«Катишься вниз, ни за что не цепляясь»: прошлое и настоящее белгородского арбитра

Падение в бездну

Те, кто знаком с Гезенко, винят в случившемся с ним его окружение и друзей. После окончания судейской карьеры Алексей Владимирович стал злоупотреблять алкоголем. Остановиться не смог, и его квартира быстро превратилась в алкопритон. Сомнительные личности устраивали здесь круглосуточные пьянки. А друзья не сумели вытащить Гезенко из этого ада.

Я был в гостях у своего бывшего преподавателя физической культуры лет десять назад. Он подарил мне флаг «Крыльев Советов», показал вымпелы, программки и фотографии прошлых лет. В комнате стояло пианино, на котором Алексей Владимирович исполнил футбольный марш. Теперь у него нет не только крыши над головой, но даже еды каждый день.

Мы встретились случайно в центре города. О былых годах Алексей Владимирович вспоминает с удовольствием, а о последних десяти говорит, что не помнит. Он до сих пор живёт футболом и не может смириться, что отлучён от спорта. Но помощи не просит. Слишком гордый. Как и многие из тех, кто завершил карьеру.

Фото: Павел Колядин

«Пропадают многие»

— Алексей Владимирович, как вы докатились до такой жизни?

— Элементарно. Теряешь жильё – теряешь фундамент. А дальше не торопясь катишься вниз, ни за что не цепляясь. Если больших сбережений нет, то в этой ситуации выжить сложно. Приходится бомжевать. Уже два года я живу на улице. 

— Как вы лишились жилья?

— Последнее жильё, домик типа дачного, сгорел. Обидно, досадно. С квартирой были какие‑то махинации, но я в них не вникал. Вообще у меня было три квартиры, но наши жёны – пушки заряжёны, поэтому всё у них. У меня было четыре жены, есть сын и дочь. 

— Дети не помогают?

— Я не навязываюсь – они сами разберутся, помогать или нет. Честно: не знаю, в курсе ли они, что я живу на улице. 

— Встречаете их?

— Детей – нет. А жён не хочу видеть. Я этого даже опасаюсь.

— Как проходит ваш день?

— В четыре утра подъём – и вперёд! Хожу, чтобы не замёрзнуть: движение – жизнь. Разогреешься и начинаешь думать, где найти пропитание.

Фото: Павел Колядин

— Как вы его находите?

— Белгород – небедный город, а мир не без добрых людей. Выживать можно. Я не сижу со стаканчиком для мелочи. Такие люди получают лишь процент от собранного. Спрашиваю у людей, если дадут, то хорошо, нет – ну и ладно. Тут важен сам процесс поиска еды и денег. Вот ты пирожок купил, и я поел, – спасибо, три дня почти ничего не ел. На улице постоянный круговорот – там не дали, зато тут дадут. Прочесал свою территорию, поймал кого‑то в сети, и хорошо. Главное – поймать большую рыбу, маленькую надо отпускать.

— В церквях вам помогают?

— Если бы там не подкармливали, то мы бы уже все подохли. Они ещё одежду и обувь дают. Честь им и хвала.

— Почему не живёте в приюте?

— Там надо платить за проживание две трети от пенсии, а у меня её нет. Когда за меня платили бывшие футболисты, называть их не буду: может, им будет это неприятно, тогда и жил там. Сейчас постоянно меняю место дислокации, чтобы в полицию не попадать и не надоедать жителям домов, во дворах которых я ночую. 

— Вам хоть кто‑нибудь помогает?

— А кому это нужно? Сколько у нас без вести пропало футболистов. Был игрок, и нет игрока. Оказывается, он давно уже умер, и никто его не знает, или спился, не выдержал. То же самое и с судьями. Иных уж нет, а те далече.

Фото: Павел Колядин

«Подошёл футболу как арбитр»

— Как вы попали в футбол?

— Отец был майором уголовного розыска и запрещал играть в футбол, но я к нему потянулся. Мой друг Лёша Сидненко затащил меня в группу подготовки «Салюта», потом вместе дошли до основы. Два года поиграл и пошёл в армию. После неё поступил в институт и стал судьёй. Подошёл футболу не как игрок, а как арбитр.

— Как вы стали футбольным судьёй?

— Ещё в прошлом веке, когда я работал в комнате школьника, то судил детские турниры. Меня заметили и пригласили. А потом, когда бросили «под танк» чемпионата области, сказали, что из меня может что‑то получиться.

