Заветное желание Кима Зенина. Почему колхозники выбрали председателем редактора газеты

Хотя, казалось бы, почти всю жизнь на руководящих постах, где нужны требовательность и даже жёсткость. Вот и придя к нам в редакцию, Ким Степанович расположил к душевному разговору. И хотя поводом для нашей встречи стало его приближающееся 90-летие, о возрасте не говорили вообще. Пошутить, похвалить, поддержать или очень деликатно, без обид и нажима, рассказать о том, что волнует, – это стиль общения Зенина.

На кулак не нарвался

На вопрос о самом заветном желании Ким Степанович Зенин ответил: «Хочу, чтобы люди вспомнили добрым словом». У всех, кто знаком с этим человеком, таких слов найдётся с лихвой. Остальным же, ­надеемся, будет интересно узнать, каков он – патриарх российской журналистики, отдавший этой профессии более полувека.

Во‑первых, самоироничный человек с неизменной улыбкой на лице. Наверное, поэтому ещё в молодости взял себе творческий псевдоним Павел Хмурый.

«Я был обычным селькором, и, когда нужно было выступать в газете с критикой, жёсткой сатирой, это имя подходило. У нас даже говорили нарушителям: смотри, Павлу Хмурому расскажу. Но когда знакомились со мной поближе, удивлялись: а где же хмурый?» – вспоминает Ким Степанович.

Селькоровское движение в советское время дало путёвку в жизнь многим известным журналистам. Это была непростая, иногда даже опасная работа, где можно было и на кулак нарваться.

«Ты же был в селе как агент – никто не хотел прославиться в газете. Людей должностей лишали из‑за критических публикаций», – объясняет Ким Степанович.

Правда, его самого герои критических заметок ни разу не тронули.

«Наверное, потому что я по справедливости писал, а не для того, чтобы кому‑то досадить?» – предполагает бывший селькор.

Стреляный, пуганый

Вообще к тому времени Ким Зенин своё отбоялся. Сын партийных работников, в 1937-м каждую ночь ждал, когда к их дому подъедет «воронок». Однажды он действительно подъехал и забрал отца. Но Степану Зенину повезло: началась кампания против перегибов в борьбе с врагами народа и его отпустили.

Отец погиб на фронте, и семья испытала все тяготы безотцовщины: голод, разруху, нищету. 14-летним подростком, после освобождения Прохоровки от фашистов, Кима забрали в «ястребки». Были такие истребительные отряды, которые искали вражеских диверсантов.

«Потенциальные смертники мы были», – так видит Ким Степанович эту страницу биографии.

На одном из заданий ребят обстрелял самолёт. Кима ранило в ногу, благо пуля прошла навылет.

Так что страха в начинающем селькоре не было. А вот жизненного опыта, умения ценить слово, людей и жизнь вообще – предостаточно.

Но одно покушение он всё‑таки пережил. Правда, в другом месте и по другому случаю. В 31 год Зенин возглавил колхоз имени Ленина в прохоровской Радьковке. Жители закладывали колхозный сад, и вдруг председатель увидел, что какой‑то мужчина выкапывает только что посаженные деревца. Велел своему водителю остановиться и задержать беспредельщика. Пока суд да дело, отвлёкся на миг. Что‑то заставило поднять глаза, а над ним уже зависла лопата – воришка приготовился к сокрушительному удару. Еле увернулся. Органы начали следствие: всё‑таки покушение на должностное лицо.

«Вызывают и вызывают меня в отделение милиции. Я уже говорю: ребята, да отпустите вы его, мне работать надо. Не убил и спасибо, – вспоминает Ким Степанович. – Меня этот человек потом обходил, когда в селе встречал – что‑то понял всё‑таки».

Отправляем учиться

Своё пятилетнее председательство Зенин вспоминает с особой теплотой. А вышло оно неожиданно для него и даже для высшего руководства. Будучи к тому времени редактором газеты «Сталинец» и членом райкома партии, поехал он в Радьковку на отчётно-выборное колхозное собрание. А колхозники возьми и выдвини его в председатели. Мол, вместо того, чтобы критиковать наше хозяйство, выведи в передовики. И проголосовали единогласно.

И пошёл Клим Степанович выводить. Был и жёстким, и мягким, сам пахал и другим лениться не позволял. Подхалимам отворот давал сразу – подкатить к председателю хотели многие.

«Поехал однажды с одним подчинённым на птицеферму, он – за рулём, вдруг заворачивает куда‑то не туда. Объясняет мне, что к нему домой едем, «яишенки жинка поджарит». Я говорю, у меня сегодня планы другие, а кладовщик пусть с тебя спишет стоимость 100 яиц. Так и не получилась у нас любовь», – рассказывает о незадачливом подчинённом бывший председатель.

Тогда две беды было – пьяницы и несуны. Требовать честности от других он имел полное право: сам никогда ничего не взял в колхозе без оплаты.

«Люди всё видят, чувствуют фальшь, если у начальника слова с делом расходятся», – уверен Ким Степанович.

В его семье до сих пор вспоминают, как в дом приезжали делегации, всех привечала, кормила супруга председателя Раиса. При этом из колхозного амбара на столе не было ложки сахара – подавалось только то, что вырастили или купили сами. «Колхоз вам не дойная корова», – любил напутствовать председатель. Поэтому когда через пять лет Зенина стали двигать по партийной линии, радьковские колхозники отпускать его не хотели.

«Собрали общее собрание: кто за то, чтобы освободить Кима Степановича? Все молчат. Тут звеньевая встаёт: «Це освободить – как выгнать, а мы Кима Степановича выгонять не собираемся – хай работае». В конце концов, постановили так: «Вин молодый, хай учится. Напишем так: отпускаем его на учёбу. А вин может ещё к нам вэрнется».

Зенину тогда 36-й год шёл.

Чужой среди своих

В 1966 году в области полгода не было подходящего человека на должность начальника управления по охране государственных тайн в печати. Ким Степанович как раз окончил партийную школу в Ростове, его звали на работу замом в радиокомитет, но обкомовское руководство переубедило, что в цензуре он принесёт больше пользы.

«Вообще тогда редко было, чтобы бывшего журналиста ставили конт­ролировать СМИ. С одной стороны, это легче – я уже понимал суть работы, запретов и требований. А с другой – недоверие от вчерашних коллег, опять же потому, что я хорошо знал всю газетную кухню», – вспоминает Зенин.

Предубеждение против нового начальника скоро рассеялось: никакого давления и ущемления авторства, беспощадной правки не последовало. На улице Чернышевского, 4, с пятью подчинёнными 25 лет Ким Степанович решал судьбу каждого номера областной газеты, многотиражек, радиовыпусков, других изданий, выходивших в области: без штампа цензора номер в типографию или передача в эфир попасть не могли. Но недоброжелателей, как мы уже сказали, на этом посту не нажил.

«Наверное, у папы была не самая простая работа. Но я не помню, чтобы, придя домой, он когда‑то пожаловался или сказал о ком‑то плохо», – поделилась дочь Кима Степановича Лариса.

Несмотря на смену должностей, Зенин писал статьи в местные издания, участвовал в культурных мероприятиях газетчиков. В 1957 года он с коллегами создавал областную организацию Союза журналистов. А потом до 80 лет – вот как пришлось – был в ней заместителем председателя.

У нашего юбиляра много поощрений и наград, но самой главной он считает хорошие человеческие отношения, которые подарили ему жизнь, семья и работа.