«Нет повода улыбнуться – его надо создать». Космические принципы Сергея Рязанского

«Как я вляпялся в космическую историю»

«Я никогда не мечтал быть космонавтом, я же нормальный человек: где я и где космос? Окончил биофак Московского университета в 1990-е годы, и выхода было только два: уходить в бизнес или уезжать. Мы с ребятами открыли компанию, и я уехал работать в Штаты, но там мне не понравилось. Я вернулся и попал в институт медико-биологических проблем. Оказалось, это научное учреждение занималось медицинским сопровождением космических полётов и биоспутниками. Я обследовал обезьян до и после полёта в космос, а когда проект закрыли, стал работать с космонавтами.

Однажды начальник сказал: «Академия наук набирает учёных в отряд космонавтов, пиши заявление!»

Учёные бывают или очень умные, или очень здоровые. Я здоровый, поэтому единственный, кого смогли отобрать по здоровью. И я попал в незнакомую мне военную среду, где все инженеры и военные лётчики. Мне оказалось комфортно, потому что основная работа космонавта – учиться».

Фото: личный архив Сергея Рязанского

Как выучиться на космонавта

«Общекосмическая подготовка длится два года, за которые надо сдать 150 экзаменов и зачётов. В трудовой написано «кандидат в космонавты», и ты учишься. 

Как выучить 150 предметов? Я человек, а не компьютер. Надо расставить приоритеты и чётко сформулировать задачи, это сильно сэкономит время: какую критичную информацию я обязан знать, какую – где посмотреть, остальное – у кого спросить. 

В прошлом году набирали в отряд. Молодой человек выучил биографию Гагарина, а комиссия спросила, сколько углов у кирпича, кто написал «Купание красного коня», какие московские театры он знает, какую последнюю книгу прочёл. Оказалось, «Мастера и Маргариту» Толстого.

Чем шире у человека кругозор, даже не связанный с его профессией, тем легче он воспринимает, анализирует и воспроизводит информацию, и тем он успешнее.

Второй этап – подготовка в группе. Минимум два года, максимум – всю жизнь. И, возможно, никогда не полететь. Если повезло и поставили в экипаж – третий этап подготовки за два года до полёта с конкретным экипажем к конкретным задачам. И снова учёба. 

Итого самая быстрая дорога в космос – 6 лет, мой коллега готовился 18. Самое важное в этой дороге, результат которой не гарантирован, – позитивный подход». 

Фото: личный архив Сергея Рязанского

«Хьюстон, у нас проблема»

«У меня в экипаже был американец: жуткий педант и зануда. Однажды вижу: он не в духе. Оказалось, позвонил жене. Психологи учат наши семьи не грузить негативом мужиков, которые по полгода висят в космосе. И его позитивная жена выдала, что у неё всё прекрасно, дети уже на втором этаже, холодильник затаскивает, потому что вода под окнами первого этажа (в 2017 году в Хьюстоне было наводнение). Он звонит в центр: «Хьюстон, у нас проблема!» Они говорят: «Это у ВАС проблема?! Это у НАС проблема!» Вместо 3 тыс. сотрудников осталось трое, их дома смыло, и они остались жить на работе. 

Он всю ночь переживал, а если бы в тот момент внештатная ситуация? Это сказалось бы на количестве ошибок и выживании экипажа. 

На третий месяц полёта возникает психологическая усталость, люди менее собранны, привычных отдушин нет, выходных нет. Количество ошибок увеличивается в 4 раза. Экипаж надо встряхнуть, чтобы люди улыбнулись, посмеялись, чтобы у них загорелись глаза и появилась энергия работать. 

Я не устаю повторять: если нет повода улыбнуться, его надо создать. 

Мы все живём и работаем в условиях стресса – и в космосе, и на Земле. Бороться с ним бесполезно, надо взаимодействовать. 

Мы устраивали на станции музыкальные вечера, я летал по ней в костюме лохматой чёрной обезьяны, первая пицца, приготовленная в Космосе, – это тоже мы».

Видео канала euronews (на русском)

Штатная нештатка 

«Термин означает нештатные ситуации, которые разобраны заранее. Толщина стенки МКС – 1,5 мм. Если какой‑нибудь дятел проковыряет в ней дырку или прилетит метеорит, что делать? В случае ЧП у экипажа есть 10–20 секунд, чтобы среагировать. Мы собрали экипаж, опытных коллег, аналитиков и расписали по пунктам, что делаем в случае ЧП. Такой подход убирает страх и панику (что бояться, если подумал об этом заранее) и экономит время (знаешь, как действовать). Все действия грамотные, потому что продуманы в спокойной обстановке. 90 % того, что может случаться, мы можем продумать заранее: если на рынок выйдет конкурент, если доллар вырастет и т. д. 

План А, В, С поможет справиться с ситуациями, которые выбивают из колеи, даже при внештатных нештатках. 

Что мы сделаем при нашествии инопланетян на МКС? Наверно будем сваливать. Ага! А сваливать мы будем по плану А, В, С… 

Я не параноик, но у меня всегда в чемодане аптечка, ксерокопия паспорта, фотография паспорта в телефоне и наличка, помимо карточек. Всё это штатные нештатки». 

Фото: личный архив Сергея Рязанского

Коллектив не выбирают

«Самый главный навык в современном мире – умение работать в команде. Мы всю жизнь в команде: семья, друзья, коллеги, клиенты. Хорошо, когда мы сами выбираем команду. В случае с коллегами и клиентами – что досталось, то досталось. Это миф, что экипажи набирают по принципу психологической совместимости. Нет! Но от этой команды зависит жизнь. 

