«Есть фраза, которую приписывают лидеру группы «Ленинград» Сергею Шнурову. Звучит она примерно так: «Чтобы в современную картинную галерею зайти, нужно человеку 45 минут лекцию читать, а потом уже только его заводить», – встречает у входа в Белгородский художественный музей сотрудник выставочного отдела Павел Кузнецов.
Сегодня Павел будет учить нас отличать реалистов от импрессионистов. Нам повезло: первые шаги в искусствоведении мы будем делать, препарируя выставку, которую привезли в Белгород из Третьяковской галереи.
Перед походом в музей я спросил у знакомых, слышали ли они о выставке. Выяснилось, что слышать‑то слышали, но посетили её единицы: то времени нет, то ещё какие‑нибудь причины находятся. Но даже если удаётся выбраться на экспозицию, обычно посетители галопом пробегают по выставочному залу, отмечают для себя пару-тройку работ, которые понравились, даже не задаваясь вопросом, почему они запомнились.
— Суждение на уровне «нравится – не нравится» – это первый и самый простой из условных уровней познания искусства, – философствует Павел. – А для того чтобы достичь следующего уровня «я понимаю и могу объяснить, почему мне что‑то нравится или не нравится», нужна уже помощь разбирающегося человека.
— То есть без экскурсовода нет смысла смотреть выставку? Даже если что‑то загуглить перед походом в музей?
— Скажем так: по своему личному опыту я бы советовал в первый раз всё же воспользоваться услугами экскурсовода. Если появился интерес, то во второй раз уже можно и даже нужно походить самому, обращая внимание на детали.
Фото Владимира Юрченко
Перед тем как мы с головой окунёмся в мир русской живописи второй половины XIX века, Кузнецов охотно делится информацией о кухне музея:
— Картины перед отправкой оборачивают микалентной бумагой (она сделана из хлопковых волокон, поэтому прочнее обычной – прим. ред.), запаковывают в картонные коробки, а те в свою очередь – в специальные ящики, сохраняющие температуру. В общем, стараются уберечь картину от возможных повреждений в пути. Полотна, находящиеся под стеклом, дополнительно заклеивают специальным скотчем, который легко снять и не оставляет следов клейкого вещества. Привезённые на выставку картины на сутки оставляют в помещении (по крайней мере, зимой, чтобы не было большого температурного перепада), потом их распаковывают.
— Распаковали картины, а что дальше?
— А дальше полотна развешивают по залу согласно концепции. Именно поэтому важно внимательно читать название и аннотацию к выставке. Наша, например, называется «От реализма к импрессионизму». По этой логике и размещены картины в зале.
— Ну, к этим понятиям мы ещё вернёмся. Картины всегда развешивают по хронологии?
— Далеко не всегда: учитывается очень много факторов и идей, заложенных в концепцию. Бывает и так, что если просто развесить полотна по порядку написания, то получится визуально неприглядный картинный ряд, который будет плохо восприниматься зрителем. Универсальных правил нет: обычно исходят из концепции выставки и особенностей выставочного зала.
Реальные реалисты
Первое, что видишь, когда заходишь в выставочный зал, – хорошо знакомую ещё по школьным учебникам картину Василия Поленова «Московский дворик». Но, присмотревшись, понимаешь, что на ней чего‑то не хватает. Ещё несколько секунд, и в голове всплывает: «Стоп! А где же люди?»
Павел Кузнецов поясняет:
«Это действительно не тот «Московский дворик», который мы все хорошо знаем. Это первый вариант картины. Более известный «Московский дворик» Поленов написал год спустя, добавив на картине фигуры людей».
Экскурсию Павел начинает с «Летнего пейзажа с дубами» Алексея Саврасова.
«Это ярчайший образец реализма, поэтому стартовать именно с этой картины вполне логично, – рассказывает Кузнецов. – Важно и то, что Саврасов был учителем многих русских реалистов. Он одним из первых стал писать пейзажи в России. Долгое время считалось, что пейзажи следует писать во Франции, Германии, Италии. А Саврасов этой модой пренебрёг, заложив традицию, которой позже последовали и Левитан, и Репин».
