Диагноз «шарфянка». Почему жительница новооскольской Ниновки решила стать ткачихой

«Река традиций»

В просторной кухне дома значительную долю пространства занимает ручной ткацкий станок. На полу лежит уютная домотканая дорожка, а на столе разложены тонкой работы платки, сделанные Катиными руками. Этот станок появился у Раздобариных прошлой осенью благодаря соцконтракту. 

Тогда Катя решила оставить работу в районном управлении культуры, где она 13 лет занималась проектным менеджментом, и начать своё дело.

Фото: Павел Колядин

«Ткачеством я увлеклась, когда вынашивала второго сына, Платона, – рассказывает Катя. – Вернее, тогда, девять лет назад, я начала об этом мечтать. Купила сыну слинг из хлопка, потрогала ткань и поняла, что хочу делать такую же сама. Мне подруга тогда сказала: «Ты что, это же так сложно». Но я начала много читать, изучать традиционную культуру, орнаменты. Поначалу ушла в вязание, но потом поняла, что уже всю теорию изучила, пора покупать оборудование».

Первый ткаций станок появился у Кати три года назад. Недорогой, с одним пластиковым бёрдом и, как оказалось, слишком простой. Так что пришлось заказать для него специальную четырёхремизную приставку, чтобы ткать узоры. 

Осваивать станок было увлекательно и интересно, но времени на это занятие находилось немного. С одной стороны была работа, с другой – бытовые дела, и, конечно, много внимания требовали дети.

Фото: Павел Колядин

«Наш старший сын, Федя, которому сейчас 12 лет, получил родовую травму, – делится Катя. – Он был бы совершенно здоров, но из‑за неправильных действий врачей у него случился отёк мозга. Десять дней он провёл в реанимации, а потом посыпались диагнозы: «эпилепсия», «ДЦП». Из‑за повреждения мозга пострадал интеллект, речь, опорно-двигательный аппарат. И, конечно, нам с ним всегда приходится много заниматься. Его нельзя оставлять одного. Когда появился первый станок и у меня стало получаться, я, наверное, подумала, что пора уходить с работы».

Про Федю Катя рассказывает с большой любовью. Говорит, что первого, желанного ребёнка сравнивать было не с кем, а потому жили всегда в благодарности и, конечно, хотели ещё детей. Когда появился Платон, а позже Лада, радовались самостоятельности младших. И тоже благодарили. А потому и решение у Кати было простое – оставить привычную работу, чтобы больше времени проводить с семьёй и детьми и создать свою мастерскую. И название для неё придумывали вместе – «Река традиций».

Фото: Павел Колядин

Умение продавать

Первое время Катя участвовала во множестве грантовых конкурсов, чтобы получить поддержку для своего проекта. Но всегда ей не хватало то двух, то трёх баллов. А когда узнала о соцконтракте, раздумывать не стала, подала заявку и получила одобрение.

«Из 350 тысяч рублей 245 ушло на покупку большого ткацкого станка, – говорит мастерица. – Остальное на рекламу, визитки, пряжу. Я работаю только с натуральными материалами, а они недешёвые. Самые дорогие – шёлк и кашемир. Более доступные – крапива, хлопок и конопля. Я начинала с крапивы, а потому люблю её больше всего. Сейчас нарабатываю изделия. В отличие от тех, кто сразу начинает своё дело, например, парикмахеры или продавцы цветов, мне важно, во первых, освоить оборудование, во вторых, соткать как можно больше продукции, чтобы потом уже реализовывать её».

Пока Катя создаёт всевозможные шарфы и палантины. Получается неброская красота, но расставаться с ней трудно.

Фото: Павел Колядин

«У ткачей даже слово такое есть «шарфянка», – смеётся Катя. – Это когда у тебя этих шарфов ручной работы уже десять штук, а тебе всё хочется оставить себе: продавать жалко. С реализацией тоже есть сложности. Первое время я сильно занижала цену, мне казалось стыдным озвучивать стоимость моей работы, считала, что хвастаю. Но сейчас понимаю, что умение продавать – это тоже важно».

Фото: Алексей Дацковский
Создавая красоту. Соцконтракт помог жительнице Чернянки обновить швейную мастерскую

Катя замечает, что цена на её продукцию немаленькая. В среднем один палантин из крапивы длиной 2 метра и шириной 80 см стоит около 13 тысяч рублей. Льняной шарф простого плетения – 9 тысяч, а из кашемира – около 15 тысяч рублей. Такая цена складывается не только из стоимости самой пряжи, но и затраченного на создание одного такого шарфа времени. Порой на заправку станка уходит до нескольких дней. Немного помогают младшие дети, но процесс этот кропотливый и требующий максимального внимания. От того, насколько качественно заправлены нити, зависит и качество самого изделия.

«У меня уже есть свои заказчики, – объясняет Катя. – Сейчас параллельно учусь в Московской академии астрологии на третьем курсе. И вот сокурсники – это и мои заказчики. Есть и в Ниновке, и в соседних сёлах желающие купить шарфы ручной работы. Хотя приходится много объяснять людям, чем же так ценны эти палантины. Ведь не каждый понимает, какой это труд».

Фото: Павел Колядин

Возрождать ремесло

Помимо ткачества, у Екатерины есть и другие увлечения. Уже больше шести лет она собирает травы и делает из них ароматный ферментированный чай.

«Мне кажется, в наших краях растёт практически всё, – говорит она. – Это душица и зверобой, таволга и чабрец двух видов с меловых холмов. Травяные чаи мы пьём, когда болеем, а постоянно у нас на столе именно ферментированный чай из листьев яблони, груши, черноплодной рябины, земляники и вишни».

Раньше Катя свой чай продавала. После начала СВО раздала большую часть своих запасов военным. Вместе с банными вениками, которые она также изготавливает сама.