«Мимо Чугуева степью». Куда белгородцы ходили за солью

Среди них было немало белгородцев.

Варили в котлах

В госархиве древних актов хранится памятка из Белгорода воеводе Третьякову о высылке из Яблонова на Торские озёра работных людей для солеварения и служилых для охраны солеварения от неприятеля. Направлена она 19 июля 1666 года.

На озёра ехали жители практически всех нынешних районов области: белгородцы, валуйчане, старооскольцы.

С каждым годом на соледобычу приезжало всё больше людей. Говорят, что только за несколько месяцев 1635 года с озёр вывезли 270 возов соли.

Путь, по которому белгородцы шли на Тор, можно увидеть на карте, созданной в 1700 году или немногим ранее. Чертёж украинским и черкасским городам от Москвы до Крыма хранится в шведском национальном архиве, копия – в Белгороде.

Сегодня этот путь по асфальтовой дороге длится всего 260 км. Раньше, конечно, преодолеть его было не так просто, на это уходили дни. К тому же это было опасным из‑за постоянных набегов татар. 

Карта 1700 года / Фото: скрин с сайта Шведского национального архива

Для защиты от набегов на Русь, а заодно и прибыльного промысла рядом с соляными озёрами в 1645 году построили острог Тор. Ратным людям государь повелел «для сбереженья в том острожке быть». В госказну шла прибыль немалая: к варницам со всей страны съезжались торговцы, чтобы купить соль, добытчики платили тамгу – налог.

Во время развития соляного промысла Тор звали Солёным городом или Сольницею. Сегодня это Славянск. Городу повезло иметь группу озёр карстового происхождения, необычайно богатых солью. Они находятся на расстоянии нескольких сотен метров друг от друга. Из их соляных рассолов в давние времена соль вываривали в специальных котлах.

Уже в 1665 году на Торских озерах заработал первый государственный (царский) солеваренный завод. Он состоял из трёх куреней. На заводе было 40 котлов, где и вываривали соль. Ещё на территории было три амбара, куда соль ссыпали для хранения.

Фото: Олег Гончаренко
Дорогами набегов. Куда вели крымско-татарские шляхи

Проезжают степью

Соль приносила огромный доход царской казне. В 1648 году в Москве цены на соль подняли в пять раз, из‑за этого прошёл печально известный соляной бунт. После этого власть более не решалась так посягать на национальное достояние.

Тем не менее хлорид натрия оставался валютой во всех смыслах: солью платили налог, за добычу соли и её провоз налоги изымали, солью же расплачивались за товары.

Белгородцы изо всех сил старались не упустить выгоду, поэтому проявляли смекалку.

Так, сохранилась челобитная 1653 года, в которой «бьют челом холопы разных городов», которые ходят на Тор для «солёного промыслу». В Чугуеве с них берут пошлину – с пуда по две деньги. А вот белгородцы хитрят: «проезжают мимо Чугуева степью» и государевой проезжей пошлины не платят.

Кто варил соль

На добыче соли жизнь была непростой. Одни приезжали сюда в надежде быстро заработать, а сталкивались с тяжким трудом, другие укрывались от закона. Драмы разыгрывались и из‑за денег, и житейские, и даже связанные с изменой родине.

К примеру, белогородский воевода Григорий Тюфякин в отписке 1622 года доносил, что Кондрашка по прозвищу Быстрая Рыбка да Терешка Балашов «привели с собою в Белгород с Торца Белогородскаго жильца, гулящаго (вольного – прим. авт.) человека, Матюшку Сидорова, который в 129 году (прим. 1621 г.) с Донскими казаками ходил в Литву». 

Сидоров рассказал, что он белгородец, отправился в поисках лучшей жизни на Тор добывать соль. Признался, что и вправду ходил в Литву, в Каменец-Подольский, выдал всё, что узнал про гетмана Сагайдачного, про короля и турецкого правителя и про то, как вернулся назад.

«Из Литвы мы вышли в Путивль и были в Рыльске, и в Курске, и на Осколе, а с Оскола я поехал в судне Осколом… И меня на Тору изымали белогородцы, которые на Тору соль варят, да послали в Белгород с Кондрашкою Скорою Рыбкой».

Государь в ответ на отписку велел мужика ещё раз допросить «пытати накрепко» и пока держать в надёжной тюрьме.

Удивительный продукт. Почему сало особенно полезно зимой

Солёные уши

У рабочих, что носили на плечах мешки с солью, уши становились солёным, кожа воспалялась – отсюда пошло выражение «пермяк солёные уши».

К очевидному факту, что добыча соли – тяжёлый физический труд, добавлялись плохо заживающие в этих условиях раны.

Мне как‑то довелось собирать садочную соль на одном из озёр. Такую соль не вываривают – нужно дождаться, когда кристаллы сами образуются на солончаках.

Идёшь по толстому соляному насту озера. Выбираешь симпатичный участок, снимаешь верхний слой наста – и в ведро. Наст точь-в‑точь походит на весенний лёд: крепкий, белый и залит сверху водой – человеку по щиколотку. Но стоит только порезаться о соляной кристалл, даже крошечную ранку тут же выворачивает наизнанку, она воспаляется за пару минут и заживает потом очень долго. Что уж говорит о серьёзных травмах, которые часто случались на старых солеварнях.

Белгородское сало

В давние времена поваренную соль в качестве консерванта добавляли в краски для иконописи. Соль служила для заготовки рыбы, мяса, шкур и – что особенно актуально для белгородцев – сала.

«Сала через руки курских торговцев проходит до 600 тыс. пудов, на сумму до 2 млн рублей. Главнейшим пунктом этой торговли должно признать Белгород, куда доставляют партии из соседних уездов, а также из губерний Харьковской, Полтавской, а иногда и из Екатеринославской. В Белгороде оно разливается в осиновые бочки и зимним путём отправляется на Москву и далее», – написано в издании «Списки населенных мест Российской империи» 1862 года

Но, конечно, немалую часть сала отправляли под засолку. На ярмарках в малороссийских селениях в XVI–XVII веках фактически только соль и вино покупали на деньги, остальное выменивали. В 1670-х на рынке пуд торской соли стоил в около 20 копеек.

Фото: Наталия Козлова

Чумаки и коломийцы

В XVII веке в государстве распространилось чумачество. Люди шли на юг, чтобы продать то, чем богаты дома, вернуться назад с солью и рыбой и перепродать их здесь.

Чумаки добирались до Чёрного и Азовского морей, до Торских соляных озёр. Это было опасно, но выгодно. Чумаки зачастую держались Муравского шляха.

Напоминает сегодня об этом хутор старооскольский хутор Чумаки.

«Чумак, чумаки… Так в старину звали крестьян, которые возили на Дон и в Крым зерно и муку, а оттуда возвращались с возами, гружёнными рыбой и солью. Эти люди и основали во второй половине XVII века небольшой хутор на левом берегу речки Убли между сёлами Терехово и Котово. Селение долгое время не имело своего имени, называли просто «хутор чумаков», – пишет в книге «Сёла белгородские» краевед Борис Осыков.

В регионе есть и ещё одно село, напоминающее о соляном промысле. Это Коломыцево Прохоровского района. Коломийцами малороссы звали тех, кто добывает соль.

«В нашем селе отказаться от хлеба с солью считается чрезвычайно неприличным. Сам факт такого угощения является знаком особенной приязни и доверия. И, как говорят старейшины нашего села, если накормить хлебом с солью недруга, то он станет другом», – пишут на официальном сайте поселения.

Фото: Наталия Козлова