«Это просто новое начало». Как белгородцы воспитывают неродных детей

Илья, воспитывает Лилю (7 лет):

«Лиля никогда меня не видела: она слепая с рождения. Но едва захожу в подъезд – узнаёт меня по шагам. Хихикая, прячется за дверью, поэтому открывать её надо осторожно. А потом выпрыгивает с криком: «А вот и я!» – и растопыривает свои маленькие пальчики, пытаясь меня напугать. Я хватаю её и кружу вертолётиком. Это наша любимая игра.

Раньше Лилей занималась бабушка, ведь надолго девочку не оставишь, а Наташе приходилось работать за двоих. Потом бабушки не стало, но начальник вошёл в положение и разрешил Нате работать на дому.

Я тогда привёз им заказ из мебельного магазина – детский комод. Ната посмотрела на кучу элементов, вздохнула и сказала, что заплатит за сборку. Достал шуруповёрт, жужукнул проверить, не сел ли аккумулятор. На звук из комнаты показалась заспанная моська. Малышка уверенно направилась ко мне. «Ой, уберите железяки с пола, она их не видит!» – крикнула мама. Девочка подошла и потрогала моё лицо. Так мы познакомились.

Фото: pixabay.com

Денег за сборку я не взял, Ната засуетилась и пригласила на кухню. Дверки шатаются, ножи не точены, под ножкой стола – картонка. Сказал, что приду завтра с нужными инструментами и всё починю. На шестой визит Лиля спросила: «Ты папа?» Я ответил да, а Ната заплакала.

Я за то, чтобы девочка общалась с родным отцом, каким бы он ни был. Но за последние три года он ни разу не поздравил дочку с днём рождения. Когда ей было полгода, он просто переехал к маме, потому что Лиля плакала по ночам, не давая ему уснуть. И больше не приехал. На днях мы случайно встретили его. Кажется, он даже не узнал Лилю.

Скоро у нас свадьба. Ната боится подать документы на лишение родительских прав, а я на неё не давлю. Какая разница, что написано в бумажке, когда эта кудрявая радость пищит: «Папа пришёл!», встречая меня с работы».

Фото: pixabay.com

Ирина, воспитывает Валеру (6 лет):

«Уже через полгода после окончания вуза мечты о хорошо оплачиваемой работе разбились о реальность. Половина объявлений – сетевой маркетинг. Устроилась на минимальную ставку в детский сад.

Валера заметно выделялся на фоне других детей в моей группе. Не сидел с траурным лицом над тарелкой каши, а уминал её за минуту, на прогулку одевался быстрее всех, без уговоров, не канючил. Одна беда – ласкового тона вообще не воспринимал, приходилось гаркать, только тогда он по‑армейски вскидывался и бежал собирать игрушки.

Я быстро поймала его «волну». Безо всяких методичек мы освоили, что обняться – это не слабость для мальчишки, что мат не делает его круче, а драться за своё нужно только в экстренных случаях. Валерке я могла шепнуть на ушко, что после полдника будут конфеты, и быть уверенной, что он сохранит тайну. А во время тихого часа мы играли в крестики-нолики – он не может спать, когда светло.

Официально рабочий день начинался с 7 утра, но я приходила раньше, потому что уже в 6:30 на пороге группы меня ждал Валерка со своим дедушкой. Родителей я не видела.

Фото: pixabay.com

Однажды, когда всех детей разобрали и мы по привычке остались вдвоём, включила старенький магнитофон. Он стеснялся танцевать на музыкальных занятиях, и я решила это исправить. Смеясь и дёргаясь под ритмы «Руки вверх!», мы не заметили, как в дверях возник мужчина. Когда за спиной кто‑то засмеялся, я стушевалась, а Валера бросился к мужчине с криком: «Папа приехал!»

«Так вот почему Лерик больше не бастует против детсада», – сказал он, внимательно поглядев на меня.