От Саврасова переходим к Ивану Шишкину. Его «Летний день» – ещё один пример реалистической живописи. Даже непрофессиональный взгляд сразу замечает черту, свойственную реализму: точно и чётко прописанные мелкие элементы изображения – веточки, листочки.
«Шишкин все растения, изображённые на своих полотнах, прописывал с поразительной точностью – такой, что их можно было бы использовать как иллюстрации в ботанических атласах. Ещё один интересный факт – на картинах Шишкина, даже если там нет людей, часто можно найти следы их присутствия: спиленное дерево, протоптанная тропинка, аккуратно сложенные дрова».
Если работы Шишкина можно было использовать в научных целях, то настоящим примером содружества художника и учёных стала картина «Эльбрус. Лунная ночь» Архипа Куинджи.
«Куинджи был лично знаком с Дмитрием Менделеевым и вместе с химиками ставил опыты по отражению света от различных материалов, поверхностей и цветов, – рассказывает экскурсовод. – На основе полученных данных он писал свои работы. На этом полотне возникает эффект свечения снежной шапки. На выставках, где работы Куинджи демонстрировалась впервые, посетители тщетно пытались найти под картиной источник света, будучи уверенными, что добиться такого эффекта с помощью одних красок невозможно».
На примере картины «Птицелов» Василия Перова можно увидеть ещё одну важную черту, свойственную реалистам: эффект того, что ты смотришь не на картину, а будто в окно или на фото, достигается за счёт тональной живописи.
«Вот смотрите: художник берёт один цвет и, используя разные градации, различную насыщенность цвета, создаёт объём: глубокую тень он пишет, например, тёмно-коричневым, незатенённый участок – светло-коричневым. Это если говорить грубым, вульгарным языком, – подчёркивает начальник отдела развития и выставочной работы музея Алла Селютина, которая взялась помочь нам разобраться в сложных приёмах и терминах. – А вот у Николая Дубовского на полотне «Зима» уже совсем по‑другому передан цвет снега. Если бы это была тональная живопись, то он был бы написан просто белилами. Но здесь снег и зеленоватый, и голубоватый, местами даже розоватый – художник использовал множество цветов, чтобы написать белый снег. Чувствуете разницу? У реалистов цвет снега передавался бы тоном одного цвета, а здесь – уже разными цветами. Поэтому это хороший пример постепенного перехода от реализма к импрессионизму».
Окей, так и запишем: тональная живопись – это один из признаков того, что перед тобой полотно реалиста.
Под впечатлением
«Элементы импрессионизма встречались и у реалистов, – рассказывает Павел перед полотнами Верещагина и Маковского. – Принято считать, что отличительная черта импрессионистов – большое количество света на картинах. Но света много и у реалистов – у того же Поленова в «Московском дворике». Другое дело, что у импрессионистов это стало одним из обязательных условий».
Импрессионисты много писали на природе. Как мы сегодня представляем художника? Сидит он где‑то в поле и пишет что‑то на этюднике. Но на самом деле до импрессионистов так почти никто не делал – почти все пейзажи создавались не на природе (на пленэре, как говорят художники), а в мастерских. Одним из факторов, повлиявших на ситуацию, стало изобретение в 1841 году тюбика, который первоначально придумали именно для хранения краски, а уже после приспособили для кремов, зубных паст, приправ и прочего. Теперь художник мог дальше отойти от мастерской и не переживать, что краски засохнут.
Останавливаемся у двух портретов. На том, что справа, написанном реалистическом стиле, – дочь Ильи Репина Вера.
«Пожалуй, это один из самых узнаваемых образов на этой выставке, потому что его часто печатают в буклетах Третьяковской галереи. На картине прописаны все мельчайшие детали – и пуговицы, и даже, если присмотреться, видны отдельные звенья на браслете, – обращает внимание Павел. – А теперь посмотри на вторую картину – «Лёлю Дервиз» кисти ученика Репина – Валентина Серова, того самого, который написал «Девочку с персиками». Здесь уже заметны отличия от учителя: чёткие, прорисованные мелкие детали отсутствуют, а форма передаётся не тонким лессировочным письмом, а широким пастозным мазком».
