Размер шрифта:
Изображения:
Цвет:
16 апреля 2024,  13:20
 1721

Возвращайтесь скорее! Почему грайворонцам нелегко оставить дом даже под угрозой обстрела

Член белгородской территориальной самообороны рассказал, как помогал людям выезжать из обстреливаемого округа

Возвращайтесь скорее! Почему грайворонцам нелегко оставить дом даже под угрозой обстрелаФото: Павел Колядин (архив)
  • Статья
  • Статья

Уже несколько месяцев этот округ – одна из наиболее горячих точек региона. Ситуация там снова обострилась в середине марта и остаётся непростой до сих пор.

Как это началось

«А чего я сижу?» – этот вопрос пришёл в голову через несколько дней после начала боёв под Грайвороном. Я живу в одном из соседних районов. Кроме тревожных сводок в местных соцсетях повалили объявления «Семья снимет квартиру или дом», в районе появились первые выехавшие из‑под обстрелов люди. После этого в душе не могло не зазудеть.

Первым делом я тоже вышел в соцсети – наши и грайворонские. Предложил свою помощь в вывозе, оставил контакты. Конечно, я понимал, что людей и без меня вытаскивают – местная администрация, грайворонская территориальная самооборона, другие добровольцы, многие жители округа уезжали сами. Но мало ли? И уже на следующий день начались звонки. Не могу сказать, что их были сотни – я своей роли не преувеличиваю, – но каждые полчаса телефон звонил.

Фото: скриншот из видео пресс-службы губернатора и правительства Белгородской области
Вячеслав Гладков оценил масштаб разрушений в Грайворонском округе

Интересно, что на меня выходили не сами жители. В основном вопрос: «Можете помочь?» – задавали их дети, живущие на Севере, в Подмосковье, в Татарстане и ещё бог знает где. И, общаясь со мной, параллельно обрабатывали родителей, которые далеко не всегда хотели уезжать из Грайворона, Горы-Подола и других горячих населённых пунктов».

Боюсь ли я

«Если бы сильно боялся, то просто не поехал. «А ты не думаешь, что у тебя двое детей?» – в лоб спросил близкий человек. Думаю. Но мы все живём в радиусе досягаемости. Белгород обстреливают каждый день. Тогда какой смысл трястись от страха?

Все самые плохие мысли приходят вечером и ночью. И накануне первой ходки переживал: получится ли доехать? Смогу ли выбраться с людьми? Но как только появился дорожный указатель «Грайворон», мандраж сразу пропал.

Со стороны всё страшнее. В Грайвороне, который я увидел во второй половине марта, ездили машины. Ходили и сидели на лавочках люди, хотя и намного реже. Когда попадаешь в расстреливаемый город и видишь, что ты не один, настроение сразу поднимается.

Да – вот в асфальте торчит стабилизатор ракеты. Разваленная стена дома. Побитые осколками машины. Воронка, которой вчера не было. Улицы пустынные, как только съезжаешь с главной трассы. Но страх куда‑то девается. И в голове остаётся только конечная точка прибытия и спокойная мысль – забрать людей и уехать как можно скорее».

Как вывозил

«В первый же день сложился алгоритм, по которому мы договаривались о выезде. В первую очередь, мне нужно было знать, что люди точно готовы ехать. Во‑вторых, договаривались о количестве багажа – чтобы понимать, что все взятые пожитки влезут в машину. В третьих, определяли точный адрес и время отъезда, к которому всё должно быть собрано. В четвёртых, решали, куда ехать. Когда всё становилось понятно, мне оставалось только оказаться в нужное время в нужном месте.

Самой большой проблемой оказалась связь. Когда в Грайвороне пропало электричество, мобильники у людей разрядились за два-три дня. Одним из самых дорогих ресурсов стала работающая розетка или пауэрбанк, от которого можно прикурить телефон. Очень популярными проснулись однажды утром владельцы генераторов – к ним пошли соседи, чтобы хоть на несколько делений по очереди поднять зарядку на телефоне.

Поэтому договориться с желающими выехать было непросто. Делать это приходилось в условленные часы, когда они включали телефон, или через их родственников».

Про безопасность

«Конечно, реальные риски в этом деле есть, и их нужно сводить к минимуму. Как?

Во‑первых, я обязательно ездил в бронежилете и каске, ещё брал (спасибо товарищам по территориальной самообороне) комплект защиты на каждого человека, которого вывожу. Некоторые женщины уже через пять минут пищали: «Тяжёлая какая!» и пытались каску снять. Не давал, пока не выедем в мирную зону, даже если вокруг тихо. Пусть лучше броня не пригодится и повисит камнем на плечах, чем что‑то прилетит, а защититься будет нечем.