— Конкуренция была?

— У нас очень серьёзные люди в области были. Анатолий Кецкало, царство ему небесное, Евгений Сахаренков, Анатолий Прудников и его сын. В Курской области было два арбитра, а у нас – 12. Я судил во второй лиге, высоко не пошёл. Но были Игорь Руцкой и Серёжа Леонов, которые судили Высшую лигу и первую. 

Как стать футбольным судьёй

— Кто вас учил судить?

— Анатолий Кадетов (судья всесоюзной категории – прим. авт.). Он настолько правильно преподносил каждую букву правил игры, что мы их запоминали как дважды два – четыре. Он не был великим судьёй, но был большим мастером преподнести правила игры для молодого арбитра – это настоящее искусство. Без рисунков, видеоплёнок, на простом русском языке. Про пенальти он говорил: не анализируй нарушение правил, если оно было, то смело ставь точку. Главное, что произошёл фол, – всё легко и просто.

— Вы участвовали в договорных играх?

— Да. Только не участвовал, а присутствовал. Арбитр никогда в жизни не должен в них участвовать. Если игра договорная, то это прекрасно видно. Задача судьи в такой момент – не вмешиваться в этот дурацкий фарс. Ты ничего не сможешь изменить, только усугубить и получить от инспектора двойку, чтобы на тебя весь этот процесс свалили.

— Неужели совсем ничего нельзя сделать?

— Если хочешь с ними побороться, то пожалуйста. Только чем это закончится? Кому‑то ноги переломают или ещё что‑то неприличное произойдёт, или болельщики подерутся. Они самые главные провокаторы.

— Когда свисток в первый раз в руки взяли?

— Начал обслуживать матчи в 1979 году, а закончил в 2010-м. За этот период во второй лиге я 13 лет работал.

Карточка Алексея Гезенко в базе данных сайта footballfacts.ru

Спокойствие, только спокойствие

— Судили команды из Высшей лиги?

— Помогал, но там ничего сложного. Их судить сплошное удовольствие. Для нас самым страшным были Кавказ и Прибалтика. Там очень большое давление на судей и инспекторов. Латыши и литовцы очень агрессивно относились к русским, – я имею в виду не обычных болельщиков, а компетентные органы и их руководителей. А толку? Где их футбол сейчас? Не слышу, чтобы они блистали не европейской арене.

— А на Кавказе как судилось?

— Главное – быть спокойным. Они ребята горячие, но очень любят футбол. Даже когда в начале 1990-х они на трибунах сидели с пулемётами и стреляли в воздух, надо было сохранять спокойствие. Первая чеченская война начиналась, уже вагоны были дырявыми от пуль, мы судили последний матч в Гудермесе. Нас вывезли на стадион куда‑то в горы. Из зелёнки вышли человек 200 с автоматами, расселись на трибуне, футбол посмотрели, гости выиграли, и боевики тихо-мирно ушли обратно.

— Никаких к вам претензий не предъявляли?

— Нет, а вот когда зрители разошлись, мы поняли, что остались на стадионе втроём. Стоим и думаем, что делать. Потом какая‑то тарантайка подъехала и отвезла нас на электричку. Вскоре началась война.

— Были в вашей карьере случаи, когда предлагали деньги или угрожали?

— Разные случаи были: ножами, кастетами, пистолетами угрожали. Бывало, в судейскую врывались разъярённые лица, но опять же главное – сохранять спокойствие. Если ты прав, то чего тебе бояться? Если ты отсудил предвзято, то уже другой вопрос. Запомни, если обе команды довольны, то ты отсудил очень плохо. Если довольна только одна команды – ты отсудил предвзято. А если недовольны обе – ты отработал здорово.

— А как быть с судейскими ошибками, которые выглядят как помощь одной из команд?

— Судья тоже человек. Где‑то недосмотрел, где‑то пропустил профессиональный фол. Футболисты сейчас работают на них, это раньше рубили сзади по ногам и кувалдами размахивали в разные стороны. А сейчас они играют, так что и не поймёшь: может одной ногой сыграть в мяч, а второй дать по ахиллу, и вроде нарушения правил нет. Времена «автогенов» (игроков, срезающих соперников подкатами в ноги – прим. ред.) давно прошли – их убрали карточками. Это в женском футболе насмотришься такого, что за голову схватишься.

