Всё должно быть своё. Почему белгородец Анатолий Ругалев ратует за русскую сельхозтехнику
-
Белгородская правда
-
Белгородская правда
Глава крестьянского фермерского хозяйства в селе Красный Октябрь Белгородского района Анатолий Ругалев отметил своё 30-летие в бизнесе откровенным интервью «Белгородской правде».
Мы разговариваем с Анатолием Ругалевым на производственной базе, в бывшей колхозной весовой, переделанной под офис. На стене фото друзей и благодарственные письма. На огромном пустом столе – выпуск газеты «Сельская жизнь». За компьютером занимается средний из троих его внуков третьеклассник Марик.
Анатолий Васильевич – высокий, плотный мужчина, сразу производит впечатление надёжного и основательного хозяина. Разговаривает очень громко, зато речь поставлена, как у классического диктора. Простенький телефон звонит не смолкая, каждый раз исполняя шлягер гармониста Геннадия Заволокина: «Я – деревня, я – село. Наши крыши повело. Ты – досада, а я – злость. Всё скривилось, расползлось…».
— Вы успешный руководитель крепкого хозяйства, полжизни выращиваете хлеб. У вас были амбиции стать магнатом?
— Нет. Создатель сети магазинов «Магнит» Сергей Галицкий, оставляя компанию, сказал: «Надоело в семь утра каждый день слышать: там‑то и там‑то что‑то сгорело…». Я сторонник маленького, работоспособного, управляемого коллектива. У меня классная команда: старший внук Фёдор, восьмиклассник, на каникулах моет кабину комбайна, протирает зеркала, стёкла и домолачивает последний прогон под присмотром отца, конечно. Сын Алексей, инженер, работает за комбайнера, снабженца, механика. Впервые сел за руль трактора в 13 лет. Жена ведёт бухгалтерию КФХ. И ещё с нами водитель-тракторист Юрий Кайдалов – потомственный колхозник, как я его называю.
Фермерство засасывает – всё время хочется добиться новых, более высоких результатов. На старте думалось о другом. В 1992 году, когда Борис Ельцин дал указ выделить по 5 % колхозно-совхозной земли фермерам, я работал в учебном комбинате, учил мальчишек механизаторскому делу. На областных соревнованиях «Юный пахарь», где жюри бегало с линейками, вымеряя глубину, мы занимали первые и вторые места. Талантливые были ребята.
А дома ждали двое своих детей – дочь и сын. Времена безденежные, все жили огородами, не видя зарплат по три месяца. Задумался о фермерстве. Ещё меня подстегнуло желание механизировать своё ЛПХ, чтобы не вручную копать и сажать картошку, а с помощью техники. Попросил земли, чтобы было, где развернуться, – отказали. Написал заявление на регистрацию КФХ – выделили 3,3 га. Колхозы, совхозы распадались, появлялись брошенные земли. Сердце кровью обливалось, когда видел заросшие чертополохом поля. Собирал эти клочки земли, оформлял в аренду. Сегодня обрабатываю 320 га.
Помню, нас тогда называли «кхфермеры», с издёвкой, усмешкой. Никто не воспринимал серьёзно, не верил, что у нас есть какая‑то перспектива, будущее. А мы были энтузиастами – пахали, потихоньку поднимались вверх. С одним бывшим председателем колхоза на пару купили первый комбайн СК-5-Нива. Мои дети – Лена и Алексей – работали вместе со мной в поле.
«Золотая» команда фермера Анатолия Ругалева слева направо: средний внук третьеклассник Марик, старший внук восьмиклассник Фёдор, сам глава КФХ Анатолий Васильевич, водитель-тракторист Юрий Кайдалов, сын Ругалева – Алексей / Фото: Владимир Юрченко
Чем мы хуже итальянцев
— В условиях введённых санкций в страну прекратились поставки импортной сельхозтехники. Ваши коллеги, которые работали на такой, стали заложниками ситуации. Как вы считаете, сумеет ли Россия сама создавать качественные комбайны и трактора?
— По технике у нас много вопросов, которые требуют государственного решения. Вот итальянская косилка – цена под 1,5 миллиона рублей. Мне такая нужна. Они умеют делать, а мы – нет? Почему нельзя наладить её выпуск у нас? Почему заводы в стране не загружены на полную мощь? В советское время там всё крутилось и вертелось.
Купил я сеялку, обошлась в 2 миллиона рублей. Вместе с сыном вносили в неё изменения, подстраивали под себя, не до конца ещё отладили. Звоню конструктору на завод в Воронеж, говорю, вот такие проблемы, учтите просьбы сельхозтоваропроизводителя. На контакт не идут. Какая‑то стена непонимания между нами.
В Москве на выставке комбайнов подходит представитель предприятия. Спрашивает, что подсказать. В свою очередь интересуюсь у него: «Сколько вы гектаров на комбайне убрали?». Нисколько, отвечает. «Что же вы мне можете рассказать? Я на комбайне с 14 лет. Давайте я вам расскажу, какой плохой комбайн вы выпускаете». Залезли вместе в кабину. «Вот, – объясняю, – выехал я в поля. Жена дала мне с собой термос и бутерброды – куда здесь их положить? Полотенце куда повесить? Стеклоочиститель вы сделали такой, что нижняя часть, через которую комбайнер всё время смотрит на режущий аппарат, – не чистится». Задал ему ещё много вопросов.
У белорусов приобрели четыре трактора. В кабине нет кондиционера. Как в 35-градусную жару работать? В душе ноет и скребёт: «Надо помогать, поддерживать своих. Кто, если не мы?». И всё равно не хочу садиться на импортную иглу. Мы всегда покупаем только отечественное.
Думаю, фермеры выживут. Машиностроители ведь стараются. Только надо им собраться вместе с нами и сделать отечественный комбайн не хуже импортного. Вопросы надо решать: поднимать отечественную промышленность, восстанавливать и производить для сельхозтоваропроизводителей всю линейку техники, завязанную на российский рынок, со всеми комплектующими. А то комбайн купил – седло из Турции, гидравлика из Болгарии, передние колёса из Украины. Всё должно быть отечественное, как раньше.
— Что делать?
— Стимулировать производство сельхозпродукции, которую можно выращивать на дачах, огородах и мелких КФХ. Представьте, у вас на даче вырос хороший урожай чеснока. Два мешка излишков. Куда деть? У советского человека не было таких проблем. Те, кто держал коров, например, сдавали молоко в колхоз. Помимо денег, люди получали сено, солому, зерно. Работали районные потребительские общества с заготконторами, которые закупали у населения кроликов, шкуры, мясо, лук – всё. И эти излишки сдавали государству. Сегодня дачникам-огородникам могли бы помочь муниципальные рынки в каждом районе. А то доживёмся, что ничего своего не будет.
Справка БП
Анатолий Васильевич Ругалев, 67 лет, уроженец Воронежской области. Образование высшее, инженер-механик. Отец – механизатор, участник Великой Отечественной войны, заслуженный колхозник. Мать – крестьянка, в войну копала окопы под Воронежем, откуда её принесли домой на носилках, осталась инвалидом.
Окончил в 1974 году в городе Калач техникум по специализации механизация сельского хозяйства. Вернулся на родину. Через три месяца работы вчерашний студент получил из рук председателя колхоза грамоту за активное участие в уборке урожая. В 1975-м перебрался на Белгородчину, трудился в спецхозе имени Жданова, руководил цехом сушки жома в посёлке Октябрьский. Один из первых в Белгородском районе зарегистрировал фермерское хозяйство.