Во‑вторых, я никогда не ездил в Грайворон в тот момент, когда там громко. Немного переждать – так будет лучше и для меня, и для пассажиров. И, к сожалению, такие, как я, ничем не могли помочь людям, оставшимся в приграничных сёлах.

Там простреливается каждый метр, и каждая машина – цель для снаряда или коптера. Сам погибнешь, и ещё страшнее – пострадают люди, которые на тебя понадеялись. Впрочем, сейчас человека со стороны в такие населённые пункты никто и не пустит – что только к лучшему. Немногих оставшихся потихоньку вытаскивают специально обученные и снаряжённые люди».

Кто ехал

«Каким‑то образом (и стараниями их детей) мне доставались в основном пенсионеры. Седые солидные мужики, женщины-хозяйки, у которых уже внуки. У всех добротные дома, сады, живность, огород, который не успели посадить, и планы на цыплят-бройлеров (их взять некоторые уже успели). В домах – телевизоры и морозильные камеры, подвалы полны закруток. В каждом уголке дома и двора – частичка души.

Все мои пассажиры уезжали с тяжёлым сердцем. На одной из грайворонских улиц к машине набежал десяток тёть из окрестных домов – прощаться. «Валя, ты ж звони!»…И всю дорогу у Вали разрывается телефон – сколько же подруг за неё переживают!

Грайворонцев я вывозил сразу на место, где они сняли дом или квартиру, – а места эти были в самых разных концах области, от Ракитного до Алексеевки. За одной парой накануне из Сургута на своей машине выдвинулся сын, я поехал ему навстречу. Встретились у Старого Оскола, перегрузили к нему вещи, пересели сами старики – он развернулся и помчался обратно.

Поэтому в день получалось делать в Грайворон одну – максимум две ходки. Зато потом точно знал, что люди устроились и хотя бы проблемы с кровом у них нет».

Что с животными

«Это большая драма. Когда люди начинали покидать Грайворон, многие думали, что вернутся через пару дней. Некоторые потеряли голову в суматохе, не смогли или не успели распорядиться домашними питомцами. В итоге во дворах остались кошки и собаки – многие на цепи. В курятниках и вольерах бросили птицу. В Горе-Подоле я видел двух огромных коричневых ухоженных свиней породы дюрок. То ли они вырвались из загона, то ли хозяева сами их выпустили – но они деловито разрывали пятачками газон перед домом, перекопав уже половину. Увидишь такую картину в мирной жизни – посмеёшься. А здесь почему‑то смеяться не хотелось.

У хозяев ведь тоже сердце кровью обливалось. В самые горячие дни обстрелов позвонила девушка из Белгорода, со слезами рассказывала о том, что у родителей во дворе остались кот, собака, куры, что они голодные четвёртый день.

Она не останавливалась и, видимо, всё ждала от меня фразы: «Хорошо, сегодня заеду туда и всех покормлю!» А я её не говорил и не говорил: при всём уважении к нашим питомцам не могу тратить на них запас удачи, которая ещё пригодится для помощи людям. В результате договорились, что заеду по пути, но ещё раньше помогли знакомые девушки – нашли время всех покормить.

Потом с этим стало полегче. Домашнюю живность в покинутых домах, насколько я знаю, стали кормить волонтёры. Животным не меньше, чем хозяевам, хочется пожелать, чтобы всё наладилось – они ведь, как и маленькие дети, даже не понимают, что происходит. И никогда не смогут рассказать, что пережили».

Как прощаемся

«Когда привозишь людей к их временному жилью, ощущения противоречивые. Ты сделал дело, всё прошло хорошо, ещё один эпизод в личном блокноте задач отработан. Мои спутники тоже выбрались. Но я уеду, а у них всё только начинается. Им только предстоит осваиваться на непривычном и не всегда комфортном месте, привыкать к новому образу жизни. А главное – каждую минуту скучать по брошенному семейному гнезду и думать: «Что теперь там, в Грайвороне?»

Поэтому с каждым человеком я прощался просто: «Возвращайтесь – и пусть это станет возможным как можно скорее!» Это главное, чего хотят уехавшие грайворонцы, белгородцы, новотаволжанцы… Этого хотим все мы».

Записал Михаил Колосов

Ваш браузер устарел!

Обновите ваш браузер для правильного отображения этого сайта. Обновить мой браузер

×