С тех пор он забирал сына каждый вечер. Мы болтали про Валерку, оказалось, дома только и разговоров, что про «тётю Ру». Однажды я спросила про маму. Костя сухо ответил, что разведён. Тем же вечером он встретил меня после работы с цветами, а через месяц – предложил переехать к нему.

В женском коллективе уши есть даже у стен. Меня вызвала директор. Она не отчитывала за служебный роман, а просто бросила на стол папку социального педагога. Увидев на обложке фамилию Валерки, я похолодела. Его мама уже четыре года сидит: пырнула ножом девчушку в баре за насмешку над платьем. Развели их быстро, а вот процедура лишения прав тянется до сих пор. Сыну был год, и он её не помнит.

Костя успокаивает и говорит, что не даст меня в обиду. Обещает, что поженимся и переедем в другой город, но всё чаще пропадает в командировках. Я доработала до выпускного Валерки и уволилась из детсада.

Через полгода мать мальчика освободится из тюрьмы. Мне страшно».

Фото: pixabay.com

Владимир, воспитывает Николая (17 лет), Катю (12 лет) и Кирилла (6 лет):

«Прошло пять лет, и я точно могу сказать, что это мои дети. Хотя папой зовёт только маленький Кирюха: мы договорились ничего ему не говорить.

С Колей было сложно. К моему появлению в доме он отнёсся с демонстративным безразличием. Целыми днями залипал в телефоне, на просьбы матери огрызался. Были и стычки вроде «ты мне не отец» и «кто ты такой, чтобы запрещать». Позвонили из школы: месяц он там не появлялся, хотя каждое утро исправно уходил, как выяснилось позднее, в компьютерный клуб.

На любые увещевания, разговоры по душам просто отключался, смотрел перед собой немигающим взглядом и думал о чём‑то своём. Был май. Экзамены он всё равно бы не сдал. Я уговорил Машу отпросить его по семейным обстоятельствам.

Утром сказал, что сам отвезу его в школу. Тот сел в машину, угрюмо нацепил наушники и уставился в окно. В багажнике уже лежали собранные Машей сумки. «Эй, мы же выехали из города, куда?» – «В Крым. Там сейчас отлично клюёт ставридка».

Фото: pixabay.com

Мы жили на берегу и спали в палатках. Я видел, как потихоньку оживлялся его взгляд. Боялся, что на просьбу отключить мобильник встречу агрессию. Отключил без возражений. Перезагрузка длилась три недели. На второй неделе он сам рассказал о проблемах с парнями в классе.

Половину лета Коля безропотно готовился к экзаменам. В августе он их сдал, и мы перевелись в другую школу.

Катя недавно проронила, что это она виновата в том, что отец ушёл из семьи. Катя – колясочница, инвалид I группы. Жена рассказывала, что приставы несколько лет разыскивают отца за неуплату алиментов.

Нашёл его через три дня у собутыльницы на даче. Взял Катю с собой. Тот вышел, еле держась на ногах. Штаны сползли, воняет за километр. Больше Катя про него не вспоминает».

Фото: pixabay.com

Мария, воспитывает четверых детей:

«Я не рожала Матвея, но знаю каждую его родинку, каждую болячку. Знаю, что математичка – лютый зверь, а Лёнька из 4 «А» ковыряет в носу на уроках. А ещё, что Мотька больше всего на свете боится вернуться домой.

Мой муж разбился в аварии. За рулём был его лучший друг, он выжил и больше со мной не здоровается. Первые недели я каталась по полу от боли и страха за будущее и не знала, как признаться сыну и дочке. Замкнулась и почти никуда не выходила. Друзья шептались: «Бедная, кому она теперь нужна с двумя детьми?», родственники поставили на мне крест. В один момент мир рухнул.

Через год после похорон подруга уговорила меня с детьми выбраться на пикник. К ней как раз приехал погостить брат из Киева. Я смотрела, как он играет с моими детьми, и сердце потихоньку оттаивало. Мы обменялись телефонами под обалдевшие взгляды знакомых и стали переписываться. Через месяц я поехала к Егору в Киев. Ехала и думала: «Маша, что ты делаешь?!»

Фото: pixabay.com