Алла Селютина поясняет:
«Письмо складывается из мазков. Если он берёт жидкую масляную краску и наносит её мягкой тонкой кистью, то она начинает сливаться со всем остальным. Так писали старые мастера. Цвет и объём они набирали за счёт того, что накладывали краску слой за слоем. Это и есть лессировочное письмо, и оно требовало времени. А художники-импрессионисты писали быстро, в один приём, не ожидая, когда высохнет слой краски. Поэтому пользовались приёмом широкого пастозного мазка».
Мотаем на ус: картины импрессионистов по сравнению с полотнами реалистов выглядят менее чёткими, потому что написаны широкими мазками.
— Выходит, что реалистам сложнее приходилось: пока всё прорисуешь… То ли дело импрессионисты: мазок – и готово!
— На экскурсии меня один раз прямо спросили: «Это всё потому, что импрессионисты не хотели заморачиваться?» Всё дело в том, что каждый из импрессионистов того времени мог и умел писать реалистически: все они были учениками реалистов. Но они сказали новое слово в искусстве, создали то, чего до них ещё не было, изменив подход к живописи.
По словам Кузнецова, одним из катализаторов появления импрессионизма стало изобретение фотографии в середине XIX века. К 1870–80 годам она получила широкое распространение, и художники решили, что уже не нужно воспроизводить на полотнах все детали (фотография справлялась с этим лучше), а надо искать новые приёмы, ставить и решать другие художественные задачи.
На взгляд неискушённого зрителя, художники стали небрежно писать картины, но это ощущение неверно. Вовсе не оттого, что они не умели лучше, а потому, что так они старались отобразить мимолётность момента жизни, уловить впечатление этого момента. От слова впечатление – impression по‑французски – и получило имя новое направление, по названию картины «Впечатление. Восход солнца», написанной Клодом Моне в 1873 году.
Иллюстрация из «Википедии»
«Константина Коровина называют наиболее последовательным русским импрессионистом. По моде того времени, вслед за первыми французскими импрессионистами, Коровин писал европейские пейзажи, – Павел подводит меня к полотну «На юге Франции». – На примере этой работы хорошо видны отличительные черты импрессионизма: мазки раздельные, короткие. Если подойти к полотну очень близко, то картина начинает распадаться на отдельные мазки. Кстати, создавать картины такими мазками тоже было наукой. Художники пользовались знаниями о восприятии человеческим глазом разных сочетаний цветов».
Ещё одно отличие импрессионизма: отдельные мазки собираются в целостное изображение, лишь когда вы отойдёте от полотна.
Следующая картина не то что рассыпается, а некоторое время даже не собирается в единое целое. Лишь спустя несколько секунд начинаем различать силуэты людей на холсте.
«А это пуантилизм – одно из стилистических направлений импрессионизма, – с улыбкой поясняет Кузнецов, указывая на «Пастораль» Николая Милиоти. – Это приём, когда краску наносят не мазком кисти, а тычком. Он получил название от французского слова point – точка. Если современный человек посмотрит на работы основоположников направления – полотна того же Сёра, – то складывается мнение, будто картина состоит из мелких пикселей, словно на мониторе компьютера».
Запоминаем новое слово: пуантилизм – когда картина состоит из множества точек.
Некоторые импрессионисты утверждали, что они передают реальность гораздо лучше, чем реалисты. Они говорили, что мир не застыл на месте, а в арсенале именно импрессионистов есть приёмы, позволяющие передать динамику и живость окружающего мира. И с этим соглашаешься, взглянув на картину Филиппа Малявина «Вихрь».
«Это эскиз – сама картина размером 2 x 4 метра, – рассказывает экскурсовод. – Зыбкость, нечёткость и широта мазков хорошо передают движение, делают картину более динамичной. В целом же если для реалистов было важно в том числе и что писать, то для импрессионистов важнее, как писать».
Ну что ж, отличать реалистов от импрессионистов мы на скорую руку научились. Теперь, чтобы закрепить полученные знания на практике, нужно успеть сходить на выставку (которая, напоминаем, будет открыта в Белгородском художественном музее до 12 марта) и проверить, как вы усвоили эти тонкости.
— А что нужно для того, чтобы постичь следующий уровень в понимании живописи? – интересуемся напоследок.
— А для этого чаще нужно посещать музеи и внимательно слушать экскурсоводов.