Какие головные уборы носили в СССР и почему меховая шапка была статусным аксессуаром

С шапками связаны интереснейшие события, в том числе исторические и романтические. Впрочем, в иные годы и криминальных достаточно, когда дорогой головной убор (из меха) был вещью соблазнительной. 

По роду и моде

«Русские носят на голове колпаки из белой коровьей шерсти, а зажиточные – шляпы с выпуклыми тульями и коротенькими полями, зимою – шапку. Малороссияне же вместо белых колпаков — чёрные, имеющие форму шляпы без полей, а также поярковые шляпы с большими полями», – так описывали современники белгородские головные уборы середины XIX века, определяя их главные идентифицирующие качества: достаток, статус человека и его национальность.

Впрочем, так было всегда, даже во времена СССР с его относительным материальным равенством и культурным единением народов. Но, помимо шапок по «национальным мотивам», в нашей большой стране были и общенародные любимицы, которых на модную волну поднимали политики, актёры, национальные герои. Хотя самое большое влияние на светские головные уборы оказали, как ни странно, военные.

Фото: Владимир Юрченко

В 1931 году в Красной армии для начсостава, а с 1940-го для всей армии и милиции ввели ушанки, которые в армейском варианте до сих пор являются самым известным шапочным брендом страны, популярным сувениром из России. В Оксфордском словаре, кстати, под словом shapka подразумевается именно ушанка.

Напомним, что вплоть до Великой Отечественной красноармейцы носили будёновки, напоминавшие шлемы древнерусских богатырей, которые совершенно себя скомпрометировали во время холодной советско-финской войны 1939–1940-х годов. Но именно они стали символом революции в изобразительном искусстве (особенно в плакатном), сегодня же существуют в основном как банные шапочки, реже – шапки для мальчиков.

Фото: pixabay.com
Раритет от Якина. Каким был чемодан эпохи СССР

Итак, ушанка – это всегда мех и шерстяное сукно или кожа сверху, ибо в наши зимы всё остальное бессмысленно. В обиход людей невоенных она вошла естественным образом – ушанки носили вернувшиеся с фронта мужчины по одной простой причине: больше было нечего. Материалы и размеры военных ушанок менялись несколько раз, но только не их конструкция, включающая в том числе наушники с завязками (которые разрешалось опускать при –10 °С). Все мирные дубли ушанок шили по этому же принципу из разного меха в зависимости от моды: в 1950–60-е – из цигейки, в начале 1970-х – из кролика, нутрии, позже – из более дорогих ондатры и норки.

«В конце 1960-х годов в моду вошли белые кроличьи ушанки. Лет в 10 мне купили такую, и я этим гордился. В 1968 году, после выхода фильма «Зигзаг удачи», стало модно отворачивать козырёк ушанки, как у героя Буркова. Я тоже проделывал это со своей шапкой, хотя бабушка мне запрещала, говорила, что так делают одни «раклы», то есть хулиганы», – рассказывает коренной белгородец, краевед Сергей Петров.

В середине 1970-х кроличьи шапки научились красить в чёрный цвет. Ходили в них простые люди, а вот номенклатурные работники предпочитали меха подороже. Человека в таком уборе заведомо считали важным.

Фото: архив Сергея Петрова

«В 1980-м родители сделали мне царский подарок – норковую ушанку за 250 рублей. Я как раз учился в техникуме, и меня отправили на стройку на практику. Прорабы и мастера водили меня по объекту, приняв за проверяющего, пока не выяснили, что я обычный студент. «Ох и перепугал ты нас!» – говорили. Это было забавно и в то же время показательно: по шапке действительно судили о положении человека», – рассказывает Сергей Петров.

Говоря о партийных работниках СССР, обычно вспоминают пыжиковые шапки, которые простой люд не мог достать – очень уж редким был мех молодых оленей. Но, судя по фотографиям членов политбюро, страсть советских руководителей к нему сильно преувеличена — в основном носили чёрные шапки с блестящей плотной остью, совсем не похожей на мягкий пушистый мех молодых оленят палевого цвета. Генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Брежнев, которому приписывают введение моды на пыжиковые уборы, например, будучи проездом в Белгороде в 1982 году, стоит на перроне, предположительно, в норковой шапке. Первый секретарь Белгородского обкома Михаил Трунов, встречавший генсека, – должно быть, в крашеной ондатровой. На фото в Интернете больше всего снимков Леонида Ильича в каракулевых папахах или так называемых пирожках разных моделей. Любили их абсолютно все советские руководители эпохи застоя.

Леонид Брежнев и Михаил Трунов на вокзале в Белгороде, 1982 год / Фото: Анатолий Лукьянов

Лама для дамы

Женская линия головных уборов куда разнообразнее, особенно в 1980-е. Самым сильным шапочным вдохновителем для дам на долгое время стал фильм «Ирония судьбы, или С лёгким паром!» 1975 года, после которого начался бум высоких лисьих шапок, таких же из чернобурки, вязаных из лебяжьего пуха (как не у самой счастливой невесты Гали) и забавных меховых полуушанок с козырьками на манер героини Лии Ахеджаковой. Все эти модели, кстати, подхватили мировые кутюрье, которые ежегодно выпускают похожие головные уборы в стиле a la russe. Но купить меховую шапку — половина дела, нужно было её ещё и сохранить: их постоянно воровали из гардеробов, кабинетов, даже на улицах сбивали. Поэтому особенно бережливые пришивали к краям фиксирующие резиночки или не снимали головные уборы в помещениях.

Но надо признать, в белгородских сёлах главным конкурентом женских шапок всегда был и остаётся платок-шаль — пуховый или шерстяной клетчатый. Им же с незапамятных времён до недавнего времени укутывали детей: крест-накрест поверх шапки, закрывая от холода грудь.

Также в стране вынужденного рукоделия здорово выручали вязаные шапки, на которые тоже существовала определённая мода. Если из мужских запомнились шапки-петушки, то из женских – пушистые мохеровые, с внутренним футляром, который держал форму. Продавали их в 1970–1980-е годы и на рынках.

«Моя тётя вязала такие шапки на продажу. За мохером ездила в Москву, стояла в огромных очередях, скупала пряжу баулами, ассортимент цветов у неё был огромный. Вязали и её дочери, это был практически семейный бизнес, который неплохо их кормил», – рассказывает белгородка Инга Толчина.

Фото: архив Тамары Акиньшиной

Каторжный труд

Что же касается меховых мастеров, то среди белгородцев были в основном самоучки, которые также работали по принципу семейного подряда, сами выращивали зверьков ради меха (нутрий, ондатр, кроликов), выделывали его, шили и продавали готовые вещи.

Профессионалы были штучным товаром и работали в ателье.

«В конце 1980-х я попала по направлению КБО в Кемеровскую межобластную школу по подготовке высококвалифицированных рабочих редких профессий. Это было одним из немногих мест в стране, где готовили модисток-шапочниц. Учили нас год, потом была практика. Затем более пяти лет я проработала в одном из белгородских ателье», – вспоминает Надежда Картавенко.

В Сибири мастер приобрела для работы разъёмные деревянные болванки и растяжки, которые отправляла домой посылками.

«Там же мы закупали фетр и качественные меховые шкурки для изготовления шапок. Войлокообразный фетр производили из пуха кролика и зайца, шерсти. Он был двух видов: так называемые колпаки, использовавшиеся как основа под меховые шапки, и велюровый фетр, из которого шили самостоятельные уборы», – рассказывает она.

Фото: архив семьи Шамраевых