— Что там происходит?

— Минутка юмора. На турнире в Бресте назначил пенальти. С бровки вратарю кричат: «Катя! Ты умеешь бить, иди!» Она пошла, бросила перчатки в центре поля, пробила в штангу, мяч отлетел, игра продолжилась. Ты думаешь, она побежала в ворота? Ошибаешься: она побежала искать перчатки. Но их уже не было – соперницы выбросили их за борт. Это женский футбол.

Фото: Павел Колядин

Главный страх судьи

— Какая самая запоминающаяся игра в вашей карьере?

— Если брать хорошую, то это мой первый матч на сборах в Анапе. Играли московские ЦСКА и «Динамо», не основными составами, но всё же. На поле воды по колено, но всё прошло без сучка и задоринки и обошлось без травм и матов-перематов, а футболисты пожали мне руку. Это было очень приятно.

— Помню, как в игре чемпионата БелГУ за мат вы мне, лежащему на поле, жёлтую карточку показали. Оказалось, что мне тогда сломали палец.

— Значит, не было нарушения. А за мат надо наказывать карточкой. Всё правильно.

— Были матчи, которые не хочется вспоминать?

— Игра в Ельце, год не помню. Моей вины там не было – два здоровенных защитника одной команды с перепугу столкнулись друг с другом, и оба получили серьёзные травмы. Я остановил матч, хотя вторая команда могла забить уже в пустые ворота. Когда свистнул, нападающие посмотрели на меня как на врага народа, а потом увидели лужу крови и им стало не до гола. Мне показалось, что жизнь людей важнее, чем какой‑то гол. Может быть, я неправ. Игроков увезли на скорой помощи, кровь убрали, и игра продолжилась.

— Какие ещё страшные вещи доводилось видеть на поле?

— Да что о них говорить, многое происходит. Самое страшное, когда обе команды плюют на правила, у них какой‑то конфликт между собой, который закамуфлирован, и ты его не знаешь. Они не играют в футбол, а просто бьют друг друга. Им по барабану на результат, карточки, судью – у них личные счёты. Простому болельщику непонятно, когда футбол превращается в корриду, но кому‑то это нравится. Я ни разу не видел, чтобы «Спартак» – хоть я к нему и отношусь неуважительно – играл жестоко. 

— Бывает, что болельщики тоже выясняют отношения.

— Я этого не понимаю, может, это стиль жизни такой. Хорошо, что обходится без жертв. Однажды судил матч в Гродно, и белорусские болельщики сидели напротив украинских на разных трибунах – какой‑то баран их так посадил. У них что‑то перемкнуло, и они ринулись на поле. Солдаты в оцеплении не смогли сдержать толпу, дрались прямо на поле, а команды ушли в раздевалки. В СССР это замалчивалось.

Фото: Павел Колядин

Нет у нас футбола

— Почему не любите «Спартак»?

— За то, как он выходил из первой лиги в Высшую, как клуб из пекла возродился при помощи высокопоставленных болельщиков. Почему‑то ни одна команда в Советском Союзе, которая опускалась ниже городской канализации, никогда не возвращалась обратно. Возьмите Англию – там почти у каждого клуба есть фундамент. Что бы там ни происходило, какие бы взятки не предлагали, фундамент остаётся. Многое делают на потеху публике, но при этом оставляя фундамент. 

— То есть Англия – эталон?

— Говорят, что раз их сборная плохо выступает, то там нет футбола. А ты можешь сказать, что в России он есть? Как вид спорта он есть. А где настоящий футбол, есть у нас звёзды?

— Александр Головин в «Монако» играет.

— Он у нас как милость Божья. Блохин с ним и рядом не стоял (с сарказмом). Нет у нас футбола. А знаешь, почему есть мини-футбол? Потому что никого не копировали и начали с чистого листа. Люди, которые им начали заниматься, поняли сущность этой игры. А большого футбола в такой огромной стране нет. Если один появляется, как Головин, то это повод для гордости. Останови любого прохожего моего возраста и спроси: «Кто такой Олег Блохин?» Почти каждый ответит: «Игрок сборной СССР и киевского «Динамо». А если спросишь про Головина или Дзюбу, то скажут, что это какой‑то казак или кто‑то ещё.

Фото: Павел Колядин