«Не грусти, что жизнь так мчится». Откуда берёт силы 92-летняя Раиса Гавшина из Пятницкого

О маме и доме

«Хуторок Орлиное был тут недалеко, в Фощеватовском сельсовете. Я в нём родилась в 1929 году.

Я ещё и не ходила, когда умерла моя мама, мне был год и три месяца. Маму звали Евдокия. У меня было два брата: одному тогда было пять, а старшему семь – Иван и Василий.

И вот отец остался с нами троими. Благо была жива его мама, наша бабушка, Ефросинья. Он забрал бабушку к нам жить, вместе нас и растили.

По воспоминаниям родных, мама видела, как соседей кулачили. Видела, как волокут вещи из хат. Говорила отцу: да что ж там можно волочь, что забирать‑то? На маму это так сильно подействовало, что ей стало плохо. Врач позже сказал, что это разрыв сердца, не выдержало оно переживаний. Брать‑то и вправду нечего было ни у нас, ни у соседей, но забирали.

Был как раз старый Новый год. Пришли родственники в деревню на праздник, вначале никто не поверил, что мама умерла. В этот же год отца раскулачили. Корова была у нас, она потом из стада домой приходила.

Было мне лет пять, когда у нас появилась мачеха. Через два года родилась сестра наша младшая – красавица она у нас, а потом ещё брат. Я уже подросла к тому времени. Выглядывала младших.

Мачеха хорошая была у нас, но я всегда очень горевала по маме».

Фото: Наталия Козлова

Об учёбе и работе

«Мы подрастали. Отец у нас был грамотный. Со старшими братьями занимался. В школу они вначале не ходили. Позже старшего брата сразу в пятый класс приняли, а среднего – в третий. Я не помню, чтобы отец со мной занимался. Я в школе научилась читать и писать.

В школу мы ходили в соседний хуторок Красная Нива. Но из‑за забот о младших детях мне удалось закончить только один класс. Да и одежды, обуви не было… Надо было прясть, работать, за детьми смотреть.

Работали так, что здоровья, наверное, ни у кого не осталось. Отец уезжал на заработки, мачеха в поле, а я дома. Братья старшие тоже работали».

О войне

«Отца и старших братьев забрали на войну. Младший был маленький совсем. На вопрос «Где отец?» отвечал, что на войну пошёл, Ваньке (это старший брат) сухарики понёс.

Было такое событие во время войны. Гонят пленных со стороны Фощеватово. Нам, детворе, сказали: берите вёдра и несите нашим солдатам воду. Мы в колодезь, все сбежались, все несём воду.

Фото: Владимир Юрченко
«Хаты горели, как спички». Каким было военное детство у белгородца Николая Примакова

Пленным скомандовали подняться, все поднялись, а один нет. Немцы его пристрелили, а тех погнали. Как только ушли из виду, мы к солдату, в которого стреляли, а он вроде бы живой – показалось, что шевельнулся.

Я сразу к маме, говорю, что, кажется, живой солдат. Мама – туда. Ещё женщины сбежались. Оказалось, что пуля насквозь прошла. Солдат такой голодный был, что пищевод пуля не тронула. Как так получилось? Только Бог знает. Хорошо, что сейчас голода нет.

Солдата привели к нам домой. Лежал у нас. Старичок из местных ходил, промывал ему рану. Солдат начал выздоравливать, ходить начал. Нашли ему одёжку. Выздоровел. Он сам из Алексеевки, из города. Рассказал о том, где жил. Имя его я, к сожалению, забыла.

Он пошёл домой в Алексеевку и прислал нам письмо, что отправляется снова на фронт. Я думаю, что если бы он остался в живых, то обязательно написал бы нам весточку.

С войны все мои вернулись. Отец был в плену, выжил. Вася и Ваня тоже вернулись живыми. Мы долгожители. Брат Василий дожил до 95 лет. Я думаю, что Бог года нашей мамы нам с братом добавил. Она ведь молодой совсем умерла. Даже фотографии маминой не осталось. Очень бы хотелось посмотреть. Говорят, что я совсем не похожа на неё.

Бабушка моя тоже долго жила. И вот, бывало, приду я к ней в Фощеватово, она мне говорит: «Внученька, жить‑то хорошо, а доживать тяжеловато». Понимаю, о чём она говорила».

Фото: Наталия Козлова

О болезни

«Я сама высокая была, потому меня взяли лошадей водить в колхозе. Лошади немецкие, огромные просто.

Заболела тифом. Наверное, заразилась, когда на земле сырой сидела. Температура была высокая. Не знаю, сколько я пролежала. Но выжила: ни таблетки, ни укола, ничего тогда не было. Теряла сознание. Пить хотелось, меня родные поили.

Потом начала на улицу выходить – вышла, в глазах потемнело, упала. Волосы высыпались клочками. Подружка меня обстригла. А потом как начали расти волосы, да кучерявые!»

О трудоднях и семье

«В войну работали! Посеяли пшеницу – по пшенице выросло жито. Собирают нас, берём ножницы – по пшенице колоски срезать. Но это лёгкая работа.

Мачеха брала меня вязать снопы. Я стягиваю снопы, а она вяжет. Складывали потом в копны. Чем больше копен, тем больше трудодней начислят. Подросла – начала снопы вязать учиться.

После войны тоже воду носила на коромысле до трактора, косили траву, пололи. На кирпичном заводе работала. Умела одеяла шить ватные. Работы много было.

Писали нам трудодни, уже я и замуж вышла, и всё ещё были трудодни. Уже и дочь была, а всё трудодни. Но целый трудодень это хорошо когда напишут, а так ведь и сотки писали – по 0,5 дня. Считали дни, считали, а заработка не было – зерно давали.

Муж мой, Яков Гавшин, был трактористом, комбайнёром. Мы так и познакомились на работе. У нас трое детей – две дочки и сынок, выросли уже. Пятеро внуков, правнуки. Дети и внуки – моё главное богатство».

Фото: Наталия Козлова