— Как скучно! – встречает Дима. – Человек пришёл без бриллиантов и трёхметрового маникюра!
— А что, обычно приходят с длинными ногтями?
— Да, некоторые будто на поиски нефти или газа к нам собираются. В глине при работе сразу дырки появляются, и про горшок можно забыть.
Горшок? Какой горшок? Хочется вылепить чего‑нибудь эдакое. Вазу-ананас, к примеру.
— Да что угодно, – соглашаются хозяева и демонстрируют глиняную глыбу. Из такой не только вазу – дом слепить можно. Глина тут разная: из одной делают сувенирную мелочовку, из другой – посуду, которой потом можно реально пользоваться. Полки мастерской ломятся от кувшинов, чашек, чайников, сосудов для вина и даже турок для кофе.
— Если сравнивать кофе из магазинной турки и глиняной, то это небо и земля, – уверяют мастера. – Роль играет не только сам материал, но и тот факт, что посуда сделана своими руками.
Фото Вадима Заблоцкого
А мои руки уже чешутся лепить, поэтому Дима достаёт мини-скакалку (на самом деле – струну с деревянными брусочками на концах) и срезает ею небольшой кусок глины – основу будущего изделия. Её нужно смочить водой и превратить в колобка. Да не в простого, а в вакуумного: оказывается, воздушные пузырьки хороши только в широко разрекламированных шоколадках, а в глине они настоящее зло, способное при обжиге разнести изделие на части. Поэтому нужно избавиться от них заранее. Как? Отколошматить голыми руками, с силой перебрасывая колобок из ладошки в ладошку. Мастер показывает боевой приём, я повторяю.
«Есть ли в этом смысл? – философствует Дима в процессе. – Есть: во‑первых, глина немножко нагреется от рук и станет мягче, во‑вторых, сама масса теперь начнёт гонять воздух внутри, и он постепенно соберётся в серединке».
На сборище воздушных пузырьков стоит посмотреть, разрезав отбитого колобка пополам. Не ради любопытства: образовавшийся в центре пузырь нужно окончательно уничтожить, сложив половинки вместе, но уже другими сторонами. И снова как следует промять в ладошках.
Операция по освобождению колобка от воздуха – отличный фитнес для рук, и Дима делится лайфхаком: чем суше глина, тем рельефней будут бицепсы, а гончарные изделия – выше, потому что именно такая глина лучше держит собственный вес. Но нам вавилонов не надо. Нам бы ананас.
Фото Вадима Заблоцкого
«А всё равно придётся горшок лепить – это же основа основ, – ехидничает мастер и ведёт к гончарному кругу».
Современный гончарный круг – невысокая напольная штуковина с электроприводом, сверху – диск, который будет вращать глину. Но чтобы процесс состоялся, её нужно как следует шлёпнуть – желательно в центр.
Хлоп! Ну, почти. Дима перешлёпывает колобка как надо, включает круг и уточняет:
«Правша?»
Оказывается, это имеет значение: сейчас колесо крутится против часовой стрелки, то есть под правую руку, а для левшей удобней обратное вращение.
«Есть два основных правила, – начинает гончар, – руки должны быть мокрые всегда, когда касаются глины, и правая должна быть всегда внутри, левая – снаружи».
Обхватываю глину, как сказано, и она на глазах превращается из просто месива во вполне себе приличный цилиндр.
«Не дёргайся, сильно не дави, – поучает мастер. – Правая рука всё делает, левая только помогает».
Фото Вадима Заблоцкого
На этих словах почти готовый сосуд отрывается от круга. Кажется, это не совсем тот результат, которого нужно было достичь.
«Не страшно, – обнадёживает Дима, доставая запасной комочек глины. – В моей практике только один человек сел и сразу начал сам всё делать, хотя раньше даже не прикасался к глине. Там явно дар какой‑то. На курсах гончарного мастерства первую неделю только шлёпать правильно учат, и только на второй неделе какие‑то изделия получаются. Ставь руки заново и чуть-чуть тяни на себя».
Тут вот в чём секрет: налегать на глину надо не руками, а корпусом – энергозатраты меньше. Поэтому сидеть лучше не прямо, а сгорбившись. Локтями при этом надо упереться в колени, а кисти рук уверенно поставить на круг. Если он качественный, током не шарахнет.
«Цилиндр получился, – одобряет работу Дима. – Теперь ставим в центр большие пальцы, чуть раздвигаем глину и пошли вовнутрь. Главное – не спешить».
Раздвигаем – получается некое подобие стакана. Или не получается.
«Там внутри фигня какая‑то, – замечает Дима торчащий из дна нарост. – Показываю: или указательный, или средний палец пошёл вниз вдоль стеночки, перешёл на подушечку – и сгладил фигню».