После полёта Леонова и Беляева, когда они приземлились чёрт знает где и трое суток ждали спасателей, всех космонавтов тренируют выживать в зимнем лесу, в море, в пустыне, а сейчас ещё и в горах. Это умение никому больше не пригождалось, но оно необходимо.

Чтобы приземлиться в заданном районе, я должен выдать тормозной импульс с точностью до секунды. Промах на 1 секунду – 200 км по земле. Протупил 10 секунд – привет, китайцы, ещё 10 – Тихий океан.

Экстремальное выживание снимает с человека все маски, ты видишь, что тебе досталось, и можешь делать выводы. На такой тренировке один подходит: «Сергей, у нас мало дров, пойду нарублю». Я замечаю: сам поставил задачу – сам её и выполнил. Другой спрашивает, что делать, я сказал. Замечаю: исполнительный, но голова не включается. 

Был человек, который все трое суток при –35 просидел у костра. Что с ним делать? 

Любая команда как настройка инструмента: настраиваешь зоны ответственности, внимания, темп и стиль работы. 

Тому, кто сидел у костра я дал ответственное задание: следить за огнём, даже ночью. Он и так сидит, поэтому с удовольствием согласился. У него появилась роль и уверенность, что он приносит пользу. А я увидел, что в реальной критической ситуации один человек в долю секунды будет в спасательной капсуле, а второй – со мной спасать станцию. 

Все конфликты с людьми из‑за иллюзий. Нам кажется, что другой человек в ситуации должен поступить именно так, как это сделали бы мы сами. Но все видят ситуацию по‑разному, и поступают по‑разному. 

Поэтому научитесь принимать человека таким, какой он есть, даже когда это сложно или невозможно».

Фото: личный архив Сергея Рязанского

Когда невозможное возможно 

«В команде три человека: командир, бортинженер и учёный – «полезная нагрузка». Его везут на станцию проводить свои эксперименты. В 2005 году разбился шаттл «Каламбия». США закрыли космическую программу и на 12 лет вперёд выкупили все места учёных на наших кораблях. Мне сказали, что я не полечу. Никогда. Именно в этот момент я очень захотел в космос. 

Я просил дать мне шанс, но Роскосмос – организация консервативная, разговор с руководством всегда был один и тот же: погонов нет, инженерного образования тоже – свободен. 

Я защитил кандидатскую и согласился на эксперимент «Марс-500» (2010–11 годы, имитация полёта на Марс, при которой шесть добровольцев 520 суток были в замкнутой капсуле – прим. ред.). 

Я должен был сделать идеальную команду. Для меня это команда, которая может быть вместе не только на работе, но и просто проводить время. Команда – это вообще делать что‑то вместе. У нас получилось, мы до сих пор дружим семьями.

Эксперимент перевернул мою судьбу – именно после него мне в виде исключения дали возможность пересдать 150 экзаменов и стать первым бортинженером без инженерного образования. Моя дорога к первому полёту заняла ровно 10 лет. 

Опускались ли у меня руки? Да. Коллеги, друзья, жена, родители – все говорили: не трать время, у тебя нет шансов, систему не сломать. Но я всегда задавал себе один вопрос: а всё ли я сделал, чтобы получилось? Я делал снова и снова. И у меня получилось. 

Стартовали мы ночью с Байконура. Старт ракеты – это очень красиво и эмоционально, особенно ночью. Если будет возможность, обязательно посмотрите. Мне из самой ракеты было ничего не видно, и вообще очень стрёмно. Я чувствую себя уверенно, когда контролирую процесс, а тут корабль поставили на бочку с порохом, которой я не управляю. Эта бочка взрывается, и ровно через 528 секунд мы в открытом космосе». 

Фото: личный архив Сергея Рязанского

Как жить с тем, кто бесит

«МКС – это металлическая труба длиной 60 метров, рассчитанная на шесть человек: одна тройка прилетает, другая улетает. Внутри я понял: меня учили работать с командой, но не учили с ними жить! А они бесят – разбрасывают носки, обёртки… На Земле я бы взорвался, а там нельзя: мне некуда деться. Ограничить общение тоже нельзя: в командной работе это потеря критичной информации. Кто‑то не скажет, что прибор переведён в другой режим работы, и человек ошибётся. Это гибель экипажа. 

Поэтому надо уметь ругаться по‑доброму. Бесит – отойди в сторону, не разговаривай на эмоциях, они не нужны при конструктивном разговоре. 

Если принимать человека таким, какой он есть, и уметь ругаться по‑доброму – конфликтов не будет вообще». 

О трудной работе над собой

«У меня было два полёта. После одного я понял, что с одним из коллег никогда больше не буду общаться: он реально достал за полгода. А центр управления говорит: «Сергей, ты единственный, кто летал с ним душа в душу, идеальный экипаж». Да! Но они же не знают, что это была ежедневная работа!

Жили мы дружно и счастливо вшестером, но в какой‑то момент нас стало девятеро, а кают осталось шесть, пришлось размещаться, где возможно. Всё это было сделано, чтобы мы с Олегом Котовым вышли в открытый космос с олимпийским факелом и именно им зажгли огонь в Сочи.

Всего у меня четыре выхода в открытый космос. Это самая сложная, опасная и самая интересная работа. Виток вокруг земли – 90 минут: 45 минут – день, 45 минут – тень. Каждые 45 минут восходы и закаты Солнца и Луны. Романтика. И возможность посмотреть на Землю, понять, что она точно круглая и очень красивая». 

Фото: личный архив Сергея Рязанского