Дети мои. В чём секрет успеха «Театра танца Ирины Михеевой» из Валуек
Смысл танца: поймать кайф своего тела, своей души-
Белгородские известия
-
Белгородские известия
«Пожалуй, не было такого концерта, на который наша семья не приходила бы всем составом», — перед встречей с балетмейстером-педагогом Ириной Михеевой я читаю одно из поздравлений к её юбилею в валуйской газете. Это и о ней, и о деле всей её жизни — хореографическом ансамбле, который Михеева создала в Валуйках 32 года назад. Он стал если не брендом («Вот за этим я не слежу!» — признаётся Ирина Ивановна), то уж точно гордостью городского округа.
Ирина Михеева — заслуженный работник культуры России, а «Театр танца Ирины Михеевой» стал не так давно заслуженным коллективом народного творчества РФ. Таких в Белгородской области всего три, и лишь один из них — Михеевой — работает не в областном центре.
«Для нас это стало таким подарком к 30-летию. Тогда была пандемия, юбилейный концерт отменили, а тут звание, — рассказывает Ирина Ивановна. — Но это и выдвигает совершенно другие требования к нам! Ещё больше работать, чтобы артистом тут стал каждый».
Ирина Михеева / Фото: Павел Колядин
«Буду, как Плисецкая»
— Ирина Ивановна, вы сказали как‑то моим коллегам, что вам с детства хотелось танцевать. Видели перед собой примеры или это всё‑таки изнутри идёт?
— Изнутри. Видела по телевизору балет с Майей Плисецкой, и хотелось так же. В третьем классе я в хореографическое училище собиралась. Отец запросы в Харьков посылал, в Москву, Воронеж, но прошёл возраст, когда я могла поступить. У меня был такой маленький чемоданчик, я всё время туда складывала вещи: в училище собиралась. И вот сложу всё, закрою, он у меня стоит готовым — поеду. Всё, буду, как Майя Плисецкая!
А какие концерты я устраивала на улице! У нас по соседству было много детей — постарше, помладше, — и вот мы собирались вечером, усаживали взрослых и устраивали им концерты: песни, пляски, ведущие. Рядом детский сад, и мы туда ходили концерты давать летом, когда учёбы не было. Какие там костюмы! Пододеяльник ниткой перевяжешь — и готово.
— Если вернёмся лет на 40 назад, думали ли вы, что будете руководить собственным большим коллективом?
— Наверное. Я всю жизнь мечтала танцевать. Занималась с пяти лет: ходила здесь в Дом пионеров, потом в школу-студию, которая была в Доме культуры, в музыкалку. И родители мне посоветовали стать преподавателем музыки. Тогда преподавать престижно было и я поступила в музучилище в Белгороде, но танцевать продолжала.
Папа у меня был адвокатом, мама с бухгалтерией связана. Но она пела хорошо и сама любила танцевать. В общем, родители считали, что жизнь артиста — это жизнь на колёсах, без своего угла. А мне как раз этого и хотелось.
Окончила музучилище по классу домры и уехала по распределению в белгородскую Бессоновку, в колхоз им. Фрунзе, теперь им. Горина. Три года там работала — и в школе искусств, и в Доме культуры. Я за всё бралась: и домру вела, и фортепиано, и танцевала в ансамбле. Мы не смотрели, кто что умеет, учились на месте. Это была школа хорошая. Приехали туда хореографы Витя и Ира Карпенко. И Ира, глядя на меня, говорила: «Тебе надо поступать на хореографию».
Вернулась в Валуйки и набрала первых детей, другого выбора у меня не было: если хотела танцевать, то нужен был коллектив. И об этом за 30 лет не пожалела ни грамма. Дочка моя Кристина сейчас вместе со мной здесь, а многие родители, которые приводят сюда детей, — это бывшие наши танцоры.
— Получается, что свой коллектив вы собрали в начале 90-х…
— Я в декрете отсидела 2 года вместо 3, вышла в 90-м году осенью на работу. В сентябре начала набирать детей по школам, в педучилище, а с октября стали заниматься. В мае мы дали первый отчётный концерт, 25 человек нас было всего тогда.
— А сейчас сколько человек в коллективе занимается?
— Примерно 110, но это с двумя группами подготовишек у Кристины.
Раньше Ирина Ивановна сама шила костюмы / Фото: Павел Колядин
Научить сценой
— 90-е — такое сложное время. До детских танцев ли тогда было родителям? Не случалось ли у вас трудностей с тем, чтобы набрать первых учеников?
— В основном ходили дети наших работников, из близлежащих районов, девочки из педучилища. Так занятия же были бесплатными. А вот костюмов не было, и я помню, ездила везде, просила с ними помочь. Я сама их шила, тогда очень много сделала.
— 25 человек обшить?!
— А что тут такого? Это ещё не много. Потом потихонечку начали находить швей. Кто‑то шьёт один комплект, кто‑то — второй, а что‑то я. Затем стали в ателье обращаться. А сейчас мы можем покупать костюмы, я в Москве заказывала, например: дороговато, но оно того стоит. Сейчас намного проще. А тогда всё шло в дело.
— Руководить коллективом — это ещё и брать на себя административную, материальную ответственность. А ведь ещё надо и танцу научить! Как это всё совмещать?
— Поэтому Кристина и пришла мне на помощь. Мы поделили группы, и она в позапрошлом году рискнула набрать маленьких, как раз когда пандемия коронавируса была, а тут у нас ремонт. Мы с 5 лет обучаем детей. Было дело, что и с 3 набирали. Пришли к Кристине дети и по 3,5 года, по 4, то есть получается, что они по 13 лет занимаются, если остаются в школе до 11 класса.
