К лету 1991-го ветры перестройки не обошли Белгородскую область стороной. Но белгородцев скорее интересует личная экономика, а не большая политика. Население обеспокоено ростом розничных цен и мало следит за партийными дискуссиями. В полях, как водится, битва за урожай, сопровождаемая победными реляциями начальства. В газетах обсуждают программу КПСС: все согласны, что партию надо реформировать, но никто толком не понимает, как это сделать.
19 августа
О том, что в стране введено чрезвычайное положение, и рядовые белгородцы, и представители местных элит узнают из сообщений Гостелерадио. Гражданам сообщают: в Москве создан Государственный комитет по чрезвычайному положению (ГКЧП), президент Горбачёв якобы болен, поэтому его полномочия передают вице-президенту Янаеву. На улицах Москвы появляются грузовики, БТР, танки.
Белгородцы растеряны. В самом деле, кому верить: то ли представителям ГКЧП, которые стоят «на страже интересов народа», то ли отдельным журналистам из телевизора, выпускающим репортажи с осуждением путча?
Элиты тоже в недоумении: кого поддерживать будем? Ситуация осложняется отсутствием председателя областного Совета народных депутатов Виктора Берестового. Он в этот момент как раз находится в Москве, где, как он заявит впоследствии, сделал выбор в пользу команды Ельцина (сторонники президента РСФСР организовали центр сопротивления в Доме Советов и рассылают факсом воззвание «К гражданам России»).
В отсутствие руководителя отдуваться приходится его заместителю Михаилу Бесхмельницыну. С раннего утра телефон в его кабинете звонит почти непрерывно. Председатели районных и городских райсоветов задают ему извечный русский вопрос: что делать? Для всех инструкция одинакова: ГКЧП игнорируем.
Секретариат ЦК КПСС присылает в область шифровку с предписанием провести в трудовых коллективах и парткомах работу по поддержке ГКЧП. Областные власти вместо ответа применяют проверенный метод «бархатного саботажа». Аналогичным образом поступает белгородская милиция и КГБ. Директивы руководителей путча за подписью министра внутренних дел Бориса Пуго и председателя КГБ СССР Владимира Крючкова просто саботируются.
«Руководство УВД, вся белгородская милиция не втянулись в политические игры и авантюры», – с удовлетворением резюмировал представитель МВД РСФСР Александр Лебедев, прибывший в область сразу после провала ГКЧП.
В свою очередь руководитель областного КГБ Юрий Власов заниматься политическим сыском и поиском «врагов народа» не захотел.
«Ни в какие политические процессы УКГБ не вмешивалось», – заявляет он.
«Антиконституционных действий со стороны белгородских чекистов не было. Мы старались обеспечить спокойную обстановку в области, нормальный рабочий ритм основных предприятий жизнеобеспечения», – поясняет в интервью прессе сотрудник областного управления КГБ Вячеслав Рябков.
Фото Юрия Коренько
Впрочем, и на открытую конфронтацию с организаторами путча региональные власти не решились. Ельцинский указ № 59, поступивший в областной совет после обеда и квалифицировавший случившееся как попытку переворота, на официальном уровне в этот день хода также не получил.
До отдельных жителей Белгорода 19 августа он дошёл преимущественно в виде размноженных демократами ксерокопий (владеющие ксероксами кооператоры в тот день неплохо заработали). Стихийному распространению листовок в поддержку Ельцина милиция и КГБ не препятствуют.
Тем временем Центральное телевидение развлекает зрителей балетом «Лебединое озеро» с короткими вставками новостей. В 11 утра в областном центре вдруг замолкают радиоприёмники. Молчание длится три часа.
«При производстве сварочных работ загорелась кровля здания почтамта, – поясняет на следующий день начальник Россвязьинформ по Белгородской области Николай Фидиев. – В результате пожара были выведены из строя линии радиовещания, по которым ведётся трансляция».
Тем не менее в народе обсуждается конспирологическая версия: дескать, радио отключили, потому что журналисты могли «сказать лишнего». По городу ходят и множатся слухи о грядущем вводе танков и БТР.
