Душу наружу. Как работает студия, где все актёры – люди с ментальными нарушениями

Студия

Почти полгода участники разрабатывают спектакль «12 месяцев» по драматической сказке Маршака, и это их первая большая работа.

«Я долго не могла понять, какой материал давать моим подопечным, – рассказывает Ирина Глотова, руководитель студии. – Прощупывала, пробовала разное. Давать детское – это оскорбление для взрослого человека, а взрослое может быть слишком тяжело. Баланс нашёлся в стихотворениях, пантомимах, миниатюрах. Мы принимали участие во многих фестивалях, конкурсах и выступали наравне с остальными участниками. Я поняла, что пришло время ставить полноценный спектакль».

Ирина руководит студией с 2015 года. У неё два образования, на первый взгляд несочетаемых – логопед-дефектолог и режиссёр массовых праздников.

Руководитель студии Ирина Глотова / Фото: Вадим Заблоцкий

«Думала, что весь мой предыдущий опыт мало подходил. Однако сейчас вижу, что мы делаем то же самое, что и в любом другом театре: разминка по методике Мейерхольда, скороговорки, пластические этюды. Инвалидность у всех разная, у многих трудности с речевым аппаратом, моторикой, некоторые даже не читают. И моя цель в том, чтобы участник студии мог сделать больше, чем он мог до начала занятий».

Ирина обаятельная, собранная, со строгой причёской и в строгой юбке.

Она совсем не заботится о профилактике выгорания и не выстраивает рекомендованных психологами границ: например, берёт трубку, если вечером ей звонят подопечные.

«Значит, человеку нужен совет, и я рада, если могу помочь. Мне родные говорили сначала: «О боже, Ира, как ты с ними работаешь, это же так тяжело!» Скажу так: не тяжелее, чем с любыми другими людьми. В начале у меня был предрассудок, что от людей с ментальными нарушениями непонятно чего ожидать. Это ерунда. Они меня многому научили, понаблюдайте за ними внимательней».

Фото: Вадим Заблоцкий

Открытость

Первое, что бросается в глаза, это невероятная экстравертность участников студии. Не нужно долго думать, чтобы понять, что люди чувствуют: все эмоции написаны в позах, мимике, словах. Если кого‑то раздражает, что другой забыл текст, он не будет поджимать губы и тактично выжидать паузу, а громко цыкнет, взмахнёт руками и осуждающе вдохнёт.

Если звучит смешная шутка – зальётся хохотом во весь голос, от души. Если интересен другой человек – не будет ломать комедию, а немедленно даст это понять. А если кого‑то любит, то об этом будет знать весь мир.

Оля и Миша любят друг друга, и их любовь обескураживает. Она абсолютно проявлена – никаких игр, подвохов, чувства льются щедро и изобильно. Ребята ни на секунду не расцепляют рук, нежно целуют друг друга, касаются спин, и, когда для группового фото им предлагают разомкнуть объятья, чтобы встать в ровную линейку, они почти с ужасом восклицают: «Зачем?!»

Оля бойкая и артистичная, Миша более сдержанный и закрытый. Ребята встречаются около полутора лет, и уже познакомили друг с другом родителей.

«Мы все втайне готовимся к свадьбе, – улыбается Ирина. – У меня спрашивали: неужели такие люди способны на чувства, привязанность? Ещё как способны. Они очень трепетно относятся к дружбе, к отношениям, берегут их и поддерживают. Это то, чему стоит поучиться у них, – быть искренними, открытыми, внимательными к чувствам других».

Оля и Миша / Фото: Вадим Заблоцкий

Упорство

На сцене около 20 человек, и это почти вся постоянная группа. После разминки все расходятся по местам, и начинается репетиция.

Спектакль движется бодро, ритмично, у каждого есть своя большая или маленькая роль. Иногда актёры забывают текст или произносят его нечётко – сказывается волнение от присутствия посторонних в зале.

Оля чувствует себя на сцене уверенно и помогает каждому, кто растерялся:

«Возьми хворост! Уходи за правую кулису! Спроси меня, как прошёл урок!» – громким шёпотом подсказывает она другим актёрам.

После своей сцены она быстро убегает за кулисы, и они снова сплетаются с Мишей. От их нежности и взаимности невозможно оторвать глаз.

Ирина ставит музыку, помогает чётко произнести речь, напоминает, что будет в следующей сцене. Между актами занавес закрывается, и слышно, как ребята суетятся за сценой, меняя декорации.

Фото: Вадим Заблоцкий

«Печь! Тащи пе-е-ечь!» – слышится громкий шёпот, а затем грохот бутафорской печи.

Самая сложная сцена – групповая, где на сцене почти все. У иных актёров всего одна-две реплики, и им бывает сложно уследить за сюжетом.

«Январь, что ты забыл у Февраля? Твоя фраза сразу после Апреля!» – подсказывает артистам Ирина.

Маршак написал отличную сказку. Она глубокая и красивая. Наблюдать за историей – одно удовольствие, даже несмотря на запинки.

«Посмотрите на актрису, которая играет падчерицу, одну из главных ролей. Она была очень замкнута и молчалива, и это просто невероятный прорыв для всех нас. Я вижу, как тяжело порой даётся людям развитие, как трудно бывает двигаться или красиво говорить, но они не унывают, а с поразительным упорством продолжают заниматься, репетировать, повышать свой уровень».

Фото: Вадим Заблоцкий

Жизнелюбие

В театре нет волонтёров, и декорациями, костюмами, музыкой и т. д. в основном занимается Ирина и близкие самих актёров.

«Причина простая: у нас играют такие люди, к которым окружающие относятся, скажем, напряжённо. В работе требуется чуть больше терпения, всё происходит немного медленнее, и волонтёры уходят. Я решила, что лучше мы будем справляться своими силами, потому что люди привязываются и, когда волонтёр уходит, переживают, чувствуют вину, грусть и обиду. Все прекрасно понимают, что происходит».

После репетиции Людмила не спеша идёт на остановку. Ей, наверное, около 50, у неё пушистые наращённые ресницы, наушники, небрежный рыжий хвостик.

«Под Новый год я решила сделать себе подарок и набила татуировку на предплечье. Без всякого скрытого смысла, просто красивая картинка котика, которая меня радует и поднимает настроение. Если я себя не порадую, то никто меня не порадует, верно?»

Людмила увлекается не только театром, но и художественным чтением, любит петь и ходит на работу – она занимается уборкой.

Фото: Вадим Заблоцкий