Самый интересный момент, когда они выступят на отчётнике, почувствуют, для чего это, увидят полный зал, что им хлопают — вот это их подхлёстывает, знаете как!
— Даже если зрители — мама и папа?
— А почему только мама и папа? У нас обычно сидит полный зал на 500 человек. Мы отчётные концерты в конце учебного года обычно дважды показываем, чтобы все успели прийти посмотреть. Друзья пришли, учительница из школы и сказали ребёнку потом: «Ты молодец!», у него отношение к занятиям меняется моментально!
Кусочек сердца
— Учить ребёнка танцу 13 лет — это значит взять его совсем маленьким, с одной стороны послушным, а с другой — иногда не понимающим, что от него требуется, и прожить вместе с ним все кризисы этого возраста…
— Всё было! Но, понимаете, в чём дело: те, которые преодолели этот путь, — это всё мои дети. Я каждому отдала частичку себя. И настолько мне тяжело всегда с ними расставаться: они прошли такую длинную жизнь со мной, вот эти все передряги: конкурсы, концерты… Тяжело их отпускать, очень больно.
Когда уходят дети, выпускаются — это как будто из тебя сердце забрали, и ты остался пустой. Каждый выпуск — это кусок вот отсюда, из груди. Останется там что‑нибудь или нет — я не знаю.
— Вам ещё и с переходным возрастом девчонок и мальчишек сталкиваться приходится.
— Это сложно, не все выдерживают, и мальчики бросают, бывает, танцы, потому что слышат от ровесников в школе: «О, ты на танцы ходишь!» У девочек этот момент проще, у мальчиков сложнее, и я премного благодарна им за то, что они держатся. Но за это большое спасибо родителям. Да и я помню себя в музыкалке! У меня был такой момент, что не хотела заниматься, но, видимо, мне хорошие учителя попадались. Если тебе педагог не поможет тогда, будет трудно.
— Как убедить того же мальчишку не бросать? Или не надо убеждать?
— Не знаю. По‑всякому бывало. Кто‑то держался, кто‑то бросил. Вот когда они проходят этот период и остаются, то совсем по‑другому реагируют на такие насмешки. Они не стыдятся. Не стыдно, когда ты делаешь такие вещи на сцене, которые другие и не смогут!
— А если ребёнок очень хочет танцевать, но данные, прямо говоря, слабоваты. Стоит ли его брать и учить?
— Стоит, у нас сколько таких трудяжек. А вот, кстати, они и выходят вперёд. Потому что тот человек, которому Бог дал все природные данные, а он не трудится, никогда ничего не достигнет. То есть ко всему нужно прикладывать усилия.
Поймать кураж
— Вы говорите: надо понять, что такое танец. А как это понять?
— Когда‑то у меня была группа, где у четырёх мальчиков был один номер. Они уходят со сцены, а я спрашиваю: «Ребята, ну что, кайфанули?» И они такие: «Ух!» Вот в этом, я считаю, смысл танца: поймать кайф своего тела, души, от того, что ты делаешь и как.
— Кажется, у цирковых артистов это называется «кураж»…
— А как раз тогда у мальчиков и назывался танец «Кураж»!
— Считается, что танец — это образ жизни.
— А как по‑другому? Когда училась (а я окончила ещё заочно институт), когда Кристина ещё не работала со мной, то ночью шила костюмы, до обеда придумывала номера, после — работала, и у меня для дома не оставалось ни секунды. Мой ребёнок на меня обижался за то, что я ей не уделяю внимания. Благо, мне родители помогали, они моим тылом были. Я дня не видела, вся была тут.
Сейчас уже спокойнее. Если меня нет, я всё равно дома что‑то делаю: заказываю ткани, договариваюсь со швеями, музыкальный материал подбираю… Хорошо, теперь я не шью, а сплю ночью.
— Ваша дочь, зная, каково это — быть хореографом, всё равно пошла за вами?
— Моя дочь выступала, когда ей было восемь месяцев. Я ещё была в декрете, но меня попросили сделать композицию к 9 Мая. На нашем стадионе одна девушка с моим ребёнком на руках шла впереди, а за ней человек 50 сзади — такая была задумка. Я стояла в сторонке, чтобы дочь не заплакала, а она спокойно сидела на ручках, и все думали, что это — кукла. А потом она зашевелилась. Кристина этого не помнит, естественно. А так, начиная с первого отчётного концерта, она за кулисами была и видела, как всё это делается. Я любой её выбор бы подержала, потому что на своём опыте убедилась: если хочешь, то надо добиваться.
— Своё имя в названии — это дополнительная ответственность?
— Это, наверное, были амбиции в начале, я так думаю. Как‑то надо было обозначиться и это мой коллектив, не просто танцевальный ансамбль, а именно мои дети.
— Мне кажется, что когда всю жизнь занимаешься с детьми, у самого нет возраста и понятия времени, надо всегда быть открытым новому. Это так?
— Всё правильно. Если не воспринимать то, что сейчас есть, то как иначе? Не надо истоки забывать, но надо идти в ногу со временем. И не бояться этого.
…Когда мы прощаемся, Ирина Михеева добавляет:
«Главное, что произошло у нас за последние пару лет, так это то, что наш коллектив пережил пандемию и не распался. Мы сделали программу в 2020 году, не смогли её показать и дали концерт только в следующем. И те дети, которые уже выпустились к тому времени, приехали и всё‑таки вышли на сцену!»