Такую филигранную работу лучше доверить профессионалу. Потому что пальцы, привыкшие только по клавиатуре лупить, не приспособлены для скольжения по таким узким пространствам.
«Дальше самое прикольное: поднимаем стенки вверх. Это обязательная вещь. Участвуют две руки, и придётся им договариваться. Левая снова внутри: или указательный, или средний палец ничего там не делает, просто находится. Вся работа на правой: подушечкой пальца глину снизу плавненько тащим наверх, чуть-чуть давим снаружи, а второй рукой лишь контролируем и не даём стенке завалиться».
Мои руки явно договорились о чём‑то другом: правая тянет стенку посудины вверх, левая делает то же самое. Обе получают нагоняй:
«За глиной, за автобусом, за троллейбусом – не бегаем! Палец внутри ничего не делает! Вообще ничего. Только снаружи. Переставай давить».
И сделать это лучше вовремя, потому что есть риск согнать наверх слишком много глины и сделать сосуду «талию», которая ему не нужна. Золотое правило гончара: низ всегда должен быть шире, чем верх. Пока всё ровно наоборот.
Фото Вадима Заблоцкого
«Души его!» – командует Дима.
Если вы когда‑нибудь душили горшок, то знаете, насколько это волнительно. Руки трясутся, как на экзамене, а мозг прикидывает: тварь ли дрожащая или право имею?
— А что это мы делаем рукой внутри? – замечает мастер. – Волноваться перестаём, глины ещё килограммов триста. Без ананаса не уйдёшь.
— Они не сами трясутся, это круг сообщает им движение, – позорно пытаюсь выкрутиться.
Но Дима физику учил и сразу меня раскусил: не может такого быть.
«Кстати, у вас появился талант, как у детей: только дети и вы меняете коленкой скорость на круге».
Могу, умею, практикую. Всё потому, что полностью сосредоточилась на изделии.
«Кто‑то душит, а кто‑то делает тандыр, – уже посмеивается Дима. – Ты что, сразу решила перейти к ананасу? Ладно. Он пузатый, значит, делаем теперь наоборот: будем убирать снизу глину и закруглять».
Фото Вадима Заблоцкого
И деревянным скребком удаётся сделать то, что не удавалось руками. Пару раз поскрести – и готово. Другое дело!
«Да, талант определённо есть, – резюмирует Дима. – Но скрытый».
Самая трудная работа позади: осталось только промокнуть горшочек губкой, чтобы снять лишнюю влагу. Обычно изделие оставляют высыхать примерно на сутки при комнатной температуре, но мы форсируем события и подсушиваем его газовой горелкой.
Гончар передаёт меня в подмастерья к супруге Юле: она дизайнер, трижды была автором проектов в программе «Фазенда» на Первом канале. С её помощью попробую придать глиняному горшку побольше ананасности. Дима в это время вылепит на круге ещё один стаканчик – будущие листья ананаса.
За столом для работы с глиной есть свои круги, но пластиковые. На них удобно прорабатывать на изделии мелкие детали, в нашем случае – штриховать ромбиками. Да, как в детском садике: просто чертить палочкой полоски по сырому песку. Это намного проще, чем работать на гончарном круге. Несколько засечек внутри ромбиков, чтобы показать фактуру ананаса – и можно красить. Краски на основе глины: не такие яркие, как гуашь или акрил, зато не сотрутся.
Краска ещё не обсохла, а Дима уже идёт к нам со стаканом – латентными листьями. Делаем на нём и верхушке ананаса насечки для лучшего сцепления и соединяем детали. Намечаем палочкой контуры листьев, лишнее срезаем ножом, красим в зелёный – готово!
Фото Вадима Заблоцкого
— Всем ананасам ананас! – уверяет Юля, и ей стоит верить: за два года работы в мастерской она повидала и не такое. Настолько не такое, что некоторые и вовсе не возвращаются за своими шедеврами.
— Почему – загадка, – снова философствует Дима у полки с бесхозными вазами, чашками, котиками и другими материализованными фантазиями.
Некоторые вещицы очень даже милые. Но не ананас, не ананас!
Унести творение домой можно только через неделю: дней пять оно будет высыхать при комнатной температуре и ещё сутки проведёт в печи при температуре 1050 °C. Загрузить в печь можно сразу 20–30 изделий (в зависимости от размера), только никто не даёт гарантии, что после обжига они будут такими же, как до: не забываем про воздушные пузырьки.
«У нас была целая гора взорванных изделий, – признаются Клюевы. – Но это нормальный процесс. Просто в больших производствах с 2–3 тысяч предметов на линии это не так незаметно, а при небольшой загрузке, как у нас, любая царапина кажется катастрофой».
Мне повезло: через неделю ребята позвонили и сказали, что ананас в целости и сохранности. Можно ли за ним не вернуться?