Часть граждан ближе к ночи настраивается на «вражеские голоса» – «Голос Америки», «Свободу» и «Немецкую волну».
20 августа
Главная областная газета «Белгородская правда» (на тот момент её тираж – почти 80 тыс. экземпляров) выходит с первой полосой, состоящей исключительно из сообщений ТАСС. Среди них – обращение путчистов к советскому народу, а также постановление ГКЧП № 1:
«Проведение митингов, уличных шествий, демонстраций, а также забастовок не допускается.
В необходимых случаях водить комендантский час, патрулирование территории, осуществлять досмотр…Взять под контроль, а в необходимых случаях под охрану важнейшие государственные и хозяйственные объекты, а также системы жизнеобеспечения».
Никакой реакции от областных лидеров в прессе нет. Зато зашевелились депутаты белгородского горсовета. Представители демократов распространяют листовки против ГКЧП, призывают созвать чрезвычайную сессию горсовета (в просьбе отказано), пытаются выпустить экстренный выпуск газеты «Наш Белгород» (но все подходы к типографии заблокированы милицией и «людьми в штатском» – по крайней мере, так впоследствии заявит редакция) и жаждут донести свою принципиальную позицию до широких масс трудящихся по радио (безрезультатно).
Сотрудники областного радио ограничились в эфире коротким и максимально нейтральным комментарием: «Сообщение Центрального телевидения и Всесоюзного радиовещания ввергло нас в смятение…»
Впоследствии председателю комитета по телевидению и радиовещанию облисполкома Александру Трещалину даже пришлось оправдываться в прокуратуре: представители демократической общественности написали на него заявление, обвинив в «пособничестве фашистской хунте».
«Нам стыдно, мы провели два собрания в коллективе, мы стыдили друг друга, – пояснял он месяцем позже на сессии областного совета. – За что? За то, что мы не сделали, за то, что мы могли вести себя активнее».
Фото Юрия Коренько
21 августа
Президиум облсовета обращается к населению области с призывом строго блюсти дисциплину, добросовестно трудиться и соблюдать законность и правопорядок. От категоричных оценок депутаты воздерживаются: во‑первых, всё равно ничего не понятно, а во‑вторых, вдруг маятник качнётся не в ту сторону? Да и где она, «та самая» сторона? Народные избранники просто просят электорат сохранять спокойствие:
«…Мы призываем трудящихся области, интеллигенцию, студентов и школьников, ветеранов войны и труда проявить прежде всего мудрость и выдержку, независимо от политических взглядов, принадлежности к партиям и общественным движениям сохранить хладнокровие и спокойствие».
В Старом Осколе проходит митинг в поддержку Ельцина и против ГКЧП. По улицам ездит машина с «матюкальником», из которого звучат призывы прийти и поддержать «демократические силы». Бояться уже нечего: к тому времени вице-президент Янаев подписывает указ о роспуске ГКЧП, генеральный прокурор РСФСР выносит постановление об аресте путчистов, а освобождённый из‑под ареста президент Горбачёв вылетает в Москву.
Пока по Центральному телевидению крутят кадры всенародного ликования в Москве, аналогичную акцию пытаются организовать в Белгороде местные демократы из горсовета. Однако на площади Революции (ныне Соборная площадь) удаётся собрать лишь около 200 человек. Попавшие в прессу плакаты недвусмысленно призывают к посадкам участников ГКЧП: «Из кремлёвских кресел – на тюремные нары!»
Фото Юрия Коренько
Впрочем, обывателя интересует не судьба лидеров противостояния, а личная потребительская корзина, которая заметно похудела в период перестройки и гласности. Вот как описывает «картинки с натуры» журналист Раиса Яровая:
«Поразительно, многие белгородцы, похоже, даже не заметили фашистского путча. В те дни я с особым пристрастием вслушивалась в разговоры в троллейбусах и автобусах, на улицах и в очередях – непробиваемое равнодушие, причём не напускное. В центральном гастрономе что‑то давали, вернее, бросали кость, и дородная тётка привычно ругалась с ветераном, который, тоже привычно не обращая ни на кого внимания, тиранил прилавок. И пролез‑таки, и вылез – счастливый, с сеткой костей. Я подошла к нему: слышали, военный переворот?
