причиной прокурорской коррупции. В Российском государственном архиве древних актов хранится «Дело о взятках и злоупотреблениях белгородских чиновников». Об этом деле повествует также именной указ Екатерины II 1766 года «О распубликовании во всём государстве об учинённых наказаниях за взятки и за лихоимство».

Суть дела: 39 служащих Белгородской губернии, в том числе губернаторы Пётр Салтыков и Григорий Шаховской, долго покровительствовали незаконному винокурению в регионе. Среди обвиняемых – три губернских прокурора.

Первый, Василий Тутомлин, обвинён в том, что в 1758 году взял с одного из подчинённых взятку в 50 рублей за то, чтобы тот поехал на прибыльную проверку в слободы, где функционировали левые винокурни. Сенат требовал для Тутомлина штраф размером с его годовое жалованье. Но Екатерина II отменила наказание по собственному манифесту 1762 года, который прощал госслужащим незначительные правонарушения, совершённые до её воцарения.

Был помилован и следующий после Тутомлина прокурор – Александр Янков. Его обвиняли в присвоении в 1761 году 250 рублей взяток. Но опять же это было до 1762 года.

А преемник Янкова – Алексей Зыбин – за несколько лет, в том числе уже при Екатерине II, присвоил 440 рублей и 30 вёдер алкоголя. И был наказан лишением одного чина сроком на четыре года и безвыездной ссылкой в свои владения на тот же срок.

Павел Иванович Ягужинский – генерал-прокурор в 1722–1726 и 1730–1735 годы

Трудовая дисциплина

В Белгородском областном архиве хранится дело конца 1764 года. После Зыбина тогда губернским прокурором был Александр Фёдорович Брянчанинов.

Дело содержит рапорты о посещении членами присутствия губернской канцелярии своих рабочих мест за октябрь, ноябрь и декабрь. «Система учёта рабочего времени» включала данные о четырёх служащих: губернаторе Василии Нарышкине, губернаторских товарищах Якове Френеве и Александре Панине и о самом Брянчанинове. В рапорте указано время их прихода в губернское присутствие («приход пополуночи») и время ухода («выход пополудни»).

«Из рапорта, к примеру, за октябрь мы узнаём, что губернатор Нарышкин из 21 рабочего дня 13 дней был в разъездах, а в присутствие являлся 7 дней: трижды пришёл к 7 утра и ушёл в 2 часа дня, четыре раза пришёл к 8 утра и ушёл в 2 часа дня, – комментирует Александр Колотушкин. – В октябре 1764 года был ещё и 22-й будний день – пятница 1 октября, но в это время был церковный праздник – Покрова Пресвятой Богородицы, и губернское присутствие не работало».

Прокурор Брянчанинов шесть дней в октябре отсутствовал на рабочем месте из‑за болезни. Все остальные дни аккуратно приходил к 6 утра и уходил в 14 часов, кроме одного дня, когда явился на работу в 7 утра и ушёл в 15:00.
Аккуратен был и Френев – он отработал все рабочие дни октября. Кроме двух дней, он приходил на работу в 6 утра и уходил в 2 часа дня.

Александр Алексеевич Вяземский – генерал-прокурор в 1764–1792 годы

Губернские интриги

«Прокурор Брянчанинов причастен к одному из крупнейших конфликтов в среде белгородской губернской администрации, – рассказывает историк. – В январе 1765 года он отправил в Сенат жалобу на губернатора Нарышкина. В ней сообщал, что глава региона не объявлялся в присутствии по несколько недель. Но когда он туда пришёл и не застал на месте Брянчанинова, который находился в командировке в Харькове, то пришёл в ярость от того, что прокурор не оповестил его – губернатора – о поездке. В жалобе Брянчанинов указывал, что отлучаться на срок до восьми дней ему дозволяет «Генеральный регламент», вдобавок он не обязан отчитываться перед губернатором, так как подотчётен генерал-прокурору. Критике в жалобе подверглась и вся губернская администрация».

Ответным ходом губернатор Нарышкин отправил в Сенат свой донос. Он писал, что нормальной работе губернских служащих препятствуют как раз мелочные придирки самого прокурора.

Пришло время разъяриться Брянчанинову. В очередной бумаге он потребовал лишить губернатора его очередного жалованья. Это было уже чересчур, и губернский прокурор получил выговор от генерал-прокурора Александра Алексеевича Вяземского.