— Да? – удивился он. После паузы: – Ну и что, давно пора, распустились… – и пошёл, размахивая красной сеткой с красными костями.
— Слышали, в Москву ввели танки, сместили президента, москвичи на баррикадах, – подошла я к группе хорошо одетых молодых людей.
— Ну и что? – лениво ответил один из них. – Нас это не касается, а москвичам лишь бы не работать».
Послевкусие
Вернувшись в Белгород из Москвы, председатель облсовета Виктор Берестовой выходит из КПСС.
«Своими преступными действиями они [члены ГКЧП – прим. ред.] предали партию и весь советский народ, – пишет он в заявлении, которое зачитывают на партсобрании колхоза «40 лет Октября». – Сегодня нет гарантии, что в руководстве партии вновь не появятся такие же люди, и потому принимаю решение – не отказываясь от идей партии и честных коммунистов – о выходе из КПСС».
Впрочем, многие участники событий ему не верят. В программе «Взгляд», считающейся на закате СССР главным рупором прогрессивной общественности, Белгородскую область среди прочих регионов заносят в чёрный список: мол, не было активного сопротивления хунте, а молчание равнозначно согласию с ней. В начале сентября представители демократов организуют голодовку в центре Белгорода, установив две палатки с раскладушками прямо под окнами областного совета. Голодающие собирают подписи за отставку областного начальства.
«Я и сам видел, – напишет журналист «Белгородской правды» Анатолий Литвинов, – как подростки с лукавыми и хохочущими лицами действительно ставили автографы на листке бумаги. Вошёл в стайку старшеклассников, поинтересовался: за что, ребята, голосуем? Ответ был под стать царившей в тот момент атмосфере: «А чтоб не было никаких правительств!»
В журналистском сообществе происходит раскол: часть сотрудников «Белгородской правды» обвиняют руководство издания в поддержке хунты и требуют отставки главного редактора Леонида Благасова. На сотрудников «Белгородской правды» клеят ярлыки «государственных преступников», «коллаборационистов» и «пособников путчистов». Оправившееся от страха областное радио пофамильно называет работников газеты, проявивших политическую близорукость и идеологическую незрелость.
Редактор и его заместители парируют: в дни путча мы размещали исключительно сообщения ТАСС, которые обязаны публиковать в соответствии с регламентом.
«Осуждающих и протестующих мнений наших читателей в первые дни переворота ни устно, ни письменно в газету не поступало. Это уже значительно позже, когда стало ясно, что путч захлебнулся, появились «отчаянные головы»: возмущённо звонили, требовали бастовать, не выходить завтра на работу. Но время уже ушло…» – объясняет читателям и антагонистам газета.
Фото Юрия Коренько.
Ещё хуже обстоят дела у редактора грайворонской районной газеты Дмитрия Батуева. Он не только разместил на страницах издания инспирированные путчистами сообщения ТАСС, но и добавил от себя лаконичный комментарий: «Товарищи грайворонцы, по призыву госкомитета будем соблюдать порядок и дисциплину и обеспечивать неукоснительное выполнение решений, принимаемых ГКЧП».
Отдельные товарищи (причём не только и даже не столько грайворонцы) расценили слова редактора как поддержку государственного переворота. Председатель райсовета Дмитрий Худаев (ныне – управляющий отделением Пенсионного фонда по Белгородской области) даже получил от представителя президента РСФСР в Белгородской области циркуляр с предложением отстранить редактора от занимаемой должности и доложить об исполнении поручения в пятидневный срок. Тем не менее редактора удалось отстоять.
В Москве организаторы путча попадают под арест, но вскоре выходят на свободу.
В Белгородской области тема путча также быстро уходит на второй план: впереди – введение талонов на товары первой необходимости, холодная и не очень сытая зима, приватизация госсобственности, либерализация цен и драматичный переход к рынку.
Фото Юрия Коренько.
При подготовке публикации использованы материалы белгородских газет и стенограммы седьмой сессии областного Совета народных депутатов (1991 год)
Продолжение темы – в рубрике «Мнение»